Крестные дети - Колридж Николас. Страница 48

Чувствуя себя оскорбленной до глубины души и не желая, чтобы что-то напоминало ей о Маркусе, Мэри швырнула картину за диван, где та пролежала два года.

Мэри все еще была дома, когда зазвонил телефон. Она не хотела отвечать, боясь, что это может быть Маркус, но звонила мать. По ее голосу Мэри сразу же поняла: что-то случилось.

— Дорогая, у меня ужасные новости. Только что мне с работы позвонил твой отец. Его сократили. Дерека позвали в отдел кадров и сказали, что он уволен.

У Мэри подкосились ноги.

— Я не моту поверить в это, мама. Маркус мне обещал… — но она уже поняла, что крестный обманул ее.

— Сейчас он пытается дозвониться до Маркуса, — продолжала Белинда, — но Маркусу, конечно же, плевать. Он и пальцем не пошевелит.

Глава 20. Март 1983 года

Вот уже несколько недель у Мэри по утрам кружилась голова и иногда возникала тошнота. Она полагала, что это были последствия ее переживаний, которые грозили перерасти в настоящую депрессию. Прошло еще несколько дней, и те же симптомы стали возникать уже в любое время суток: на работе, по дороге домой, но чаще всего когда она в одиночестве сидела перед телевизором. По выходным она ездила в Доркинг — ее маме требовалась помощь по дому. Дерек старался не показывать виду, но увольнение из «Группы компаний Брэнда» очень больно ударило по его самолюбию. Он до сих пор не смог найти себе новую работу. Мэри не могла слышать имени двуличного Маркуса без содрогания. Она видела его воплощением сил зла. То, что она не могла никому рассказать о произошедшем между ними тем вечером, еще больше усугубляло ее переживания. Тот эпизод каким-то странным образом бросил тень даже на их брак с Криспином. Получив приглашение провести выходные в Норфолке вместе с родителями и братьями Криспина, которые всегда были к ней так добры, она почувствовала себя ничтожным человеком — ведь она предала память о муже.

В журнале «На краю света» она увидела рекламу медицинского центра и однажды утром, почувствовав себя особенно слабой и вялой, позвонила туда и записалась на прием к врачу.

Мэри лежала на кушетке с животом, густо намазанным гелем…

— Вы беременны, и уже на приличном сроке, — сказал ей доктор. — Где-то от четырех до семи недель.

Это значило только одно: ребенок с равной вероятностью мог быть как от Криспина, так и от Маркуса.

Вытирая гель с живота, Мэри чувствовала, что силы вот-вот оставят ее.

— Спасибо. — сказала она. — Это несколько неожиданно, но все равно я благодарна вам.

Глядя на обручальное кольцо Мэри, доктор улыбнулся. Он не сомневался, что отец ребенка будет рад услышать новость о грядущем пополнении в семействе. и успокоил Мэри:

— Думаю, миссис Гор, вам стоит сейчас же позвонить мужу. Уверен, он будет на седьмом небе от счастья. Мои поздравления и наилучшие пожелания вам обоим.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 21. Декабрь 1983 года

Приехав из Гонконга, Чарли первым делом отправился к «Биллингу и Эдмондсу» и заказал у них пару заурядных двубортных костюмов из полосатой материи. После назначения на должность младшего брокера в «Крукшанк и Уиллис», одну из старейших брокерских контор Лондона, он решил полностью обновить свой гардероб.

Чарли не хотелось покидать Гонконг, но он понимал, что его карьера замерла на месте. Если бы Маркус постоянно был там, все сложилось бы иначе. Но он руководил тихоокеанским подразделением через кучку занудных бюрократов, которые не считали необходимым помогать крестному сыну начальника продвигаться вверх по служебной лестнице с достойной его славного имени скоростью. У Чарли не сложились отношения с новым главным исполнительным директором по Шотландии Келумом Маккеем, который был родом не откуда-то, а из Пейсли и раньше работал на «Шелл». У Маккея было особое мнение о Чарли: он считал его ленивым и нечестным. Их отношения не стали более дружественными после того, как Чарли на открытии нового порта назвал Келума посредственностью. Вскоре после этого памятного события Чарли сообщили, что его переводят в сеульский офис, и он поспешил уволиться. Он отправил краткое извинительное письмо в Лондон Маркусу, но, к огромному разочарованию, не получил никакого ответа.

