Игра в любовь (СИ) - Тэсс Лена. Страница 5

— Ладно, — будто на автомате вслух сказала я, скорее себе, чем тому, кто это написал и, кто, очевидно, прервал мой сон.

Спустив ноги с дивана, я наконец-то подошла к двери, щелкнула замком и открыла, пропуская Егора внутрь.

Было странно, что он нерешительно замер на пороге той квартиры, в которой уже однажды бывал. В которую я привела его сама, когда он немного пьяный предложил проводить всё ещё новенькую в коллективе сотрудницу домой. В которую я пригласила его исключительно, чтобы доказать, что могу постоять за себя и у меня есть перцовый баллончик, просто в этот раз он не поместился в моей небольшой сумочке, а иначе и провожать меня не стоило бы и вовсе. В которой я даже не успела включить свет, когда он начал раздевать меня прямо у порога, а я не сопротивлялась, скидывала на пол своё пальто и его куртку, свою блузку и его свитер, свои джинсы и его… джинсы.

Тогда это могло бы стать отличным сценарием для скандального выпуска очередного ток-шоу.

Ведь у меня еще был парень, которого я, кажется, любила. А он оказался всё еще женат.

— Мне показать дорогу обратно или сам найдешь?

— Если ты забыла, я все делаю сам, кроха, — и он просунул ногу в проем, так чтобы я не смогла закрыть дверь.

Глава 3. Не очевидное, но вероятное

Допустим, что перед вами весьма серьёзный выбор, практически определяющий вашу судьбу. С одной стороны — это настоящая драма с потерей моральных принципов и чувства собственного самосохранения, а с другой — необходимость сделки с противником.

Или это были две стороны одной и той же медали?

На самом деле я драматизирую, и никакого выбора не было. Егор стоял в прихожей с двумя стаканами ароматного кофе, которые принёс определённо с целью не быть вежливо выставленным из квартиры.

Выставить я его всё-таки попыталась, но что может мотылёк против ястреба? Да и хороший кофе — моя слабость, и он точно знал об этом нюансе.

Выбор был сделан в пользу даров, поэтому я не стала продолжать бесполезный спор, пропуская Егора внутрь. Он же не стал медлить у порога, стягивая пальто и ботинки, проходя на кухню, располагаясь за столом, как будто делал так каждый день.

Словно муж, вернувшийся с ночной смены.

Пришлось дать себе мысленный подзатыльник. Картинка рисовалась слишком живой и нормальной для происходившей сцены.

— Как ты? — спросил мой несостоявшийся даже в мечтах «супруг».

— Не считая того, что я слишком мало спала, и мне пришлось смотреть мелодраматичную ерунду — вполне сносно.

— Выглядишь хуже, чем рассказываешь, кроха, — пошутил он, но как-то без энтузиазма.

Вне офиса и в простой (хоть и дизайнерской) водолазке и джинсах Егор не казался чопорным и требовательным, но по-прежнему не отказывал себе в удовольствии говорить ровно то, что думал.

Шеф вообще никогда не использовал полутона и полумеры, просто презирал всё, сделанное недостаточно хорошо и ответственно. Он честно говорил о том, что думает, и вопросы задавал прямо, а мнение своё высказывал не щадя чувства людей.

Мне это нравилось.

— Ненавижу когда ты меня так называешь. Два года прошло, даже больше, и…

— Но ты все та же растрёпанная девчонка с копной волос распущенных по плечам и резинкой на руке, которой почему-то никогда не пользуешься, — своим указательным пальцем он сделал дугу от моей головы к кисти, а потом неожиданно схватил розовую полоску на запястье, оттянул в сторону и резко отпустил. Кисть обожгло, и я зашипела.

— Ай! Сволочь!

— Благодарю.

— Вот же, — я одёрнула руку и потёрла место, где всё еще немного жгло от хлесткого удара. Урона, конечно, никакого не было, но исключительно сильно бесил тот факт, будто он знает меня лучше, чем я сама.

Снова.

Я схватилась за кофе, села напротив Егора и маленькая кухня погрузилась в недолгую, но спасительную тишину.

