Первая кровь (СИ) - Черемис Игорь. Страница 38

Покой нынешних сановников охраняли — хотя и не так строго, как в моем будущем. Никаких кодовых замков тут ещё не знали, систем видеонаблюдения не понатыкали, и охранники в тактическом камуфляже и с шокерами на поясе не обходили вверенную территорию с рвущимися с поводка овчарками. Лишь на входе в подъезд сидела пожилая женщина, которая записала нас с Аллой в обычную разлинованную тетрадку и заставила расписаться. Мы могли назвать любые имена — паспортов у нас не спросили; впрочем, в это время и для полетов на самолетах паспорта не требовались. Край непуганых идиотов, а не страна победившего ГУЛАГа.

Зато я узнал фамилию Михаила Сергеевича — Смиртюков. Мне она ничего не говорила, но я давно уже понял, что функционеры позднесоветского времени куда-то потерялись из новейшей истории, которую я изучал. Их словно целенаправленно вымарали, заменив в сознании людей невнятными гайдарами, чубайсами и прочими бурбулисами. Лишь у подобных мне динозавров остались в памяти все эти безликие Долгих, Капитонов и Демичев, днями и ночами встречавшие и провожавшие делегации в аэропортах. Ну а фамилии тех, кто был хоть на ступеньку ниже рангом, не помнили и мы, ископаемые.

Дверь нам открыл Виталик, который весьма радушно поприветствовал меня, но как-то хмуро взглянул на Аллу. Я не стал зацикливаться на настроении этого великовозрастного дитяти, но вот Алла, кажется, всё заметила — и нехорошо ощетинилась. Но до прямого конфликта дело не дошло. Виталик проводил нас в большую комнату, где за круглым столом сидел Михаил Сергеевич, и благоразумно исчез.

— О, Егор, вы чуть запоздали, — с легкой укоризной сказал старик.

Вставать он не стал, но почти вежливо предложил нам с Аллой присоединиться к нему. Стулья были, правда, не гамбсовы, но тоже с легкой вычурностью, выдававшей индивидуальный заказ.

Я помог сесть Алле и уселся сам. И, кажется, заработал пару дополнительных очков в глазах Михаила Сергеевича.

— Стройка у метро, — объяснил я. — Пришлось искать, как лучше пройти. И, Михаил Сергеевич, ко мне можно на «ты». Когда вы меня на «вы» величаете, я смущаюсь.

— Хорошо, как скажешь, — старик перешел на «ты» очень непринужденно. — Стройка… да, от неё столько суеты и шума, да ещё и часть парка отъели. Но деваться некуда — молодежи нужен дворец. Егор, представь мне свою спутницу.

— Это Алла, она тоже студентка, изучает немецкий. Алла, это Михаил Сергеевич, дедушка нашего знакомого Виталия.

— Очень приятно, — Алла, похоже, оказалась где-то в окрестностях привычной для неё атмосферы и теряться не стала.

— И мне, и мне, — откликнулся старик. — Видеть новые лица всегда радость. Выпьете чего-нибудь? Коньяк, водка, вино?

Я всерьёз задумался, но потом отказался.

— Прошу прощения, но я пас. Мы только что с дня рождения, там уже выпили немного, так что, думаю, не стоит усугублять.

— О, редко можно увидеть такую разумность в употреблении… были бы все такие, наверное, и не пришлось бы думать о… неважно, — оборвал сам себя старик. — А ты, Алла? Составишь мне компанию? На Виталия надежды нет никакой, он и со мной тут сидит по обязанности. Иначе давно уже усвистал бы к своим друзьям.

Алла благосклонно составила компанию Михаилу Сергеевичу, но ограничилась бокалом белого вина, привезенного, по словам хозяина, из самой Грузии «буквально вчера».

А вот я задумался над его оговоркой. Прихлебывая горячий чай, который налил себе из электрического самоварчика — это был всё тот же чайник, только необычной формы, — я вспоминал, как трудно будет с алкоголем буквально через год. Многие магазины и отделы, торговавшие спиртным, были закрыты, оставшиеся работали считанные часы, а цены ползли вверх прямо на глазах. Я уже не помнил подробностей, но, кажется, Горбачев объявил свой «сухой закон» буквально сразу после прихода к власти. Уже потом, через много лет, мне приходилось читать про уничтожение виноградников в Крыму, Молдавии и Грузии, о том, что государство своей собственной рукой лишилось чуть ли не пятой части доходов бюджета, как взлетело производство разных суррогатов.

