Агентство "Последний путь" 2 (СИ) - Вишневский Сергей Викторович. Страница 29

На него сверху тут же рухнул Верша, выдав весь свой последний прорыв и предсмертную ярость.

— Агр-р-р... — прохрипел он, повернувшись к бегущему сыну боком.

Глаза залило кровью, во рту было её так много, что вдохнуть не получалось. Руки и ноги не слушались, и он с трудом издавал что-то среднее между рыком и бульканьем. До ушей доносился топот ног сына и звуки заканчивающегося боя.

— Папа! — раздался крик совсем рядом.

Пара секунд, ощущение, как к груди приложили ладони, рывок, и клинок покидает его тело. Тело от боли выгибается, из груди вырывается утробный рык, но сделать что-либо Верша уже не может.

— Сейчас... я сейчас... — бормочет Бэк, срывая остатки брони с груди отца.

Пара секунд, и он справляется, а после прикладывает руки к груди берсерка и, выдохнув, произнёс:

— Пап... сейчас больно будет...

— Значит... Значит, денег вы не дадите? — хмурясь, спросил Бэк.

Он сидел впереди телеги и хмуро глядел на дорогу.

Рядом на телеге сидела раненная Гара, рана оказалась небольшим порезом на боку, и она решила обойтись без лечения мальчишки. Рядом с ней сидела пришибленная Мара, умудрившаяся порвать тетеву на своём луке. Запасные у неё были, но она умудрилась сделать это впервые, при этом надо понимать, что нормально согнуть лук, чтобы её натянуть у неё, не получалось. Шара тоже сидела в телеге и придерживала голову Верши, который находился в бессознательном состоянии.

— В смысле не дам? Тут же все написано! Я, Роуль «Улыбка тьмы», этим документом заявляю, что несу долг в пять сотен золотых монет перед Вершей и его командой, — возмутился упырь, сидящий рядом с парнем. — Просто у меня пока их нет.

— Вы же... вы можете... Вы смогли пробраться в святилище светлых... — задумчиво начал Бэк. — Почему вы не можете залезть в сокровищницу какого-нибудь епископа и взять оттуда золото?

— Потому что есть правила... — сморщился упырь. — То, что я делал для создания условий объединения тёмных — это одно. А вот спереть золото — это другое.

— Почему?

— Потому что мы живем с системой. А она, скотина такая, иногда отвечает очень больно. И не смотри на меня так. Мне тут пришлось жрать мелких карликов, чтобы связаться с гномами и переговорить.

— Вы... вы и раньше ели людей. Чем карлики хуже?

Роуль тяжело вздохнул.

— Уж поверь мне — разница есть. Что ты знаешь о хоббитах?

Бэк размышлял несколько секунд, после чего признался:

— Ничего.

— Эти коротышки тебе по пояс. Мелкие уродцы с крупными ступнями и привычкой не носить обувь и мыть ноги только на свадьбу.

— И это плохо? По-моему гоблины ничуть не чистоплотнее.

— Дело не в том, что эти выкидыши гномьей цивилизации не моют ноги. Дело в том, что это искусственная раса, выведенная гномами. Подгорные жлобы, помимо того, что жадные, ещё и жутко ленивые, — заметив вскинутые брови мальчишки, Роуль пояснил: — Ладно, они не ленивые, но на поверхности находиться не очень любят. Живут себе в пещерах. Но так уж заведено, что там особо жрать нечего. Получается, надо держать связь с внешним миром, закупать еду, торговать и так далее.

— А разве в пещерах нельзя торговать?

— Если ты не контролируешь ситуацию и рынок, то тогда живешь на условиях тех, кто к тебе приходит торговать. Понимаешь?

— Нет.

— Ну, вот представь. Ты гном, живёшь в шахте. К тебе торговец приходил и продавал картошку за... пусть будет пять медяков за корзину. Представил?

— Да.

— А сегодня он пришёл и сказал, что корзина стоит десять медяков. Что будешь делать?

— Найду другого торговца.

— А никто не приходит, потому что этот торговец так нажился, что нанял наёмников, которые убивают любого торгаша, кто пришёл к гномам.

— Это подло, — вздохнул мальчишка.

— Да, но такова жизнь. Нормальное стремление любого торгаша к монополии при сверхприбыли, — отмахнулся упырь. — Гномы, конечно, жутко жадные. Так было всегда и везде, но первым делом они породили хоббитов, которые по задумке должны были быть их верными представителями на поверхности. Только вот хоббиты, немного размножившись, послали гномов и ушли. Туда, где гномам делать просто нечего. Как сказал бы Верша — насрали в родительскую миску с кашей.

