Где деньги, мародер? (СИ) - Фишер Саша. Страница 24

Йован попытался взять меня в захват, и мне пришлось уворачиваться, чтобы не попасть в его медвежьи объятия. Так что зеркало оказалось у меня за спиной.

Эти твари появились неожиданно, бесшумно и сразу с нескольких сторон. Откуда они взялись, я заметить не успел, потому что случилось сразу несколько вещей одновременно. Закричал Борис, существо запрыгнуло на плечи Йована и кто-то вцепился мне в ногу. Я пинком отбросил нечто размером с трехлетнего ребенка, и бросил взгляд на Бориса, который забрался на стол и отбивался табуреткой от сразу двух этих тварей. Йован пытался сорвать со спины прицепившуюся тварь, но она держалась крепко. То существо, которое я отбросил, зашипело и снова двинулось ко мне. Оно было похоже на карлика, заросшего бородой до самых глаз. Я бы, может, принял его за обезьяну, но пропорции рук и ног у него были скорее человеческие. Кроме того, оно было в каком-то подобии одежды. Штаны, как будто сшитые из картофельного мешка, и жилетка из того же материала. Только вот пальцы заканчивались совершенно не человеческими и довольно устрашающими когтями. Оно приближалось ко мне, припадая то на правую, то на левую ногу. И что-то бормотало неразборчиво. Совсем как та тварь в подземелье у Соловейки.

Не дожидаясь прыжка твари, я снова наподдал ей ногой. Или ему? Все-таки, борода, наверное, мужик. Хоть и мелкий…

Он отлетел и ударился об стену. Я последовал примеру Бориса и схватил табуретку. И тут я заметил в углу щель между досками пола, откуда выбирался еще один такой же мужичок-с-ноготок. Совершенно неестественно выбирался, он бы не пролез. Он упирался руками, рывками выдергивая из щели нижнюю часть тела. Оказываясь снаружи, тело становилось объемным.

Прыжок твари я встретил ударом табуретки, и снова отшиб существо в сторону. Тот прокатился по полу, ударился в того, который еще не успел выбраться. Они оба заверещали, вцепились друг другу в бороды и ненадолго вцепились в клубок.

У Йована дела были плохи. Тварь, оседлавшая его, вцепилась яростно, всеми когтями. Оно разевало зубастую пасть, нацеливаясь на его голую шею. Тот лупил неприцельно кулаком, но удары получались смазанными и не причиняли твари никакого видимого вреда.

Я швырнул табуретку в «своего» бородатика, который как раз отцепился от новоприбывшего. Подскочил к Йовану со спины и ухватил покрепче прицепившуюся к нему тварь. Рванул разок, другой. Уперся коленом в его спину, рванул в третий раз. «Ох, располосует тварь когтями плечи серба…» — подумал я, когда ткань камзола затрещала. Бородатик отцепился, и мы с ним вместе повалились на пол. А Йован рухнул в противоположную сторону. Но быстро сориентировался, перекатился, вскочил на ноги и наподдал пинка одному из атаковавших Бориса.

Тот «бородатик» которого я все еще держал в руках, неожаданно уперся короткими ножками в пол, и положение резко поменялось. Я вдруг почувствовал, что он отрывает меня от пола, и в следующий момент он уже швырнул меня куда-то в сторону двери. Пол и потолок пару резко крутанулись, раздался треск ломающегося дерева. Я прикрылся руками, закрывая голову и лицо от обрушившихся на меня осколков зеркала.

— Глаза! — заорал Йован. — Берегите глаза!

Я успел заметить, что он сложил вместе ладони, и пальцы его быстро заплясали. Я зажмурился и для верности еще и прикрыл глаза ладонями.

Вспышка была настолько яркой, что кажется пробилась даже сквозь эту двойную преграду. Раздался визг, топот, возмущенное бормотание, какая-то непонятная возня, потом звук упавшего стула. Я приоткрыл глаза и успел заметить, как голова последнего из «бородатиков» втискивается в щель в полу.

Я осторожно поднялся, стараясь не опираться на руки, чтобы не порезать ладони об осколки. Остатки зеркала со звоном посыпались на пол. Борис спрыгнул со стола и поспешил к Йовану, камзол которого уже начал пропитываться кровью на плечах.

— Что это, блять, такое было вообще? — спросил я, отряхивая костюм от щепок и мелких кусочков стекла.

