В объятиях любви - Картленд Барбара. Страница 23

Маркиз весь вечер был крайне приветлив к преподобному Теофилу и к Аспазии, и ужин прошел в веселой беседе, сопровождавшейся превосходной едой и прекрасным вином, Когда он окончился, маркиз подумал, что после драматичного прошлого вечера, страхов и тревог нынешнего дня Аспазия очень устала.

— Я советую вам отправляться спать, — сказал он. — Мы отъезжаем завтра рано утром, необходимо, чтобы вы хорошо отдохнули.

— Я.., действительно чувствую себя немного.., сонной, — призналась Аспазия.

— Тогда идите спать, — повторил он, — ни о чем не волнуйтесь. Хотя я уверен, что вас не побеспокоят ночью, я все равно организую стражу, которая разбудит меня, если заметит что-либо подозрительное.

— Я думаю, вам тоже нужен отдых, — сказала Аспазия.

Она ласково улыбнулась ему, думая о том, что они оба встали сегодня очень рано.

Но, встретившись с ним взглядом, она вспомнила, что спали они в одной кровати, и покраснела.

Она попрощалась на ночь со своим дядей и пошла наверх к Марфе, ожидавшей ее, чтобы помочь раздеться.

— Я нашла для вас ночную рубашку, — сказала она, — хоть это и не то, что я сочла бы приличным.

Аспазия с интересом взглянула на то, что предложила Марфа.

— Очевидно, это оставлено одной гостьей его светлости, — объяснила Марфа, — какой-то леди. Я не могу вспомнить ее имя, но служанки говорили, что она — настоящая красавица.

Может быть, это и так, но ее рубашка — жалкий кусочек батиста и кружев!

Аспазия, однако, нашла сорочку чудесной и пожалела, что не была в такой прошлой ночью с маркизом, но сама тут же удивилась столь вызывающей мысли и самой себе и быстро забралась в кровать.

— Если я буду нужна, — говорила тем временем Марфа, — дерните за шнурок колокольчика. Я договорюсь со служанками, чтобы они позвали меня.

— Я уверена, что мне ничего не понадобится, — ответила Аспазия. — Доброй ночи, Марфа. Как хорошо, что мы здесь.

Я очень боялась бы, если бы мы остались дома.

Она знала, что Марфа согласна с ней, но служанка предпочла промолчать и лишь задула свечи.

— Доброй вам ночи, Господь да благословит вас, — пожелала она.

Аспазия осталась одна.

Она сразу заснула и, долго проспав, внезапно проснулась от ночного кошмара, в котором она убегала от герцогини, гнавшейся за нею с бокалом вина в руке.

Комната была погружена во тьму, но с обеих сторон от занавесей просачивались полосы серебристого света, и она поняла, что луна поднялась уже высоко в небе.

Она подумала о Джерри и мистере Кэвершеме, скачущих теперь к Дувру, и размышляла о том, что если они будут мчаться так же быстро, как регент в своей рекордной скачке, когда он был еще принцем Уэльским, они скоро достигнут цели.

«Хотела бы я быть с ними», — думала она, представляя себе радость путешествия на яхте.

Но затем она решила, что предпочитает все же общество маркиза. Он так интересен и много раз смешил ее, когда водил по своему дому, показывая картины.

«Ему это, вероятно, показалось скучным, — размышляла она, вздыхая, — я же была в восторге».

Она закрыла глаза, стараясь вспомнить все, что маркиз говорил ей о картинах, чтобы никогда не забыть этого, И тут она услышала тихий звук.

Он был еле слышен, однако этот звук, несомненно, не принадлежал к естественным звукам ночи.

Она прислушалась и внезапно ощутила страх.

Весь ужас, накатившийся на нее тогда, когда она увидела Болларда, обыскивавшего спальню ее дяди, вновь вернулся к ней, а с ним появился и страх, который она испытала прошлой ночью, столкнувшись со зловещей порочностью, исходившей от герцогини и миссис Филдинг.

Вернулись и тысячи других страхов, накапливавшихся годами и нависавших над ней, подобно тяжелой грозовой туче, от которой нет спасения.

Не осознавая, что делает, но, чувствуя необходимость убедиться еще раз, что здесь, в доме маркиза, ей ничего не угрожает, она выскользнула из постели и прокралась к окну.

