Посох Мерлина (СИ) - "Любимчик Мориарти". Страница 27

Миссис Брадберри в глазах многих учеников стояла наравне с самим Мерлином, а про её подвиги во время войны ходили легенды даже за стенами учебного заведения. Каждый новоприбывший посвящался в историю директрисы.

Миранда была сиротой, и единственным, что она знала о своих родителях было то, что её мать была чистокровной шотландкой, а отец — высокопоставленным немецким послом, который бросил её годовалую с матерью и старшей сестрой-хабиталом в последние годы Первой мировой войны. Девушка родилась сильной волшебницей, и два атенеума — Гринчвилд и Макшисхас, расположенный в Трире — желали видеть её в ряду своих учениц.

— Миранда не хотела ступать на родную землю своего отца, — рассказывал Финли после экскурсии, важно сидя в кресле, — и, вернувшись в Гринчвилд спустя три года после выпуска, стала самой молодой преподавательницей за последние пятьдесят лет. В первые годы Второй мировой она приняла пост директора в связи с кончиной её предшественника и сразу же открыла двери атенеума для беженцев из других стран и даже для братьев и сестёр-хабиталов своих учеников. В 1943 году, когда началась магическая война, вместо медового месяца Миранда и её муж вдвоём руководили Гринчвилдом днём и сражались с немецкими волшебниками ночью. В атенеуме ходят слухи, что её даже взяли однажды в плен, но она сумела не только сбежать оттуда, но и спасти военнопленных, которым предложила укрытие в Гринчвилде, неустанно заботилась о всеобщей безопасности и никогда не опускала рук, как настоящая алэйсдэйрка.

Кэролайн почувствовала эту необычную жизненную силу сразу, как только уселась за парту рядом с растерянным мальчиком с алэйсдэйра и ощутила внимательный учительский взгляд на себе.

Женщина ещё раз представилась, хотя в этом определённо не было нужды. Каждый раз, как начинал звучать её голос, всё, что она произносила, каким-то магическим образом надолго запоминалось. Миранда всегда говорила негромко, но её никто не осмеливался перебивать, а сейчас казалось, что даже ручки скрипели тише в знак уважения к ней.

— Кайндаймх, — сказала она, когда прозвенел звонок с урока, — у вас сегодня пропадает урок истории. Мистер Конноли сейчас отсутствует по семейным обстоятельствам, а мистер Бойд всё ещё болен, и никто не может их заменить. Поэтому вместо этого урока вы можете посидеть в своей гостиной или погулять на территории Гринчвилда, но только так, чтобы вас никто не слышал. Можете идти.

========== Глава 5. Ещё одно происшествие ==========

Комментарий к Глава 5. Ещё одно происшествие

Музыка, под которую писалось : https://vk.com/music?z=audio_playlist258437673_44/390cf29ac99db4ad63

— Боже, у меня совершенно нет сил делать домашку! — Кит в сердцах откинул от себя тетрадь с волшебной математикой. — Никто в здравом уме не будет задавать столько в первый же год обучения!

— Не так много и задали, — не отрывая взгляда от учебника, произнесла его сестра.

— Просто ты — зубрила.

— Просто ты — лентяй.

Дети сидели, уткнувшись в учебники и тетради, во внутреннем дворе Гринчвилда за каменным столом. Солнце совсем по-летнему грело спины учеников, было невероятно жарко даже несмотря на близость холодного моря, бьющегося внизу о скалы. Резкие порывы ветра, насквозь пропитанные морским солёным запахом, переворачивали страницы тетрадей, трепали волосы с таким невероятным усердием, что, казалось, дети даже и не знали о таком полезном инструменте, как расчёска. Ветер безуважительно залезал под юбки и рубашки, нагло приносил опадающие листья на серые полированные столы, и ребята, раздражённо фыркая, молча стряхивали листья со своих волос и учебников. За такими же столами сидели их одноадранцы и представители старших классов. Они все усердно что-то писали в тетрадях, непонимающе пролистывали параграфы учебников, иногда устало постанывая и недовольно обсуждая домашнее задание.

