Дамнар: Неведение (СИ) - Якунина Марина. Страница 45

— Поступить с ней так не могу. Так нельзя. Она не виновата ни в чем.

Внутри Еси забилась робкая надежда, что этот страшный сон может закончиться без превращения её в обед. Замок, почувствовав, что страх девки ослабел, перешел на жертву повкуснее.

Сет уже начал жалеть, что всё это затеял. Кажется, родня Клэр просто хотела вытравить из паренька человека, но, сильно подстегиваемый Итернитасом, даже не подумал остановиться. «Раз уж начал, идти придется до конца».

— Серьёзно? Эта девка сама ложится под каждого, стоит лишь поманить. Давеча стянула у твоей тётки браслет, так что зря ты на нее платок потратил — заслужила. Ещё от прислуги слышал, что утопила своего ненужного ублюдка. Достаточно? — Князь приподнял бровь. — Советую на будущее интересоваться своим обедом поменьше. Если будешь так ломаться каждый раз, он попросту успеет сбежать.

Октавио замешкался. Была видна внутренняя борьба. У Еси запылали щеки, и навернулись слёзы. Она никак не ожидала подобных слов в свой адрес. «Кто ему успел про меня столько наплести? Что теперь этот юноша обо мне подумает?» — стыд, вечный спутник, завладел разумом, хоть и не было для него оснований.

— Это правда?

— А ты всегда веришь любому бреду, что тебе говорят? Я не знаю. Может быть, что-то и угадал. Всякое бывает… — Князь осклабился, сверкнув клыками и наклонил голову немного на бок. — А может быть, я вру? Что тебе надо о ней узнать, чтобы решиться?

На Октавио было жалко смотреть. Есения не могла поверить своим ушам. Она догадалась, что это представление, но не понимала, ради чего все.

— Ничего! Это неважно! Вы, вы такой же, как они все! Чудовище! Как я же вас всех ненавижу! — кулаки юноши в ярости сжались. От обходительной маски не осталось и следа.

— Зачем тогда дал согласие? — князь смотрел на теперь уже бледного юношу тяжёлым взглядом, надеясь, что тот отступит. Человеком он был явно не плохим. Жалко убивать.

Октавио тяжело и шумно дышал. Руки тряслись от сдерживаемого гнева и бессилия. Он отвернулся и прошептал.

— Они убьют Зельду, если я откажусь. И сначала отдадут стае. Мы пытались бежать — но Волки нашли.

«Ясно, ещё один влюбленный идиот» — Сет разочарованно вздохнул. Не то чтобы он ожидал чего-то возвышенного — нет… Чаще всего обращаемые стремились к вечной молодости, быстрому восстановлению, отсутствию болезней и зависимости от человеческих слабостей. Власть, сила, вечная жизнь и почти гарантированная безнаказанность в обмен на совесть, чувства и волю.

У Еси сжалось сердце от жалости к юноше и его возлюбленной. Во всех известных ей сказках и былинах любовь побеждала любые беды и чары. Но то, что происходило сейчас, хоть и являлось жертвой со стороны юноши, не предполагало счастливого конца ни для кого из них. Нечестно и несправедливо распоряжались боги судьбами ходящих под небом людей. От безысходности в горле вновь собрался тугой ком, и на глаза навернулись слёзы.

— Душа в обмен даже не на бессмертие, а на подстилку… Уверен, что не продешевил? — насмешка и презрение больно царапнули разум Октавио, но он продолжал упрямо смотреть в глаза князя и молчал. Еся внутренне протестовала. Где-то глубоко внутри она верила, что настоящая любовь существует, и жертва юноши была для неё подтверждением.

— А если после твоих неуважительных слов я откажусь обращать, что будет с ней, ты подумал? — Князь перешел почти на шепот, зная, как смена его голоса обычно действует на окружающих.

В глазах Октавио отразился неподдельный ужас, он припал на одно колено, склонив голову, приложив собранную в кулак руку к сердцу:

— Господин, простите мои неразумные слова. Я и моя семья преданы вам до конца наших жизней без остатка. Моя воля — ваша. Мое сердце — ваше. Мои мысли — ваши.

Слова, произнесенные Октавио вывели Сета из себя. Навряд ли бы обряд свершился без этой, принятой ковенами короткой клятвы, вверяющей их душу в полное владение дамнара. Но слышать её в свой адрес, от юноши, толком не понимающем, чем для него это грозит было невыносимо. Сет навис над своим будущим кнехтом, склонившим голову, не смеющем поднять глаза на своего палача.

