Я слышу (СИ) - Никульшина Наталия Юрьевна. Страница 12
- А вы часто остаетесь на работе на ночь? – согласна, вопрос глупый, но что еще спросить, чтобы хоть как-то к его личной жизни приблизиться?!
Бровь Коршуна изогнулась, на лице мелькнула ухмылка.
- А ты с какой целью интересуешься?
- Ну…, - засмущалась я, опуская глаза. – Наверное, жена ваша не очень довольна, что вас дома не бывает? – черт, что я несу!? Стыдно-то как! А он веселится сидит!
- Заинька, иди спать. Тебе в семь утра на укол вставать, а уже половина пятого.
Намек понят. И не один намек. Он женат, это ясно. Обычно свободные мужики сразу кричат: «нет у меня никакой жены!», а тут этого не было.
Я поднялась, поставила кружку с недопитым чаем на стол и вздохнула.
- Спасибо за чай, Дмитрий Васильевич.
- И тебе спасибо. Шоколадку забирай.
- Нет, это я вас угостила. Потом попьете еще чайку, - не давая ему ответить, я умчалась из ординаторской.
Оказавшись в своей кровати, отчаянно пыталась сдержать слезы. У Коршуна есть Коршуниха. Черт побери, ну почему меня это так расстраивает?! Да, повезло той бабе, которая дома его встречает! К ней прикасаются эти холодные руки, она наслаждается запахом сигарет… а мне остается только завидовать и больше не лезть к доктору.
Утром меня разбудили в семь, как и обещал Коршун. И пробуждение было ужасным. Голова болела невыносимо, уши ныли, мне было плохо, и теперь я очень понимала бедную Таню, которая мучается так уже не первый день. Не нужно было мне снова спать ложиться, я ведь прекрасно себя чувствовала!
До процедурной я еле доползла, а там меня добили уколом антибиотика и капельницей. На выходе я все же не стерпела и попросила обезбольку. Миловидная молоденькая медсестра любезно и безболезненно сделала мне укольчик и советовала прилечь и подождать, пока лекарство подействует. Ну, я, в принципе, бегать и не собиралась.
Таня, опять страдающая с самого утра, тоже выпросила укол, а Оля делала себе маникюр и была счастлива, что уже отмучилась.
- Ой, девочки, как вспомню первые дни после операции! Бр-р-р! – ее передернуло. – Терпите, мои зайки, скоро полегчает. С каждым днем все легче будет.
- Мне с каждым днем только хуже! – простонала Таня, держась за уши.
Я согласно закивала головой. Вчера думала, что все ужасное уже позади, а сегодня опять застрелиться охота. Ох, кто б мне раньше сказал, что операция – это самое безболезненное, что меня ждет. Получается, что не зря Коршун постоянно спрашивает, не болит ли у меня что-нибудь. Знал, значит, что все у меня впереди.
Спустя час стало полегче, нас позвали на завтрак. Мы с девчонками встали в очередь к заветному окошку, из которого выдают еду. Я и Оля получили овсянку, хлеб с маслом (никогда бы не подумала, что это окажется таким вкусным, когда хочется есть), и чай, а бедняга Таня – снова странную коричневую бодягу. Мы устроились за свободным столиком, я обвела больных взглядом, а потом мне стало смешно.
- Ты чего? – не поняла Оля, тоже осматриваясь.
- А вы посмотрите, мы же тут как с войны все! – стала я объяснять. – Перебитые, кровавые! И как так и надо, завтракаем сидим…
- А я вот знаете, что поняла? – с серьезным видом проговорила Таня.
- Что?
- Я ненавижу людей, которые едят! – выпалила она на полном серьезе.
Мы с Олей залились смехом.
- Бедняжка!
- А от вас колбаской пахнет.
- Так. Тебя, кажись, остерегаться теперь надо, - пошутила Оля. – Я уже начинаю побаиваться!
- Серьезно! От вас прямо очень пахнет! Да еще так вкусно! И ночью в палате тоже пахло! Я опять плохо спала, только теперь не из-за боли, а из-за запаха! Алис, а ты куда ходила ночью?
- Чего? – встревожилась я.
Они же спали! Или кто-то делал вид?
- Ну, я видела, как ты шоколадку взяла и ушла. А вернулась без нее. Хорошо, что в палате ее не открыла, а то бы я ее вместе с тобой сожрала!
- Ты ночью в одинокого шоколадку схомячила?! – засмеялась Оля.
- Ну да. В коридоре. Вышла, чтоб вас не будить, - соврала я.
