Мой обман (СИ) - Тимофеева Ольга Вячеславовна. Страница 68

— Люблю тебя. Наконец-то ты моя… — Миша касается моих губ и оставляет нежные следы, боясь спугнуть счастье.

Может ли быть этот поцелуй лучше всех остальных? Я хочу, чтобы каждый был как первый раз. Чтобы влюбленность только перерастала в крепную, заботливую, доверительную любовь.

— Алис, а ты куда собираешься?

Я смотрю на подругу, которая помогает складывать вещи тете Нине и переодевается. Наш маленький праздник затянулся прям до вечера.

— Меня выписывают сегодня, Лерок.

— А я? — Смотрю на всех и снова в глазах рябит. Такой день и меня все оставят одну?

— Нуу…

— Валерия, у вас сегодня первая брачная ночь. Поэтому мы не будем вам мешать. Ну и у нас, как свидетелей, тоже есть обязанности.

Марк пытается все преподнести серьезно, но у него получается не очень. Все начинают смеяться, потому что понимают, о чем он говорит.

— Ты останешься? — Я перевожу взгляд на Мишу и ловлю одобрительный кивок.

— Ох уж эти русские обычаи.

— Да ладно вам, — останавливает всех Миша, — будете мне всю жизнь теперь это вспоминать?

38

Мы провожаем гостей. Вернее, Миша провожает, а я лежу. Потому что только лежать мне и можно. Ещё, как колобку, ворочаться.

Алиса уехала с Марком и тетей Ниной. Но, как оказалось, они специально ее оставили на несколько дней, чтобы нас помирить. Алиса в таком уходе и постоянном наблюдении, как я, не нуждалась. Да и Марк теперь будет ее оберегать еще лучше. И готовить ей кулинарные изыски.

— Я надеялась, что ты меня заберешь хотя бы на ночь домой. — Выдыхаю с огорчением. — Лишать меня вообще всего очень жестоко.

— Нет, не заберу, но я сделал кое-что получше. Я договорился, чтобы остаться у тебя.

Миша стягивает пиджак, вешает аккуратно на спинку, следом туда же брюки, носки, рубашку. Смотрю на то, как распаковывает себя и не могу не улыбнуться. Что, прямо тут? На пару дней наедине?

— Это твой свадебный подарок мне? — Киваю на тело.

Даже сглотнуть хочется от того, как я, оказывается, соскучилась по мужскому вниманию. Или телу. По всему соскучилась. Но уже кого-то другого, а не своего мужа, представить не могу.

По рукам этим, что не скупятся на ласки, по губам, что готовы зацеловать до синяков. Хочу скорее его рядом, а он как специально, медлит.

Снова смотрит на меня и, прикусив губу, улыбается. Плечи передергивает от воспоминаний почти полугодовалой давности. Мы с ним в моей квартире… Одни. Несколько дней маленького сумасшествия, перевернувшего все. Хочу повторения. Все либидо требует повторения. А здравый смысл стучит молоточком, привлекая внимание.

У тебя ребенок. Нельзя.

Миша достает из сумки домашнюю одежду, а из меня вырывается разочарование. Сейчас спрячет все свое богатство и ляжет на Алискину кровать. И даже не дать пощупать себя.

Не могла я прогадать и выйти замуж за сухаря.

— Не одевайся, — хочу попросить, но получается как приказ. Но Миша и на него усмехается.

Как будто ждёт чего-то, мучая меня. А мне уже все равно. Я просто хочу его рядом. Без одежды.

Миша идёт к моей тумбочке и, подняв ее с вещами, переносит на другую сторону от кровати. Следом делает тоже самое с бывшей тумбочкой Алисы.

— Я договорился, чтобы мне разрешили провести с тобой несколько дней. Считай, купил абонемент на обследование.

Обходит пустующую кровать и толкает ее вплотную к моей. — Ну вот теперь у нас двуспальная кровать. — Он поправляет покрывало и ложится на него, перекатываясь ко мне, и нависает. — Как тебе такая идея?

— Лучшая идея, — обнимаю его шею и тяну к себе. Наконец-то в моих руках. Теперь-то я не отпущу его.

— Когда ты только успеваешь обо всем подумать?

— Просто у тебя очень хорошая подруга, которая придумала все за меня. Мне осталось только договориться и оплатить этот медовый месяц.

Я затыкаю ему рот поцелуем. Несмелым.