— Ты хоть понимаешь, что это значит? — Сет, чуть ли не хватая себя за руки, чтобы не отвесить Октавио отрезвляющую пощечину, почти прошипел. — Понимаешь, что после обращения, я могу тебе приказать отрезать от этой девки кусочки и сожрать всё до последней кости? — юноша поднял на него полный ужаса взгляд, но встретившись с дамнаром глазами вновь склонился. После небольшой паузы Сет продолжил, говоря все тише и тише, так что вскоре биение сердец до полусмерти перепуганных юноши и служанки грозили перекрыть его слова:

— И ты сделаешь это. Понимаешь, что я могу приказать тебе сунуть свою голову в костер и держать там, пока глаза не вытекут? И понимаешь, что твою Зельду ты скорее всего сам Волкам отдашь? Или сразу свиньям сожрать?

Октавио не смел поднять взгляд. Было видно, как у него подрагивают руки, сжатые в кулаки и еле заметно вертел головой из стороны в сторону, явно не желая исполнять все вышеперечисленное. Закончил свою речь Сет ледяным тоном, от которого юноша весьма заметно вздрогнул:

— Вот тебе. Воля, сердце, мысли… Не будет у тебя ни того, ни другого ни третьего, если отдам приказ.

Чувствуя изнеможение, Сет опустился в кресло и надолго замолчал. У юноши действительно не было выхода, если он собирался спасти ту свою безродную пассию. Он мог бы помочь этим двоим скрыться… В другой юниверсум за ними точно не последовали бы — слишком рискованно. Но он уже дал слово Клэр, да и та девка оставалась в поместье. «Придется поговорить с его теткой, чтобы сдержали слово, и оставили девку с приплодом в живых… В любом случае без жреца на иного отпрыска от племянника теперь рассчитывать семье не приходится, а меня они на ритуал точно не уговорят. Тут даже Клэр понятно, что не стоит и пытаться».

Октавио так и стоял на коленях посередине комнаты, медленно покачивал головой и молчал, его била крупная дрожь. Сет не торопил его с ответом.

— У меня нет выхода, кроме как довериться вашей воле, — срывающимся голосом произнес паренек. — Только умоляю, если в вас ещё осталось что-то человеческое, не заставляйте убивать… — голос дрогнул, парень не в силах говорить дальше сглотнул и замолчал.

Сета разрывали противоречивые чувства. Он искренне понимал душевные терзания юноши. Но не преподать урок не мог.

— Готов?

От этой короткой фразы, произнесенной будничным бесцветным голосом, у Еси внутри все похолодело. Надежда выбраться из передряги стремительно таяла.

Юноша вымученно поднял глаза, и посмотрел на солнце. Все кнехты отца перед обращением смотрели на небесное светило, даже зная о том, что выйти под его лучи не представляет особых проблем. Видимо, где-то в глубинах души чувствовали, что свету они больше не принадлежат. Октавио, не отрывая взгляд от слепящего диска, неуверенно кивнул. Князь не стал более оттягивать ожидание.

С искренним сожалением подойдя к стоящему на коленях юноше, Сет и также встал рядом, схватив его голову в районе затылка одной рукой. Зафиксировал, чтобы тот не смог вырваться. Октавио всеми фибрами души был против, это было видно в глубине его глаз, но промолчал.

Плавно приблизившись на расстояние около трех дюймов к лицу Октавио, Князь замер и стал вглядываться в глубину зрачков не смевшего пошевелиться и отвести глаза юноши. Дамнар чувствовал, как в человеке нарастает паника. В какой бешеный ритм входит пульс. Сета одолевали легкие сомнения и волнение. Все-таки с Джастином ему удалось проделать этот трюк много лет назад. Но Джастин был его братом — одной крови. Вдруг тут не выйдет? Сет заставил себя отогнать тень сомнения. Сейчас ему надлежало совершить необратимое, противоестественное для любого из миров деяние.

Князь потянулся к жизненной энергии своей жертвы и начал пить. Со стороны Есе было видно, как через глаза от человека к дамнару тянется легкая белая струйка дыма. Несколько мгновений ничего не менялось. Затем тело Октавио, по мере того, как белесая струя становилась все ярче, начало биться в конвульсиях. Юноша не падал только из-за того что его удерживала почти на весу рука Князя. Есю обуял смертельный ужас, хотелось кричать, но парализованное тело не давало такой возможности.