Во власти Давида (СИ) - Старлайт Риша. Страница 24
Мы едем минут пятнадцать. Все трое. Молча. Мадина курит на переднем сидении, Влад сосредоточен на дороге.
Мое же сердце бьется громко-громко. Неужели сейчас мне откроются все тайны моего прошлого? Даже не верится, я уже настолько срослась с белесой пеленой вместо прошлого что сейчас меня терзают сомнения: а надо ли мне все это вспоминать? Ведь недаром Давид так тщательно оберегал меня от моего прошлого!
Но пути назад нет. Мы подъезжаем к ночному клубу. Влад бросает машину на парковку. Они оба высокие, что Влад, что Мадина, я еле поспеваю за ними.
Входим в этот самый клуб. Что-то смутно кажется мне знакомым.
Какие-то охранники с любопытством рассматривают меня, особенно мой шрам, что белой полоской виден из-за пальто.
Мне неуютно под этими взглядами. Поднимаю воротник, чтобы скрыть изъян. Девушки-официантки снуют туда-сюда, подготавливают зал к вечеру.
— Сюда! — направляет меня Влад.
Открывает передо мной тяжелую дубовую дверь. Вхожу.
Противное красное освещение. Я помню его. Черт, с меня будто пелена спадает. Я помню этот самый прокуренный кабинет! И кресло кожаное помню… и пол этот, с прокуренным, прожженным паркетом. Я валялась на нем у его ног… Ползала, отчаянно моля о пощаде.
Гляжу по сторонам…
«Я не Ванесса, не Ванесса, я!» — в голове кричит собственный истерический голос, наполненный болью и отчаяньем.
Оглядываюсь на стол. Тот самый, дубовый. Я лежала на нем. Давид сверху. Злой, неистовый. Он причинял мне боль. Боже, вот как был зачат наш ребенок…
Меня буквально оглушает обрывками воспоминаний, точно рваными газетами, смятыми и выплеснутыми мне на голову.
Меня притаскивают сюда насильно, с черным мешком на голове. Мешок снимают, а меня бросают под ноги. К Давиду. Что же я такого могла совершить, за что со мной так жестоко обращаются?!
— Вспомнила? — хмыкает Влад.
— Не совсем… — в глазах моих слезы.
Мне страшно. Я чувствую свою боль и отчаяние. Это жестко. Это очень жестоко.
— Покажи ей видео, Хряк! — советует Мадина.
На столе ноутбук. Влад включает его, достает флешку.
Включает видео. Вглядываюсь в монитор и… словно мое сознание расщепляется и раздваивается. Я вижу все, что происходит на экране и одновременно вспоминаю все, что видела, чувствовала и слышала тогда…
«Свет. Тусклый, электрический. Все помещение накурено. Натужно кашляю, а откашлявшись поднимаю голову. Только что меня выволокли из мешка, в котором везли куда-то минут двадцать.
Мои руки завязаны за спиной грубой веревкой. Колени разбиты и подкашиваются. Я не могу пошевелиться, не могу встать — ибо без рук сделать это невозможно. Мне холодно и страшно. Так страшно, что зуб на зуб не попадает.
Но мне не только не помогают встать, а грубо пихают под колени, чтобы переместить поближе к кожаному креслу.
— М-м-м… — скулю я, когда меня подпихивают к дорогим мужским ботинкам. Далее следуют длинные ноги в джинсах. Широко расставленные ноги уверенного в себе мужчины.
— Вставай, сучка, на колени, быстро! — рычит кто-то позади меня, вновь пихая ногами.
— Я… я не могу! — задыхаюсь я.
Тогда кто-то подхватывает меня под мышками и дергает вверх, устанавливая на разбитых коленях. Упираюсь ими в холодный паркет, чувствуя, на нежный шелк платья быстро намокает в крови.
— Кто вы… — еле произношу я.
— Я — твой главный кошмар, Ванесса! — произносит тот, к кому в ноги кинули меня.
Мужчина. Огромный. Накаченный. В футболке. Все руки в татухах. Бицепсы, трицепсы перевитые венами. Настоящий бугай. Настоящий бандит. Рожа у него такая, что сейчас задушит меня. А меня ли? Почему они называют меня не своим именем?!
— Я… я не Ванесса! — выкрикиваю я, отчаянно силясь рассмотреть лицо Давида, сквозь сизый накуренный дым и тусклое освещение.
