Золото Советского Союза: назад в 1975 (СИ) - Майоров Сергей. Страница 43

Жалко, что бодайбинская больница такая маленькая. Мы слишком быстро дошли до лестницы, а спуститься мне не позволили, тормознув у самых перил.

— Шведов! Ты далеко собрался? А ну марш в палату, еле на ногах стоит, а уже с девушкой разгуливает.

— Сейчас приду, — отозвался я.

Только жизнь начала налаживаться, весь кайф обломали. Хотя по лестнице это конечно был бы экстрим.

— Ой, а как же ты обратно доберёшься?

— Никак. Придётся тебе меня обратно вести, — улыбнулся я.

Ой, сейчас, кажется, будут бить. Соня хватала раскрытым ртом воздух, от возмущения не зная, что и сказать.

— Ты неисправим, Шведов! — наконец выпалила она, ловко вывернувшись из-под моей руки. И побежала вниз.

— Прости, я пошутил, — крикнул я вслед.

Сам не знаю, почему мне нравится её дразнить. Становлюсь мальчишкой? В любом случае, теперь мне самостоятельно возвращаться в палату. Ладно, по стеночке дойду. Вон лавка есть, передохну если что. Хотя лучше не садиться, потом хрен поднимусь.

— Саша, — раздалось сзади, когда я был на полпути. — Тебе всё-таки тяжело.

Я махнул рукой, не оборачиваясь: уходи. Радует, что она вернулась, но не надо на меня сейчас смотреть: ноги дрожат, виски и лоб в поту. Доползу и рухну спать.

— Извини, я глупая, да? Ты такой бледный.

— Ничего, справлюсь, — постарался я выпрямиться и идти ровно. Главное, глубокий вдох не делать, а то в глазах темнеет. Ну вот и наша палата. Я улыбнулся на пороге.

— И всего делов. Я был очень рад тебя увидеть. До свидания.

— Я тебе напишу.

— Буду ждать.

Соня торопливо побежала на выход, а я ввалился в дверь, цепляясь за ручку. Только бы не отключиться.

— Нагулялся, герой? — подоспел батя.

— Ага, кажется, обратный путь был лишним.

— Зато перед девушкой пофорсил. Нравится она тебе?

— Очень, — отдуваясь от заливающего глаза пота, признался я. Фух, кровать, счастье-то какое.

— А как же Зина? Кажется, вы дружили?

— Это было до меня.

— Нехорошо. Она так за тебя переживала, благодаря ей мы вовремя кинулись тебя искать.

— Она всего лишь исправила свой косяк, сама в ловушку привела, сама и поспособствовала, чтобы обратно вернуть. Кстати. Я сейчас скажу страшную вещь, ты только не обижайся. Я бы сам вернулся в посёлок, причём довольно скоро. И при удачном раскладе, там бы вы их всех и взяли.

— А при неудачном, пострадали бы посторонние люди. Мне ещё перестрелок в посёлке не хватало, спасибо.

— При неудачном, я бы тоже вернулся, но позже, когда мы бы сокровище нашли.

— Так про сокровище была правда?

— Банально, но да. Ему очень хочется найти семейные реликвии, свистнутые моим дедом. Вот и привлёк меня как наследника дедова дара.

— И с чего ты взял, что тебя собирались отпустить с миром?

— Я хороший актёр, как оказалось, мы очень даже неплохо поладили. Я бы его уболтал. Мир, дружба, жвачка, все дела. Прости, батя, меня вырубает уже. Спать.

Глава 19

В больнице меня продержали больше трёх недель. Батю раньше выписали, а насчёт меня он ходил договариваться с главврачом, чтобы подольше подержали. В интересах следствия. Я тоже ходил к главному — убедиться, что бате, коль уж выпнули его пораньше, дадут больничный.

Совместное лежание в одной палате здорово сблизило нас. Даже не будь мы отцом и сыном, шансов не сойтись не было. У нас был миллион общих тем для разговоров и увлечений. Наконец, состоялся и памятный разговор про печальную судьбу Советского Союза.

— Ты присядь, а лучше приляг, — предложил я первым делом, приступая к рассказу про девяностой первый.

— Это зачем?

— Боюсь слишком сильно обрадовать.

— Так ты не шутил что ли про капитализм?

