Кореллианская трилогия-1: Западня - Аллен Роджер Макбрайд. Страница 48

Юному Хэну стоило немало усилий поверить в то, что вот этот самый старик еще несколько минут назад был бравым офицером, а сейчас досадовал на то, что сегодня его последнее представление и что он остается без работы.

Так случилось и с Корабельным Рядом. Некогда своеобразная, полная соблазнительных иллюзий улица перестала существовать. От нее ничего не осталось, кроме реальной грязи.

Хэн прошел по всему бульвару, потом повернул на проспект Звездных Линий и направился к центру города. Надо было как следует осмотреть столицу, хотя делать этого ему и не хотелось.

Еще не все пропало, пытался убедить себя Хэн. Почти все, но не все. То тут, то там попадаются поддерживаемые в приличном состоянии дома, есть магазины, которые все еще открыты, а один или два, судя по их виду, даже процветают. Однако Хэн понимал, что хватается за соломинку. Все-таки душой Коронета был Корабельный Ряд. Разница лишь в том, что Корабельный Ряд мертв, а в городе еще теплится жизнь. Улицы только полупустынны. На дороге попадаются автомобили, правда, в большинстве своем развалюхи. Еще совсем недавно такие машины были бы отправлены на свалку. Почти на каждом углу бродяги и бездельники.

И почти все они принадлежат к роду человеческому. Лишь изредка увидишь дролла или селонианина. Испокон века представители каждой из рас жили в отведенном им анклаве, правда, в прежние времена это не имело особого значения. Селониане покупали бакалейные товары в магазинах дроллов, люди ходили в гости к своим друзьям селонианцам, а дроллы посещали спектакли в соседних кварталах, обитаемых людьми.

Теперь все стало иначе. Теперь ни у кого нет ни денег, ни работы, и каждый был за себя, при этом косился через плечо на соседа.

Но удивляться особенно нечему. Разве это тебе в диковинку? Почти все отрасли промышленности Кореллии так или иначе были связаны с развитием торговли. Индустрия развлечений для экипажей космических судов, финансовые услуги для транспортных компаний, изготовление и ремонт дройдов, строительство и ремонт космических кораблей. Даже криминальные отрасли отдельных видов индустрии основывались на торговом обмене. Азартные игры, отмывание грязных денег, контрабанда, прокат дройдов, незаконные усовершенствования судовых систем — все это требовало клиентов, обитающих за пределами системы.

В доброе старое время существа появлялись на свет, чтобы жить хорошо, продавать свои товары, следить за тем, чтобы за их дройдами и космическими судами был хороший присмотр. Очень часто люди получали больше, чем рассчитывали, и это составляло неотъемлемый элемент жизни Кореллии. Теперь же, вследствие войны, параноидального страха, испытываемого перед чужеземцами, вследствие политики властей, направленной против пришлых рас, что равносильно финансовому самоубийству, на Кореллию больше никто не прилетал. Продавать некому, покупать нечего, нет денег, чтобы вести мало-мальскую торговлю.

По мере приближения Хэна к центру города у него создавалось впечатление, будто дела здесь обстоят получше. Больше открытых магазинов, а люди, стоящие в очередях, равнодушны и безучастны, но по крайней мере не кипят от гнева.

Хэн прошел по все еще состоятельным на вид кварталам, знакомым по прежним временам, со множеством великолепных старинных особняков, и с удовлетворением отметил, что здесь не произошло, по существу, никаких изменений. Но потом увидел дройдов-охранников, скрытые от посторонних взглядов генераторы статического силового поля, камеры наблюдения и сторожевые посты. Сверху спустился дройд-охранник и стал парить рядом с Хэном, шедшим по улице, пока тот не понял намека и убрался восвояси. У некоторых людей еще были деньги, и они явно опасались тех, у кого их не было.

Около полудня Хэн оказался в деловых кварталах города. Он было решил поискать какое-нибудь кафе, чтобы перекусить, но тут услышал приближающиеся звуки пения и брутальные выкрики. Тут до него дошло, что звуки эти он слышал уже несколько минут, но тогда они доносились откуда-то издалека.