Она отодвинула занавески и выглянула в окно.

Лунный свет казался ослепительным после темноты спальни, выходившей окнами на фасадную часть дома, откуда была видна подъездная аллея из деревьев и высоких кустов рододендронов.

Все выглядело тихим и спокойным. Затем в тени аллеи она увидела что-то, привлекшее ее внимание.

В первый момент ей было трудно понять, что это. Затем она разглядела заднюю часть экипажа.

Ее сердце тревожно стукнуло, и она только теперь взглянула вниз.

Там, под ее окном, находился маленький балкон. Он служил лишь украшением дома и был так мал, что на нем можно было только стоять.

Балкон окружала серая каменная балюстрада, а в центре его девушка увидела веревку, конец которой двигался.

В какой-то момент ее мозг, казалось, перестал понимать происходящее, и она никак не могла сообразить, не могла представить, зачем там оказалась веревка и почему она движется.

Затем ее внезапно осенила мысль, что это — веревка, по которой человек может взобраться наверх, в ее комнату.

Она не могла больше смотреть туда.

Стоявший экипаж и веревка подсказали ей, что происходит, и ее переполнил дикий, неуправляемый страх, заставивший бежать к единственному человеку, который мог спасти ее.

Она отпрянула от окна и, пробежав по толстому ковру, распахнула дверь спальни.

Она кинулась вдоль коридора к комнате в дальнем его конце, где она прощалась с Джерри.

Она не останавливалась, чтобы подумать, она не помнила о ночной страже, выставленной маркизом.

Она лишь ворвалась в спальню маркиза и, не имея возможности говорить, поскольку из ее горла не мог вырваться ни единый звук, бросилась к кровати, где, она знала, он должен был лежать.

Маркиз не спал, поскольку ему о многом нужно было думать, он совершенно не ощущал усталости.

Он сидел в кровати, откинувшись на подушки и делая заметки в блокноте, всегда лежавшем подле его кровати, чтобы он не забыл того, что ему в первую очередь нужно сделать утром.

Он только что отложил блокнот и задул свечи, но все еще сидел, глядя через комнату на лунный свет, льющийся между занавесками на окнах.

Он тоже думал о Чарли и Джерри, мчащихся к Дувру. И также, по-своему, хотел бы быть с ними.

Его увлекало само осознание возможной погони.

Однако его яхта, ожидавшая их в гавани, служила безопасным местом, куда врагу невозможно было пробраться.

«Пока, — думал маркиз с улыбкой удовлетворения, — все идет по плану, однако было бы ошибкой чересчур обольщаться, битва еще не выиграна».

Он уже готов был отбросить подушки и улечься, пытаясь заснуть, когда дверь его комнаты распахнулась.

В следующее мгновение маленькое и перепуганное существо бросилось и прижалось к нему.

Когда его руки обняли Аспазию, она, задыхаясь, произнесла:

— 0-они.., там.., возле.., моего окна.., они.., пришли забрать меня.., о.., спасите меня.., спасите меня!

Глава 6

В первый момент маркиз с трудом поверил в то, что говорила отчаянно плачущая Аспазия:

— Боллард будет.., пытать меня, чтобы я.., сказала ему… где Джерри! Мне.., не вынести этого!

Маркиз усадил ее на кровать. Затем он ступил на пол и сказал:

— Никто не посмеет тронуть вас. Оставайтесь здесь, а я запру вас. Не бойтесь.

Уверенность, с которой он говорил, помогла Аспазии унять рыдания, и, когда он надел длинный темный халат и потянулся за заряженным пистолетом, лежавшим рядом с его кроватью, она сказала:

— 0-осторожно! Пожалуйста.., осторожно! Вдруг они… ранят вас!

— Со мной все будет в порядке, — обнадежил маркиз. —"

Ложитесь под одеяла и согрейтесь.

Он вышел из комнаты, и она услышала, как повернулся ключ в замке.

Все еще желая спрятаться, она сделала, как советовал маркиз, — забралась в постель, натянув одеяла себе на голову.

Маркиз быстро пошел по коридору.

Он размышлял, стоит ли звать ночную стражу, но решил, что не позволит вторгшимся в дом скрыться безнаказанными.