Крыжовенное варенье (СИ) - Шеховцова Наталья. Страница 5

*Стать знаменитой.

Признаться, с выполнением первого пункта, «Закрутить роман с В.С.», я изрядно затянула, пришлось ждать одиннадцать лет, да и романом то, что произошло накануне, назвать можно с бо-ольшой натяжкой. Что ж, судя по темпам, второй пункт я не выполню никогда… И вообще, главные ценности в моей жизни давным-давно поменялись. Я уже отнюдь не наивная десятиклассница…

Да, кстати, Соловьев-то в «Волшебный ларец» проиграл. Засыпался уже на третьем вопросе. Ему достались лишь утешительные призы: фирменные майка, кепка с эмблемой передачи. Ну и я, разумеется, тоже».

Ограбление и непрошенная гостья

Х Х Х Х Х

Подходя к подъезду, Ольга по привычке сунула руку в карман. Ключей не было. Уходя утром на работу, она оставила их Виктору. Гостиница у него была оплачена только до двенадцати дня, а поезд уходил в шесть вечера, вот девушка и предложила переждать у нее дома. Ключи Виктор должен был отдать соседке Матильде.

Возле подъезда стояла милицейская «семерка». На скамеечке около двери, как всегда, сидел местный алкоголик Лаврон. Было это настоящее его имя или кличка, Ольга не знала. Как не знала и номера квартиры, в которой он живет. Но Лаврон был непременным атрибутом подъезда. Казалось, он даже спит на лавочке. Во сколько бы ни уходила Лобенко на работу, во сколько бы ни возвращалась домой, мужичок всегда был «на посту».

Прошлой весной Ольга взяла двухнедельный отпуск и укатила в Египет. Вернулась вся шоколадная, такси привезло ее из аэропорта в шесть тридцать утра. Она выходит из машины, а на лавочке — Лаврон, в два раза чернее ее… Ольга ему даже позавидовала: никаких проблем у человека, с утра до вечера балдеет под сорокаградусную, свежим воздухом дышит да на солнышке нежится, не жизнь — сплошной курорт. «Нервная система у него должна быть прочнее альпинистского троса», — схохмила она тогда. Но сейчас вид у подъездного «сторожа» был, мягко говоря, какой-то затравленный. Он сидел нахохлившись, вязаная шапочка набекрень, старая шинель нараспашку, одна полосатая варежка была надета на правую руку, другая валялась под скамьей.

— Прикинь, соседка, в нашем тихом омуте черти завелись! Обра… огра-а-бление! — слова Лаврону давались с трудом. — Менты меня добра… допрашивали: кто вхо-о-одил, кто выхо-о-дил, — подъездный «сторож» приподнял в руке бутылку «Русской», — вот стресс сни-и-имаю.

— И в какой квартире ограбление? — Ольга подняла его варежку, положила на сиденье.

— Однобомбатую, на чебвертром… на че-е-твертом…

Ольга не дослушала мужичка, метнулась в подъезд. Видимо, местный алкаш тоже знал девушку только в лицо и не ведал, в какой квартире она живет (обычная ситуация для многоэтажки), иначе сказал бы не «на четвертом», а «на твоем» этаже. Более того, ограбили именно Ольгину квартиру. Точнее, квартиру, которую Ольга снимала. Хозяев уже успели вызвать. Они, вместе с председателем жилищного кооператива и старшей по подъезду, стояли в коридоре и внимали рассказу соседки Матильды.

— Вернулась я из супермаркета, а дверь-то открыта! Думала, Ольга пришла. Но потом вспомнила, у нее и ключей-то нет, — соседка верещала тонюсеньким голоском, тут она заметила подошедшую Ольгу. — Слушай, у тебя там просто вавилонские Содом с Гоморрой!

— Пройдемте в комнату! — кивнула Лобенко вынырнувшая из-за двери голова в фуражке.

Ольга прошла.

— Капитан Отводов, — представился другой мужчина, в штатском, долговязый паренек с взлохмаченными темными кудряшками на макушке и какими-то необыкновенно глубокими голубыми глазами. — Я буду вести ваше дело. Посмотрите, пожалуйста, что пропало?

