Бог Боли (ЛП) - Кент Рина. Страница 59

Лицо настолько закрытое, что раньше оно пугало меня, но вскоре стало моим убежищем.

Этот человек — одновременно и моя беда, и мое спасение.

Его брови опускаются, когда он накрывает мое лицо своей большой ладонью. Меня всегда поражает, как такой жесткий человек, как он, смягчается рядом со мной и нашими детьми.

Если бы кто-нибудь пришел к молодой мне и сказал, что Адриан будет семейным человеком, я бы рассмеялась ему в лицо.

Но я убедилась, каким преданным он может быть. Да, он важный человек в своей организации, но ничто и никто не приходит к нему на помощь.

— Что-то случилось, Леночка?

Мне требуется все, чтобы не сломаться здесь и сейчас. Как он может быть настолько настроен на мое душевное состояние? Иногда даже больше, чем я сама.

— Дети уехали. — Задыхаюсь я.

— Коля сказал мне. Хочешь, я прикажу пилоту вернуть их?

Это именно то, чего я хочу, но я бы действовала опираясь на паранойю, как сказал Ян, поэтому я качаю головой.

— Я думаю, у нас есть проблема посерьезнее.

— Какая?

— Анни... у нашей дочери есть парень.

Его выражение лица темнеет.

— Джереми сообщил мне об этом и упомянул, что ему нельзя доверять. Я сказал ему держать их порознь, пока я не выясню, что за ублюдок думает, что может встречаться с моей дочерью.

— Тебе не нужно. Я видела его фото на ее телефоне, и у него... у него знакомые глаза.

— Знакомые глаза?

— Глаза Ричарда Грина. Не цвет, а взгляд.

Он замирает, его мышцы напрягаются от моей хватки.

— Что ты только что сказала?

— Ричард, Адриан. Я думаю... нет, я уверена, что он как-то связан с ним, возможно, его сын. Я думала, что мы покончили с этим кошмаром, но как получилось... как получилось, что он снова здесь? Как этот кошмар может быть развязан на этот раз на Анни? Она такая милая и невинная и не заслуживает того, чтобы страдать за наши грехи. Она была опустошена и совершенно разочарована во мне, когда я сказала ей прекратить с ним встречаться. Что если... что если уже слишком поздно, чтобы остановить это?

Адриан обхватывает мое плечо и наполовину несет меня к дивану, где мы садимся.

Его рука медленно, успокаивающе гладит мое плечо, а другая рука вытирает слезы на моем лице.

— Дыши, Леночка, дыши...

Я впиваюсь пальцами в его рубашку и смотрю на него затуманенными глазами.

— Нас наказывают? Так вот почему Анни влюбилась именно в него?

— Наказывать не за что. Ричард был подонком, заслуживающим смерти, и мы ни при каких обстоятельствах не будем переводить вину на себя.

— А как насчет Анни? Я сказала ей, что буду поддерживать ее и любые ее отношения, но я выдернула ковер из-под ее ног при первом же испытании.

— Я поговорю с ней. Она поймет.

— Нет. — Я отстраняюсь от него. — Ты просто скажешь ей, что если она не будет держаться от него подальше, ты причинишь ему боль.

— И это будет правильно.

— Нет, Адриан. Она просто влюбится в него еще больше. В данный момент любое принуждение с нашей стороны только подтолкнет ее в его объятия и испортит наши с ней отношения.

Я вздыхаю.

— Я не знаю, когда она выросла настолько, что даже знает, что такое любовь.

— Позволь мне поговорить с ублюдком, который посмел прикоснуться к моей маленькой дочери, и мы это выясним.

— Ты имеешь в виду, позволить твоим кулакам поговорить с его лицом?

— Единственный подходящий язык в данных обстоятельствах.

— Адриан, нет. Я поговорю с ней. У нас будет разговор, который мы должны были провести вчера вечером, когда я увидела ту фотографию. Она заслуживает правды.

Его темные глаза смотрят на меня с такой заботой, что я тону в них.

— С тобой все будет хорошо?

— Нет, но я сделаю это для Анни.

— Не питай никаких иллюзий. Она не будет счастлива.

— Но она поймет. Наша дочь так выросла. Она больше не тот замкнутый ребенок, который следовал вашим с Джереми приказам, как святым писаниям. Она повзрослела и стала маленькой заводилой.