— Какие уж тут шутки? До сих пор хлебаем. Как началась перестройка и гласность, так и кончился Союз. Всем срочно захотелось свободы и жизни как на Западе, чтобы без дефицита и сто сортов колбасы. Ну получили, чё. Теперь у нас завалы товаров на полках, а выбрать нечего, одно говно. В девяносто первом братские республики разбежались как тараканы, так что теперь у нас сильно усечённая версия страны — Российская Федерация называется. Что тут началось! Социализм сдуло, как не было его. Дикий капитализм в прямом смысле слова: убийства, грабежи, наркотики, братки со своими разборками. Прихватизировали в стране всё, до чего смогли дотянуться. Фабрики, заводы позакрывали, оборудование распродали.

— Подожди, я прилягу.

— Хреново такое про свою великую страну слушать, да? А прикинь, как нам с матерью весело было всё это пережить. Инфляция была такая, что зарплату миллионами получали, один хрен цены вперёд паровоза бежали. Ты мотай на ус, что я сейчас говорю, и когда грянет, а оно грянет, будь готов, хотя бы морально. Я потом сяду и запишу тебе всё по датам, что вспомню, что и когда происходило. До восемьдесят пятого поживём, а дальше начнутся американские горки. Мой тебе совет — уходи из органов раньше, не то попадёшь в мясорубку. Я в восемьдесят восьмом призывался, уже бардак в армии был. Половина ребят не пережили лихие девяностые, кто срок получил, кого убили, а кто-то с передоза на тот свет отправился.

Бедный батя после этого разговора уснуть не мог. Думал всю ночь, а наутро выдал:

— Так эффект бабочки же. Может, отменится всё теперь?

— Было бы неплохо, конечно, но вряд ли. Не того я масштаба бабочка, чтобы глобальные политические события менять. Только и осталось, что ностальгия по советским временам и стабильности. Я тут хожу и балдею, что коробок спичек опять одну копейку стоит.

— Со спичками тоже проблемы?

— Да нет, но доллар шестьдесят рублей.

День на третий-четвёртый снова приходил Налымов и отрапортовал бате, что по его настоятельной просьбе нашлись смельчаки, которые сходили на Патомский кратер. Я навострил уши: что-то сейчас скажут.

— Есть такой объект, именно на указанном месте. Добрались благополучно, излазали весь, никаких трупов или следов пребывания человека не обнаружили.

— Как? — не выдержал я. — Совсем ничего? Ни… э-э-э, костей, ни одежды рваной?

— Ничего. Прочесали окрестности, сделали фотографии, пока не отпечатали, но обещали поторопиться. С погодой повезло, не жарко было, но и дожди не зарядили.

— И грозы не было? — уточнил я.

— Нет.

— Блин!

— И никаких происшествий, все вернулись живы-здоровы?

— Абсолютно.

— Ничего не понимаю. Это мне так повезло, что ли? — пробормотал я.

Не знаю даже, радоваться или огорчаться. С одной стороны, собственный труп, валяющийся где-то в тайге, напрягал. А с другой, ну я же его видел! Утащили-таки звери? Хоть что-нибудь да должно было остаться в обозримом пространстве. Или не должно? Кто скажет, на какое расстояние растаскивается животными труп человека за семь-десять дней вдали от цивилизованных мест?

Про Боцмана новостей не было. Я понимаю, тайга большая, но десяток человек, бесследно растворившиеся в известном квадрате, это надо суметь.

Ко мне приходили ещё три раза из органов. Последний представился майором Госбезопасности. Оп-па! Шутки кончились. Но если кому и рассказывать, то ему. И я пошёл ва-банк. Попросил разговор наедине, и нам быстренько освободили кабинет главврача для обеспечения пущей секретности.

— Я вас слушаю, — сложил пальцы "домиком" гэбэшник. — Вы захотели приватной беседы, потому что сведения касаются старшины Шарипова?

— Против него лично я ничего не имею, но вопрос щекотливый для него как сотрудника МВД.

— Говорите.

— В одном разговоре Боцман обмолвился о наличии связей в милиции.

— Подробнее, пожалуйста.

— Он сказал, что может устроить повышение в звании старшине Шарипову и перевод его в райцентр из Дальней тайги.

— Зачем?

— Старшина ему мешает в осуществлении противоправных действий на территории Дальней тайги.

— Можете говорить нормальным языком. Я пойму, — с убийственной серьёзностью разрешил майор. — Каким образом старшина ему мешает?