Хэн оглянулся вокруг себя, и увидел, что улица быстро пустеет. Прохожие исчезали быстро, но без суеты, заслышав шум приближающейся толпы. Слышно было, как хлопают двери, с грохотом опускаются металлические жалюзи. Из магазина, перед которым остановился Хэн, выскочил управляющий. Посмотрев в дальний конец улицы, он взялся за рукоятку, укрепленную возле витрины, с усилием провернул ее, и жалюзи из армированного пластика стали опускаться.

Находившаяся на противоположной стороне улицы женщина схватила в охапку ребенка и побежала домой. Прежде чем хозяин небольшой таверны успел захлопнуть дверь и опустить жалюзи, какой-то прохожий успел юркнуть внутрь.

Вскоре на улице не осталось никого, кроме Хэна. Слышен был лишь грохот дверей, лязг замков, грохот шагов и громкое пение. Донесся звон разбитых стекол, сопровождаемый грубым хохотом.

Хэн бросился бежать в противоположном от приближающегося гула направлении, но определить его оказалось трудно. Он решил свернуть за угол…

И, не успев вовремя остановиться, врезался прямо в толпу. Она шла, плотно сомкнув ряды, веселая, бесшабашная, по крайней мере, так ему показалось сначала, и Хэн был подхвачен ею, словно приливной волной.

Демонстранты вопили так громко, что слов песни нельзя было разобрать. На них была грубоскроенная форма темно-коричневого цвета. На ногах — черные башмаки с металлическими мысками. На рукавах черные повязки с изображением улыбающегося черепа, зажавшего в зубах кинжал, ниже которого была надпись: «Лига в защиту прав человека».

В толпе находились одни мужчины, которые пытались шагать в такт песне, но из-за того, что они были неорганизованны и недостаточно трезвы, им это не удавалось. Ото всех разило сивухой и грязными носками.

Хэну удалось вырваться из первых рядов толпы и оказаться в третьем или четвертом ряду. Стараясь идти в ногу с «гуманистами», он постепенно перемещался в хвост колонны, чтобы попытаться выйти из ее рядов.

Хэн уже готов был задать стрекача, когда чья-то толстая лапа схватила его за ворот и подняла в воздух. Второй лапой незнакомец схватил его за плечо и повернул к себе. Едва было не упав, Хэн выпрямился и оказался лицом к лицу с огромным, испачканным машинным маслом верзилой. Налитые кровью глаза, обвислые щеки, гнилые зубы, зловонное дыхание. Верзила остановился прямо посередине улицы, не обращая внимания на толчки толпы, продолжавшей идти дальше. Он внимательно разглядывал Хэна, потом посмотрел на демонстрантов. Протянув руку, он схватил одного из них:

— Эй! Флаутис!

— Барнлей! Поосторожней со своими ручищами!

— Флаутис, глянь-ка на этого субчика! — произнес верзила, не обращая внимания на протест приятеля.

Флаутис был точной копией Барнлея, только поменьше ростом и погрязнее. Он посмотрел на Хэна удивленными глазами.

— Ну, что ты на это скажешь? — произнес он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Хэн привык к тому, чтобы его узнавали даже спустя столько лет после событий, которые его прославили. Однако эти башибузуки, похоже, не знают, кто он такой.

— Послушайте, приятели, в чем проблема? — проговорил он громким голосом, чтобы его можно было услышать, несмотря на гул толпы.

Флаутис и Барнлей переглянулись, потом схватили Хэна за руки. Расталкивая демонстрантов, потащили к краю мостовой. Потом поднялись на тротуар, и тут Барнлей с силой прижал Хэна к стене дома.

— Чего это ты тут вынюхиваешь, малый? Кто ты?

— Ничего я не вынюхиваю, — стал уверять «гуманистов» Хэн. — Просто шел по улице и случайно наткнулся на вашу демонстрацию, — Хэн пытался убедить громил, будто ничего особенного не произошло. — Чуть меня не задавили. Честное слово. Спасибо, что выручили.

Барнлей схватил Хэна за ворот рубашки и привлек его к себе, дыша перегаром.

— Как тебя зовут, корешок? Говори сейчас же.

— Хэн, — ответил он как можно дружелюбнее. — Хэн Соло.

На запачканной физиономии Барнлея возникло выражение крайнего изумления.

— Соло? — переспросил он. — Ну, конечно, кто же еще. — Повернувшись к «соратнику», Барнлей заявил: — Надо его отвести куда следует.