— Ворованы, — сказал Борис. — Ну или ворованы подпольные. Другой вопрос, что они здесь забыли, тут же никто постоянно не живет… Да и многовато как-то, обычно они не больше, чем по трое нападают.

— Это нечисть какая-то? — уточнил я.

— Ну да, вроде того, — Борис помог Йовану снять его слегка испорченный камзол. — Что-то вроде одичавших домовых, только крупнее. — Тебе надо в лазарет, Йован…

Я подошел ближе. Да уж, выглядело не очень. Над ключицей — две глубокие рваные царапины, на шее содрана кожа, похоже, зубами разок «бородатик» все-таки достал. И несколько более мелких ран по плечам со спины.

— Ты это… — Йован повернулся ко мне. — Спасибо, Лебовский. Он бы мне глотку перегрыз, если бы ты его не оттащил.

— Да ладно, — говорю.

— Потопали в лазарет, — повторил Борис. — Надо чтобы тебя каратели подлатали, а то воспалится все нахрен.

— Да ладно, хорошо, что живой, — отмахнулся Йован. — Надо тут прибрать, а то потом забудем, а у нас — правила.

— Пусть вон Лебовский прибирает, — Борис мотнул головой в мою сторону. — Слышь, Лебовский, у мародеров есть правило, что если в мызе бардак, то последний не уходит. А если уйдет, то потом месяц сортиры чистит в общаге. И проставляется бухачем.

— Резонно, — сказал я. — А всякие веники тут водятся? Или руками все собирать?

— В кладовке глянь, — Борис кивнул на закрытую дверь и потянул Йована за рукав. — Пойдем давай, Лебовский тут разберется!

— Да погоди ты! — Йован отбросил его руку в сторону и подошел в куче обломков дерева и осколков стекла, которые раньше были зеркалом. — Это еще что за хренотня? Тайник что ли какой тут был?

Среди мусора валялась жестяная коробка размером с толстенькую книжку, перевязанная бечевкой. На полустершейся краске еще можно было разобрать улыбающегося денди. В одной руке у него была кружка с шапкой пены, а в другой — печенька. «Сырныя крекеры къ пиву! Лучшая закуска отъ новой пекарни Крюгера!» — гласила надпись сбоку. Стараясь не смотреть на свое отражение в осколках зеркала, я подошел ближе по похрустывающему стеклу. Поднял коробку и стянул с нее изрядно подгнившую бечевку.

Глава 13. Любовный роман без хэппи-энда

Мы все трое столкнулись головами над коробочкой. Любопытство захлестнуло так, что как-то сразу забылись и бородатые ворованы, и зеркало с моим недобрым двойником на той стороне, и драка за Феодору. Технически это мог быть очень ценный клад, конечно, но даже если нет, все равно интересно. Чья-то покрытая пылью тайна. Судя по виду коробочки, этого человека уже давно нет в живых. Ну или он старенький совсем.

Я осторожно поставил коробочку на стол и стал вынимать из нее предметы. Просто, но талантливо вырезанный из дерева кораблик. Плоский засохший белый цветок неизвестного мне вида — маленькая белая звездочка на длинном стебле. У основания — небольшой венчик узких листочков. Видимо, засушили между страниц книги. Странно, что он не рассыпался. Плоская речная галька, покрытая сложным узором полупрозрачных зеленых линий. Серебряный медальон на почерневшей цепочке. Внутри — не очень четкий портрет усатого мужчины. Собственно, кроме усов и контура лица ничего не разобрать. Большая глиняная монета, когда-то покрашенная золотой краской, от которой осталось всего несколько блесток. Похоже, что это слепок, копия. Только одна сторона монеты выпуклая, другая просто гладкая. На монете можно различить двух стоящих друг напротив друга зверьков с острыми мордочками и длинными хвостами. И цифру «1». По краю когда-то явно были буквы, но либо качество слепка было так себе, либо время постаралось, так что прочитать надпись было невозможно. И, наконец, письмо. Свернутый три раза лист пожелтевшей бумаги, исписанный ровными круглыми буковками с множеством завитков. Похоже, писала женщина.

Я взял бумагу в руки, аккуратно расправил, чтобы не сломать хрупкий листочек и начал читать, продираясь через архаичные твердые знаки и эти самые завитушки, к месту и не к месту добавленные к буквам.