Легко сказать: «посмотрите». Ни одной вещи не было на своем месте. Все дверцы раскрыты, все ящики выпотрошены. На полу вперемешку валялись белье, косметика, бумаги… В том числе и фотографии, которые девушка сделала однажды, ради эксперимента. Ольга была изображена на них то в пикантном кружевном бюстье, то нагая, прикрывшаяся полупрозрачным шифоновым платком. Вычитала в каком-то журнале, что, созерцая собственное обнаженное тело со стороны, можно избавиться от комплекса неполноценности. Разумеется, фото она никому не показывала, хранила фотографии в коробке из-под обуви, в самом темном углу шкафа. И вот теперь их увидели все: и неизвестный грабитель, и соседка, и хозяева квартиры, и блюстители порядка.

— Начните с самого ценного, — подсказал растерявшейся девушке следователь. — Деньги в квартире были?

— Нет. Денег не было.

— Документы?

Ольга вытащила из-под ножки кресла помятый диплом о высшем образовании:

— Вот. Загранпаспорт в ОВИРе, а российский и служебное удостоверение я унесла с собой, они в сумочке. Шкатулка с украшениями? — Ольга усиленно завертела головой по сторонам, нагнулась, проверяя под столом, креслом и диваном, как будто грабитель, вместо того чтобы прихватить с собой, мог ее туда забросить… — Кажется, шкатулки нет. Такой маленькой, коричневой: мореное дерево, а на крышке — цветочки из соломки, на тумбочке стояла…

— Та-ак! Давайте составлять протокол, — следователь похлопал себя по груди, ощупывая карманы. — Аркаша, у тебя есть чем записать?

Напарник в форме услужливо предложил прозрачную ручку с изгрызенным синим колпачком. Отводов подробно зафиксировал все, что было перечислено, а именно, содержимое шкатулки: позолоченные сережки и кулон с горным хрусталем, латунный браслет со вставками из чешского стекла, медный крестик, клипсы со стразами, ожерелье и серьги из гранатовой крошки, серебряное колечко с аквамарином…

— Потерпевшая, скажите, эти вещи были вам дороги?

Обращение резануло тонкий слух девушки. «Потерпевшая» — это когда что-то приходится терпеть, пытку, например. Лобенко же была, скорее, «опустевшей», нет, снова не то, — «опустошенной».

«Дороги ли мне эти вещи? Что за дурацкий вопрос? Разве это меняет суть дела? Меня ограбили, и не важно, что унесли. Важно, что они вторглись в мое жилище и вели себя здесь как хозяева. Разве не так?!» — но это она только подумала, а вслух сказала:

— В общем-то, да, дороги, но не из-за цены. Крестик был тот, которым еще в детстве крестили. Комплект с горным хрусталем и колечко с аквамарином достались от мамы. Она уже на пенсии, ей их некуда надевать. Но стоят они не много, в трудные времена даже в ломбард заложить не могла. Остальное — вообще копеечная бижутерия.

— Судя по всему, вор искал что-то определенное. Возможно, преступление совершил кто-то из знакомых, дверь взломана не была…

— Может, Виктор забыл закрыть? — Ольга покраснела. — Понимаете, у меня сегодня приятель ночевал…

— Да знаем мы про вашего приятеля! — он залез пятерней в кудряшки на макушке. — Соседка рассказала. Но та утверждает, что парень вроде как закрывал дверь у нее на глазах и сразу после этого отдал ключи. — Отводов встал, прошелся вдоль комнаты, заглядывая в приоткрытые дверцы, будто что-то там выискивая. — Впрочем, он мог сделать дубликат… Кто такой этот Виктор?

Х Х Х Х Х

«1 марта 2000 года

После шмона в квартире прибиралась всю ночь. Не могла избавиться от ощущения, что вокруг какая-то грязь. Будто все вещи перемазаны чем-то липким и пахнет от них грабителями-бомжами. Хотя почему, собственно, ко мне в квартиру должны были проникнуть именно бомжи? Они бы тогда не только шкатулку, но и вещи унесли, и холодильник бы опустошили…

Утром позвонила на работу, выпросила отгул и завалилась спать. Проснулась после двух, сбегала в милицию, забрала заявление. Кажется, все этому только обрадовались. Менты — потому что с них сняли очередной «висяк». Матильда — потому что не придется отвечать на дурацкие вопросы следователя: «Куда вы положили ключи, уходя в магазин? Как часто Ольга оставляла их вам? Кому рассказывали о том, что Лобенко работает на телевидении?» А хозяевам квартиры теперь не нужно отыскивать предыдущих жильцов. По их словам, это были настолько внушающие доверие люди, что им в голову не пришло сменить замок, когда те съехали. По интонации было понятно, что я такого доверия не внушаю. Ну конечно, как можно доверять человеку, который фотографирует себя обнаженным?!