Бывало, к ним подсаживались менее ответственные ученики, закатывая глаза на возмущения своих одноклассников, и соблазняли отложить задание на потом. Некоторым это удавалось, и несколько человек вставали со своих мест, разминая шею, и отправлялись сидеть под деревья или же гулять по зелёной территории атенеума. Иногда мальчишки шумно подбегали к знакомым девочкам и, громко смеясь и строя рожицы, закидывали их на плечи или, держа за руки, убегали с ними подальше от огромных груд учебников. Другие, наоборот, подсаживались к ним, гладили по волосам и щекам, целовали в шею, тихо причмокивая, и, собрав своих девочек в охапку, тихо с ними перешёптывались.

— Ничего я не лентяй, — возмутился Кит. — Просто скажи мне, какой адекватный человек будет использовать математику, если есть солторы?!

— А ты думаешь, как дома и банки строят? Ты в курсе, что, дабы стрелы Робина получились хорошими и быстрыми, надо правильно сделать их аэродинамически?

— А ты в курсе, что ты зануда и стрелами пользуются только эльфы, которые и без них хорошие стрелки? Или ты хотела выпендриться заумными словами?

Мелани обиженно надула губки на эту фразу, и по её глазам было видно, что она собиралась колко ответить, но внезапно, всё это время молчавший Брендон с шумом закрыл свою тетрадь и с заговорщицким видом посмотрел на друзей.

— С того дня уже неделя прошла, — тихо сказал он. — Мы совсем не приблизились к разгадке!

— Ну, знаешь, — пожал плечами Кит, — не так уж и просто разрешить эту загадку, пока ты утопаешь в домашке по истории.

Тяжёлый учебник истории в толстом переплёте издевательски блестел на солнце своей глянцевой обложкой рядом с рукой Брендона.

— Если мы поймём, что происходит, то про нас напишут в точно таком же учебнике!

— Да, и напишут, что мы были самыми худшими учениками в потоке.

— Не напишут. О героях и первооткрывателях такого не могут написать.

— Уверен, что мистер Конноли позаботится о том, чтобы все знали о наших оценках. Он вообще, кажется, невзлюбил меня.

— Нечего на уроках отвлекаться, — мудро заметила Мелани.

— Нечего другим лягушек в кабинет таскать!

— Да тише вы, — раздался звонкий голос Алекса. — Учиться мешаете. Галдят, как гномы.

— Гномы ругаются, а не галдят, мне кажется, — тихо заметил Стефан.

— Да, Белл, мало того, что у тебя с математикой проблемы, так ещё и с английским.

— С чего это у меня проблемы с математикой?

— С того, что здесь ответ — минус семь.

— Ни разу не минус семь, здесь определённо двенадцать.

Брендон лениво развел руками, заметив, что это у Белла будет оценка снижена на балл, а не у него.

— Эй, Эмми, — на весь двор тогда крикнул раздражённый Алекс, — что у тебя в последнем номере?

Никто даже и головы не повернул, когда в воздухе уже растворилось последнее слово. Такие переклички между учащимися были далеко не редкими, как и летающие по небу от стола к столу маленькие бумажные лебеди, исписанные цифрами, буквами и какими-то формулами. В общем, в Гринчвилде взаимовыручка была на высоком уровне: ответы, шпаргалки или объяснения конкретных заданий кочевали между учениками на постоянной основе, поэтому к таким выкрикам все давно уже привыкли. Конечно, были и такие, кто из вредности сдавал учеников учителям или заклинанием менял текст в шпаргалке, но таких было очень мало. Некоторые, по большей части мюридхаудцы или, в более редких случаях, драммандцы, обменивались ответами только среди своих одноклассников и лишь издевательски улыбались со словами, что ничего не знают, пренебрежительно наклонив голову набок, когда их просили о помощи.

Из-за массивного каменного стола через несколько секунд встала миниатюрная девочка с широкими плечами и двинулась к Алексу. Вся её внешность кричала о том, что она рассержена. А ещё она явно была ирландкой — что само по себе являлось опасным тандемом. У неё был вытянутый нос, усеянный тёмными веснушками на переносице, длинное лицо со впалыми щеками, тонкие розовенькие губки, которые она вдобавок ещё и поджала, и горящая огнём копна волос, заплетённых в толстую косу. Эмми грозно метнула взгляд сине-туманных глаз в прискорбно ждущего её Алекса. Все её существо говорило о том, насколько взрывным был её характер и как опасно оказаться под её миниатюрной, но горячей рукой, когда она злится.