За окном еще было темно — слишком рано, чтобы солнце попыталось осветить серые городские дворики. Начало января выдалось удивительно снежным и это могло бы сделать Москву сказочно красивой, но лишь на несколько недолгих часов, пока городские службы не начинали разбрасывать реагенты и песок, уничтожающие сверкающее белое полотно, превращая его в отвратительные глыбы и коричнево-черное месиво.

Было до странного неуютно и тревожно с ним наедине в моей квартире.

Второй раз.

Егор осматривал небольшой кухонный гарнитур, где стояли тостер, кофемашина и открытый рядом с ней пакет зернового кофе, чайник и набор приправ, который выглядел так, будто бы им никогда не пользовались. Он задержал взгляд на холодильнике со множеством магнитиков из разных стран и городов, несколькими записками о чем-то не самом важном, и парой фотографий, слишком личных, даже для того, чтобы быть опубликованными в социальных сетях.

— Честно говоря, не представляю тебя хлопочущей на кухне.

— И не представляй, я не люблю готовить. Готовка отвечает мне взаимностью, поэтому любая попытка превращается в катастрофу и заканчивается в кафе.

— Зато ты любишь танцевать, — заметил Егор, и я машинально кивнула.

Ну вот, теперь он улыбнулся. Я не хотела этого. Ненавижу эту его улыбку, в основном за то, что она мне нравится.

Нравится, как в этот момент выглядят его губы.

Нравиться думать о том, какие они на вкус прямо сейчас.

Настолько ли сухие, насколько выглядят или возможно это игра моего воображения.

Пришлось срочно занять свои руки стикером сахара, который услужливо приложил бариста, и отпить немного ароматного напитка, пока тот окончательно не остыл, чтобы хоть как-то оправдать желание пройтись языком по этим губам.

Хорошо, что у меня не было дурацкой привычки отчаянно краснеть как у героинь любовных романов.

— Что ж, собственно я и не рассчитывал на сытный завтрак. Я пришёл убедиться, что ты не передумаешь и возьмёшься за работу.

— Не передумаю, — твёрдо ответила я.

— Тебя заинтересовало то, что ты увидела?

Я ведь должна быть честной?

— Да, но есть нюансы. Это шоу — набор самых ужасных, распространённых и заезженных клише из тех, что можно собрать в одном месте, — выпалила я, смотря на то, как Егор поджимает губы, чтобы мгновенно возразить. Мне пришлось быстро выставить одну руку вперед, требуя тишины. — Давай-ка я объясню тебе, в чём дело. Группа незнакомых парней и девушек, оказываются в замкнутом пространстве и пробуют поладить между собой, чтобы, в конце концов, выразить друг к другу симпатии. Это даже звучит как заезженная пластинка, не находишь? Так было в прошлом сезоне на двух каналах и в позапрошлом еще на трёх, с небольшими оговорками, но всё же. И ты прекрасно это знаешь.

— Ты знаешь, что это мы изменить не можем и еще написала «попробуем что-нибудь сделать». Теперь станешь утверждать, что ничего не выйдет?

— Не стану. Просто уверена, что моё «что-нибудь» заставит тебя пожалеть о том, что ты подписал меня на проект.

* * *

Снова повисла тишина. Я должна была сказать своему начальнику то, что ему явно не понравиться.

Что не понравилось бы никому на его месте.

— Дерзай, Оля. В любом случае я здесь, чтобы услышать это, — шеф пожал плечами и откинулся на стуле.

— Правда?

— А ты думала, что я пришёл соблазнять тебя самым развратным образом? — съехидничал он.

Наверно нет, но с Егором никогда нельзя быть до конца уверенной.

— Что ж. Вот моя идея, — начала я. — Если мы не можем изменить основные принципы шоу, которые закреплены во франшизе, мы можем кардинально сменить подход, используемый на нашем ТВ.

— То есть?

— То есть исключаем участие популярных личностей. Никаких блогеров и тик-токеров, протеже продюсеров, начинающих актёров, певиц, реперов, танцоров из стриптиз-клубов или как они себя называют фитнес-тренеров, байкеров вдоль и поперёк забитых татуировками, моделей и всех в таком духе, — я загибала пальцы, чтобы показать ему наглядность своей идеи словно младенцу, хотя уверена, что он понял ход моих мыслей. — Кроме того — минимум рекламы, хотя я знаю, что это важно и нужно, но давай без пошлостей. Презервативы и смазка в прошлом сезоне — как ты вообще это допустил?