— Гномы их не любят?

— Не любят? Нет, я бы сказал презирают. Но суть не в этом. Дело в том, что на вкус они, как гнилая картошка, — возмутился Роуль. — Эти мелкие карлики жутко воняют, горькие и после пары укусов рот надо полоскать демонической кровью!

— Чего?

— Да, демоны тоже были в шоке. На секундочку, на пятерых хоббитов уходил один мелкий демон, а на деревню приходилось ловить кого-то из высших. Мне уже прилично за это высказала Гаршамаш-Кияо. Видите ли, доминионы ослабли.

— Кто такая Гар...

— Гаршамаш-Кияо. Местная повелительница демонических планов. Нормальная женщина, если не пытаться трахать её между сисек. Жутко бесится.

Бэк хлопнул глазами.

— Что? Всем иногда нужно спускать пар. Иначе может заносить, — отмахнулся упырь и, нагнувшись к мальчишке, прошептал: — У Гарши сиски на спине, поэтому, когда ты сзади неё и перед тобой её ягодицы, то сразу видны и сиськи...

Бэк отстранился, хмуро оглядел Роуля и оглянулся назад. Девушки на их разговор совершенно не реагировали, словно упыря тут и не было.

— Только не говори, что ты из садомитов, — сморщился Роуль.

— Кто такие садомиты?

— Вид мужчин, что используют физиологические отверстия других мужчин для удовлетворения тех потребностей, что обычно удовлетворяют с женщинами.

Бэк несколько секунд молчал, после чего попытался повторить:

— Физлиологические?

Роуль глубоко вздохнул, после чего взглянул на мальчишку и задумчиво произнёс:

— Чему тебя учит отец? Демоны бездны и соски Гаршамаш... попробуем на языке твоего отца: Садамиты — это те, кто трахает мужиков.

— Я не садамит, а вот Мара по-моему садомит.

— Нет, садомитом может быть только мужчина, который трахает мужчину. Хотя... термин довольно расплывчатый... Сюда можно отнести и женщин, которые трахают женщин...

— Но у мужчины нет сисек... и между ног у него... И женщинам нечем.

— Знаешь, было бы желание и немного фантазии.

Роуль вздохнул и притих. Бэк тоже ехал, задумавшись о своём. Так прошло несколько минут покачивания на телеге. Тишину нарушил начинающий цветочный мастер:

— А зачем вы пришли? Сказать, что денег не дадите?

— Я уже сказал — дам, но не сейчас. У нас тут чуть-чуть война, чуть-чуть войско готовить надо. И денег нет от слова совсем. У нас в цитадели натуральный обмен процветает. Надо или вводить свою валюту и чеканить монеты, либо заимствовать у кого-нибудь другого. Причем много. Еще надо определиться со стандартом и защитой от подделки. Для этого мне в первую очередь и нужны эти гномы.

— Вы... вы такой сильный. Вы ведь можете все... — задумчиво произнёс Бэк.

— Я тебе уже говорил, есть правила. Нельзя делать то, что хочешь просто так... Ладно, можно, но не в этом мире. Тут для этого тебе нужно выполнить условия. Компромисс с системой, которая позволит тебе добиться своей цели. За пределами установленных правил, разумеется.

— Как боль от моего лечения?

— О, а ты, в отличие от отца, умеешь думать, — расплылся в улыбке Роуль.

— А как ты узнаешь... как узнаешь, что нужно делать, чтобы система согласилась?

— Чувствую. Я чувствую, что она женщина. Она ехидно улыбается, когда тебя тычут носом в дерьмо. Чувствую, как она хохочет, когда ты делаешь что-то невообразимое. Понимаешь?

— Нет.

— Нет никаких рамок. Нет никаких точных цифр или формул. Есть только она, и она решает. Кто как и когда, почему и что для этого нужно.

Бек выдержал паузу и спросил:

— А ты можешь у неё узнать, что нам нужно сделать?

— В смысле? — с прищуром спросил упырь.

— Что нам нужно сделать, чтобы у нас появился свой постоялый двор рядом с торговым путем? Чтобы мы жили все вместе, готовили еду и встречали гостей. Чтобы у нас был большой сад с огородом, чтобы мы... Чтобы я, папа, Шара, Гара и Мара жили все вместе?