— Мне это не нравится. — Ворчит мой муж.

Конечно, не нравится. Адриан всегда был чрезмерно заботливым, поэтому ему не нравится знать, что у его малышки растут крылья, которые она будет использовать, чтобы покинуть его.

Но я горжусь тем, как далеко она продвинулась, и тем, как она превратилась в себя настоящую. Что-то подсказывает мне, что изменения в ее личности произошли из-за этого Крейтона.

Анника всегда хотела расправить крылья, но что-то сдерживало ее; было ли это опасение или страх, я не знаю. Но в чем я уверена, так это в том, что она наконец-то смогла жить так, как хотела, а не так, как предполагает ее фамилия.

Адриан переплетает мои пальцы со своими.

— Я буду рядом.

Мое сердцебиение замедляется до спокойного ритма, когда я достаю телефон и отправляю FaceTime своей дочери.

Она берет трубку через несколько гудков, прижавшись к тому, что кажется сиденьем в самолете, с маской на лице, надвинутой на волосы.

Анника всегда была жизнью нашего дома. Солнечным светом, шутницей, ярким светом, которого все мы с нетерпением ждали.

Она — маленькая девочка Адриана, поэтому он упорно отказывается признать, что она уже выросла, свет для теней Джереми и девушка за тщательно скрываемым сердцем Оглы

Этот ребенок, который уже не ребенок, держит всех нас в тисках с момента своего рождения.

Поэтому видеть ее осунувшееся выражение и измученное личико сжимает мое сердце. Она даже не надела одно из своих красивых фиолетовых платьев и вместо него надела безразмерную толстовку и джинсы.

— Мы еще не прилетели, мама. Я напишу, когда мы прилетим.

— Анни, подожди. — Я сглотнула. — Я хотела поговорить с тобой.

— Если речь идет о том, чтобы держаться подальше от Крея, то ты можешь просто забыть об этом. Мне уже исполнилось восемнадцать, и мне не нужно ничье одобрение, чтобы встречаться с тем, кто мне нравится. Я люблю тебя и папу, но я не позволю тебе забрать единственное, что у меня есть.

Адриан пытается взять телефон, но я держу его на расстоянии вытянутой руки, чтобы в кадре была только я, затем сглаживаю голос.

— Могу я рассказать тебе историю?

Она пожимает плечом.

— Если хочешь.

— Помнишь, я рассказывала тебе, что давным-давно я страдала психически? — мой голос задыхается, и Адриан сжимает мои пальцы.

Знание того, что он здесь, придает мне мужества, чтобы вытолкнуть демонов из моего прошлого.

На осторожный кивок Анни я продолжаю:

— Все было гораздо хуже, чем ты можешь себе представить. Я была бесцельной, создала пропасть между мной, твоим отцом и твоим братом и пережила самое адское время в своей жизни. У всех бывают моменты, когда они достигают дна, и это время было моим. Как будто этого было недостаточно, одна из властных фигур, которая должна была защищать меня и людей, подобных мне, использовал мои обстоятельства, чтобы... попытаться совершить сексуальное насилие надо мной, как он делал это с несколькими другими до меня.

Анника задыхается, ее глаза блестят от непролитых слез.

— Этого не было. — Пролепетала я. — Я не позволила ему.

— О. Слава Богу. — Она испустила вздох. — Где был папа в то время?

— Он... убил его.

— Фух. Отлично.

— Ты смирилась с этим? Я думала, тебе не нравится, когда твой папа причиняет боль людям.

— Это нормально, если он очищает мир от подонков вроде того, который пытался напасть на тебя и других.

Адриан ухмыляется, выглядя таким гордым собой.

— Этот человек был кандидатом в мэры, Анни.

— И что? Это не дает ему права нападать на людей. На самом деле, он должен быть более ответственным.

— Верно. Но у него была семья. Жена и сын.

— О. — Она поджала губы. — Мне жаль их, но им, вероятно, лучше без такого ублюдка в их жизни.

— Жена совершила самоубийство вскоре после того, как полиция начала расследовать ее за пособничество серийным изнасилованиям мужа. Ее нашли свисающей с потолка в их доме, а ее мальчик едва избежал удушья газом.