Мы в общаге тоже с этим столкнулись — стипендии и присылаемых родителями денег стало резко не хватать на наши запросы; приходилось экономить на других, менее важных с нашей точки зрения, вещах — вроде закуски.

Я, правда, захватил всё это только краем, в самом конце второго курса. Случившаяся женитьба заставила меня вести трезвый образ жизни, ну а после рождения ребенка я окончательно завязал с зеленым змием. Предпочитал пиво — если удавалось его достать; иногда мог позволить себе рюмку водки или бокал вина. И всё. После приобщения к братству автомобилистов у меня появилась хорошая и почти всё объясняющая отмазка — я ссылался на то, что был за рулём. Но сам-то я знал, что просто не хочу. Это «не хочу», видимо, было в мозгах. И когда мои мозги — вернее, населяющие их мысли — оказались в прошлом и в моём же теле, они быстро перестроили организм под себя. Я вспомнил, что не взял ни капли алкоголя, когда убегал от спящей Аллы в магазин. Потом лишь общий настрой заполненного музыкой зала примирил меня с бутылкой пива, а остатки наших запасов я прикончил под впечатлением от знакомства с Михаилом Сергеевичем.

Но, возможно, где-то в верхах прямо сейчас ведется активная работа по организации будущей войны с алкоголем и алкоголиками. Войны, которая будет проиграна властью, как были проиграны все предыдущие подобные войны.

От грузинского вина Алла чуть поплыла. Я плохо её знал, но она читалась как открытая книга — в глазах девушки появился озорной блеск, она охотно болтала с Михаилом Сергеевичем о нравах современной молодежи и о том, как с этим стоит бороться — и стоит ли вообще. Меня удивила, что старик бороться не хотел, а вот Алла требовала всё студенчество построить в ровные колонны и загнать в светлое будущее хоть бы и под угрозой смерти.

Последняя сентенция вызвала у Михаила Сергеевича приступ смеха, который он посчитал за повод прекратить этот бесплодный диспут.

— Егор, а я вот почему просил тебя приехать, — обратился он ко мне, отсмеявшись. — Мне нужна одна услуга, а ты, я думаю, можешь мне её оказать.

«Кого-то нужно убить?»

Вслух я этого, разумеется, не сказал, но мне очень хотелось — просто для того, чтобы посмотреть, как изменятся лица старика и Аллы. Но начало разговора меня немного насторожило. Михаил Сергеевич пил водку, приговорил, по моим прикидкам, уже штук шесть пятидесятиграммовых рюмок, но спиртное не оказывало на него никакого заметного действия. Возможно, сказывалась долгая практика. Ну и хорошая закуска — на столе стояли нарезки разных колбас, сыра и очень соблазнительно выглядящего сала, миска с квашенной капустой и маринованными огурчиками, вазочка с шоколадными конфетами «Мишка на севере» и тарелка с зелеными стрелками лука. Я всем этим богатством не брезговал, и мне нравился выбор хозяев.

— Что нужно сделать? — деловито спросил я.

— Помнишь автомобиль, на котором ты катал моего Виталика? — я кивнул. — Мне нужно перегнать его на дачу к… одному моему хорошему знакомому. Знаешь, Егор, после того нашего разговора я попросил Виталия продемонстрировать мне навыки… — Михаил Сергеевич неопределенно покрутил кистью в воздухе, — …его езды. И они мне категорически не понравились. Да, Виталий! — сказал он громко, чтобы слышал внук в другой комнате. — Они мне не понравились!

Ну да, водителем Виталика можно было назвать только в шутку.

— А как это связано с перегоном? — спросил я.

— А я продал машину, — радостно сказал старик. — На следующий же день и продал, чтобы ни у кого не было соблазнов ещё раз на ней покататься. Но появилась новая проблема. Покупатель хочет, чтобы машину доставили к нему. А ни я, ни, как ты понимаешь, Виталий этого сделать не можем. И по ряду причин я не могу воспользоваться своими… полномочиями, — мне показалось, что он собирался упомянуть «привилегии», но сдержался. — Вот и пришлось действовать через Виталия и его знакомых.

Я с секунду обдумал это предложение. Оно было очень заманчивым и, скорее всего, принесло бы мне немного столь желанных денежных знаков. Я не хотел снова подменять Виталика бесплатно, большевики так и не построили коммунизм в восьмидесятом, хотя и обещали. Но было одно большое «но».