Таня хитро улыбнулась.
- А вот не было тебя в коридоре! Я выходила в туалет!
Черт! Черт! Черт!
- Куда бегала, мать? – хихикнула Оля. – Не к Коршуну ли на чай?
- Вы меня спалили, - пришлось признаться. Врать я все равно не умею.
- Серьезно?! – в один голос воскликнули девчонки. На нас стали оборачиваться.
- Я же сейчас пошутила! А выходит, что угадала! – удивлялась Оля.
- Тише вы! – шикнула я. – Серьезно, блин. Мы чаю попили и разошлись.
- И все?! – разочаровалась Оля. – Я-то думала…
Я печально вздохнула.
- Я тоже думала. И индюк тоже думал…
- А чего так? – поинтересовалась Таня. Теперь у бедняги глаза горели любопытством, а не голодом. – Мне показалось, что у вас взаимная симпатия.
- Мне тоже так показалось, - вздохнула я.
- Конечно, не зря же она его козлом назвала, а он все возится с ней! – заметила Оля. – Точно надеялся мужик на благодарность!
- Блин, да у меня кровищи полные уши! Какая, нафиг, там благодарность! – воскликнула я, а потом тише добавила: - Да и не надеялся он ни на что, иначе не отпустил бы меня вчера. А он меня скорее, не просто отпустил, а намекнул, что пора бы мне свалить. И вообще, пошлите уже в палату, там все обсудим. А то нас и так уже слушают все!
Мы быстренько доели, в палате расположились каждая на своем месте. На повестке дня – мои отношения с доктором Коршуном. И ничего, что девчонки будут знать, что он мне нравится. Я была не против, если бы это и он знал…
- Рассказывай! – потребовали они.
- Да нечего рассказывать, женат он.
- Печалька какая, - расстроилась Таня.
- Откуда знаешь?! Сам сказал? – стала уточнять Оля.
- Намекнул. Но я же не дура.
- Намекнул – это не считается! И кольца на нем нет!
- Ой, да большинство мужиков колец не носит! – поспорила Таня. – Так что это не аргумент. Но согласна, намекнул – это не то. Если просто девушка есть – то нафиг ее, плохо значит, следила за мужиком, раз он на других засматривается! Я своего берегу, как сокровище! Пусть только попробует в другую сторону, кроме моей глянуть! А так безоглядно отпускать на работу, где каждая вторая – либо красотка – медсестра, либо красотка – пациентка – еще чего?! Пусть дома тогда сидит! Ну, или я бы с ним на работу ходила! И намек ты могла не правильно понять. А мы же, бабы, любим потом сами додумать.
- Вот именно! – согласилась Оля. – Алиса, а у тебя парня нет?
- Нет. А что?
- Ну, так и чего ты тогда теряешься?! Дожми Коршуна!
- Не буду я никого дожимать! Еще я мужиков из семьи не уводила!
- Так узнай сначала, есть ли у него эта семья! А то такого мужика упустишь! Если я бы замужем не была – претендовала бы на Коршуна точно. Ну, красавчик же! Статный, прямо аристократ!
- А мне он не нравится внешне, - улыбнулась Таня. – Но это дело вкуса, я просто таких больших не люблю. Я сама маленькая, куда мне баскетболиста?! И еще не понимаю, чего он в медицине-то забыл? Таким, как Коршун – в бойцы спецназа прямая дорога, силушка богатырская пропадает! Но не спорю, врач из него получился отличный!
- А я люблю военных, красивых, здоровенных! – запела Оля, а потом запнулась: - Ой!
Дверь в палату открылась, к нам вошли Коршун и человек с бэйджем «Мухин» на халате.
Заведующего я видела впервые. На вид – приятный мужчина лет пятидесяти. Сережка в его ухе меня удивила, но очень шла доктору. В модных очках с затемненными линзами, на руках татуировки, среди которых я с изумлением рассмотрела и свой рисунок. Следовательно, бил Гоша. Надо же, земля круглая! Мухин был крепким, но на фоне Коршуна все равно мелковато смотрелся.
- Ты гляди, Дмитрий Васильевич, как тут весело у девчонок! – усмехнулся заведующий. – А нам медсестры говорят, что вы с утра за обезболькой приползали!
- Так и было! – кивнула Таня, пока я любовалась Коршуном. Мешки под глазами и уставший вид не сделали доктора хуже. А мне снова стало его жалко. Кстати, Коршун на меня даже не глянул, хотя точно чувствовал, что я на него смотрю. – Просто у вас хорошее обезболивающее! – добавила Таня.