Мужчина прищуривается, смотрит мне прямо в глаза. Глубоко затягивается сигаретой. Он смотрит на меня так, будто прикидывает, какой кусок лучше из меня вырезать первым. О, господи… надеюсь я не к каннибалам попала…
— Не ломай комедию, Ванесса. — произносит он низким густым баритоном от которого у меня мурашки по спине бегут. — Ты прекрасно знаешь, кто я. И, кто был моим братом!
— Нет! Нет же! — выступают у меня слезы. — ш-ш-ш… — шиплю я от боли, ибо дернулась, а тонкие запястья вновь обожгло и изранило грубой веревкой.
— Что ты ее слушаешь, Дава, давай, выдери ее первым и дай нам уже, а то яйца у всех переполнены — спецом не трахались несколько дней, чтобы девку Бондаря натянуть хорошенько!
Крепко зажмуриваю глаза, чтобы не видеть ничего этого, закрываю уши, чтобы не слышать.
— Ну что же ты, Таисия, глазки свои прикрываешь, смотри, это твой ненаглядный Давид, это он приказал похитить тебя, и издевался над тобой в ту ночь. Смотри, смотри, это только начало! — ухмыляется Влад.
Глава 40
Таисия
— Я не хочу на это смотреть, пожалуйста, выключите! — прошу я, но Влад и Мадина лишь многозначительно переглядываются друг с другом, и вырубать скабрезное видео не собираются.
— Дава приказал уничтожить этот видос! — поясняет Влад, — Так что это твой последний шанс узнать как все было на самом деле!
И я смотрю. Не знаю зачем, но смотрю на это ужасное видео.
«— Понимаешь, зачем ты здесь? — снова лениво разглядывает меня Давид, выпуская дым от сигарет сквозь губы.
— Нет… нет, это — ошибка.
Дава лишь приподнимает густую бровь. Под бровью у него шрам. Но шрамы ведь украшают мужчин. И на этот его едва-заметный жест, один из его головорезов подскакивает ко мне и бьет по лицу наотмашь.
— Ох… — вытекает струйка крови из разбитого уголка губ.
— Не валяй дурака, Ванесса! — начинает грозно. — Иначе тебя разукрасят так, что родной папочка не узнает!
— Но я… не Ванесса! Не Ванесса я… — всхлипываю отчаянно. — Неужели вы не видите, что перед вами совершенно другой человек?!
— Ох и брехливая пизда! — ухмыляется Дава, поглаживая бороду, но глаза у него все те же! Глаза отчаянного убийцы, головореза, что зарежет меня и глазом не моргнет. — А кто ты тогда?
— Я — Таисия, — плачу я, и солеными слезами обжигаю разбитые губы. — Я подруга Ванессы, приехала из Севера… Меня Никита забрал с вокзала…»
Да! О Господи! Вот теперь я припоминаю все! Я правда приехала в Москву из Северного городишки, потому что поверила подруге по переписке! Той самой Ванессе, за которую меня принимают на видео!
Тем временем, видео продолжается:
«Дава решительно поднимается с кресла. Огромный, двухметровый мощный мужик! Ему бы на ринге выступать в боях без правил, настолько он мощный и накаченный.
— Девочка с Севера? — ухмыляется бандит, хватая меня пятерней за волосы.
— Больно… — на видео видно, насколько мне страшно и плохо, от всего, что происходит в тот момент.
— Демиду тоже было больно. — тихо приговаривает он, швыряя меня на кресло, в котором сидел до этого. — Демида изрешетили. Выпустили в него целую обойму. Он был жив минут пять. Целых пять минут из него рекой текла кровь, а он жил. Триста секунд адской боли и мучений. А потом смерть. И ты заплатишь за каждое мгновение его страданий! Кровью своей заплатишь! Девственной!»
Мадина сжимает губы. Не знаю, что именно она испытывает в этот момент.
Но я правда не имею никакого отношения к смерти Демида. И Ванесса не имела. Как бы она со мной не поступила, но она защищала себя. Ее можно понять. А вот Давида?
«— Ай! — взвизгиваю я, когда на мне бесцеремонно рвут платье, и два огрубевших мужских пальца подбираются прямо к трусикам.
— Я… я правда не Ванесса! И мне очень жаль Демида… но какое отношение я имею к его смерти?! Ах! — меня снова грубо бьют по лицу.
— Твой папочка убил его, сучка! А теперь я заберу самое дорогое, что у него осталось — тебя!
Грубые шершавые пальцы меж тем отодвигают трусики и неожиданно ласково поглаживают лепестки.
— Голые! — рычит Дава, — Ни единого волоска! Пацаны, кто любит голые киски?