Чарли мечтал рассказать Маркусу, в чем конкретно заключались его просчеты в ТТКБ: выскочки вроде Келума Маккея просто не способны понять менталитет китайцев.

С другой стороны, он был рад снова оказаться в Лондоне. Даже несмотря на многообещающее начало его светской жизни в Гонконге, большинство хозяев не оценило манеру Чарли не отвечать на приглашения и не устраивать ответных приемов, и Крифа вскоре перестали приглашать. Все реже и реже ему доводилось поплавать или поиграть в теннис с начальниками. А после того, как стало очевидно, что Чарли плоховато разбирается в своей работе, его постоянные упоминания о крестном отце Маркусе Брэнде утратили значительную часть былой силы.

На деньги из семейного фонда он купил квартиру в Найтсбридже на Эннисмор-мьюз. Этот фонд, который когда-то был частью достояния прадеда Молли Аброта, разочаровал Чарли своими размерами. Но он смог позволить себе каморку с двумя спальнями и быстро обставил ее в китайском стиле, использовав часть мебели из Арднейсага.

Чарли очень нравилась его новая работа. Он с радостью выяснил, что может неплохо справляться с ней. Будучи младшим продавцом акций, он имел дело с несколькими клиентами, а в обеденный перерыв выпивал вместе с их младшими финансовыми консультантами в каком-нибудь из многочисленных пабов или винных баров, располагавшихся неподалеку от Грешам-стрит. Врожденная самоуверенность помогала ему с умным видом говорить об акциях, кроме этого, он очень хорошо слышал все, что имело отношение к ситуации на рынке. В те дни обязанности Чарли распространялись и на участие в корпоративных банкетах и выездах за город, где умасливались клиенты. Однажды в туалете он подслушал, как двое финансовых воротил обсуждают возможность выдачи кредита Томасу Тиллингу одной из компаний Маркуса. и на следующее утро, еще до официального извещения, приобрел для своих клиентов акций больше чем на четверть миллиона фунтов.

Он наблюдал за черно-белыми экранами, на которых бежали строчки с котировками ведущих компаний, но никогда не опускался до анализа поступавшей информации. В отделе аналитики работали серые мужчины и серые женщины, которым никогда не дали бы отдельную кабинку в «Сити Пайп». Чарли считал себя знатоком человеческой природы и хитроумным дельцом. Пусть все остальные занимаются ерундой: отправляют подтверждения по факсу, потеют над годовыми отчетами и прогнозами — Чарли всегда чувствовал процессы, влиявшие на цены акций. Ему ежеквартально выплачивались премии, которые вскоре вдвое превысили официальную зарплату. Он начал приглашать собственных клиентов и тратил свое обеденное время уже на них.

У Чарли была мечта: он надеялся, что в один прекрасный день Маркус станет его частным клиентом. Конечно, он слышал все скверные истории о своем крестном отце и вполне осознавал опасность оказаться в одном ряду с Робертом Максвеллом и Джимми Гольдсмитом, которые вели дела Маркуса и были признаны недостойными работать с голубыми фишками «Крукшанка и Уиллиса»; но в то же время Чарли чувствовал, что если сможет вернуть великого магната под сень своей конторы, то это существенно упрочит его собственные позиции. Маркус был настоящим профессионалом, и Чарли знал это; Брэнд играл финансовыми рынками так же, как судьбами людей: беспощадно, действуя по ситуации — тонкими намеками или мощным натиском. Чарли понимал, что ему нужна невероятно заманчивая идея, чтобы добиться внимания Маркуса, — что-то, что по-настоящему увлечет крестного.