Но они быстро сменяются более ненасытными. Оказывается я изголодалась. Изголодались по не просто поцелуям. По этим ощущениям внутри. Когда дрожь под кожей, а по венам кровь бьётся о стенки. Жарко быть с ним в одном пространстве. Отпускать его не хочу уже. Никогда больше.

— Валерия Олеговна Шилова, вы очень красивая. С ума меня сводите. И я знаю, как устоять, чтобы не навредить ребенку.

Мишина рука скользит под футболку и движется вдоль бока.

Ох, как бы сейчас хотелось ощутить тяжесть его тела. Его в себе, но никто из нас не будет этим рисковать. Поэтому я направляю его губы себе в шею.

Но не целует. Только дразнит. Кончиком носа ведёт по всем изгибам, цепляя следом влажными губами.

Хочу его больше. Чтобы никуда и никогда не останавливался. Чтобы все мое тело звучало стоном в его руках. Всю ночь. Чтобы кричать хотелось от этой нежности. Но нельзя было и от этого становилось еще желаннее.

— Очень красивая. У меня самая красивая жена в городе. На свете.

Миша поднимает мою ногу, заводя себе на бедро. Так близко. Чувствую его и прижимаюсь сильнее.

Кончиками пальцев ведёт по моей ноге. Дразнит, выписывая какие-то слова и дублируя мне их в ухо. Пошло и нежно одновременно.

Отключаюсь от всего и запоминаю только нас в этот момент. Счастье оно такое. Сегодня с нами, а завтра может испариться. Его губы на шее, ключицах.

Ну почему у меня так все. Половина меня болит от того, что я могу навредить ребенку, а вторая нашептывает, что аккуратно можно. Я сама направляю его руку ниже, чтобы гладил меня везде. Чтобы не боялся. Если родители любят друг друга, это не может навредить.

— Ты такая мягкая и приятная. Просто бомбическая.

Миша привстает и спускается вниз. Ведя губами по моему животу.

— Спит? — Кивает мне, продолжая целовать.

Один взгляд исподлобья и я взрываюсь желанием, утвердительно кивая головой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Спустя три месяца

— Миш, — тяну имя мужа уже третий раз, — пойдем уже может? Сколько можно?

— У меня свидание.

Коротко и ясно. Я стою, а он сидит на кровати и разговаривает с моим животом. Как ребенок, который давно хотел игрушку и наконец получил ее. Ну не получил, но вот-вот получит. А пока может только ее пощупать.

Особенно, когда наша малышка начинает шевелиться. Он откладывает все дела и уделяет время только ей.

— Иногда мне кажется, что ее ты любишь больше, чем меня. Хоть она еще и не родилась. Это потому, что я толстая стала?

Я действительно набрала несколько килограмм. На самом деле я набрала десять килограмм. Все этот постоянный лежаче-питательный образ.

— О да, ты стала как булочка. Такая же мягкая и аппетитная. — Одну руку Миша убирает и кладет мне на попу. — Прям есть за что подержаться. А живот этот… такой прогиб у тебя в пояснице образуется сексуальный от него, что мне сложно держаться. Поэтому я отвлекаюсь на дочку, а ты нам мешаешь.

— Ах, так? Я вам мешаю? Лишу тебя свиданий и не буду говорить, когда она просыпается. Вот тогда ты побегаешь за мной, — улыбаюсь в ответ.

— Меня хватит на вас двоих, можешь не ревновать и не шантажировать, — заканчивает поглаживать мой живот и поднимается. — Иди, я тебя тоже поцелую, — сюсюкает со мной и, положив ладонь на шею, тянет к себе. Я немного сопротивляюсь для вида, но когда касаюсь губ, сдаюсь. Не могу устоять против него. Как на свадьбе Алисы не смогла, так и до сих пор не могу. Иногда мне кажется, что на меня действует любовный приворот. — Пошли, толстопузик.

— Кто? — я останавливаюсь и переспрашиваю.

— Я ничего не говорил, — Миша поднимает с пола сумки, улыбаясь, и берет меня за руку. — Тебе послышалось.

Через десять минут мы наконец-то садимся в его машину, которую он поменял на более вместительную за это время. Аромат нового пластика все еще пропитывает салон, а у меня на уме столько мыслей относительно мужа. И хотя на брачную ночь я его развела, но на большее он умел не поддаваться. Почти три месяца держал меня в вакууме.