Л̶ю̶б̶л̶ю̶. Гублю (СИ) - Левина Ева. Страница 14

Тело, целую неделю лишенное его прикосновений и запаха, отозвалось моментально. Низ живота сжался в узел, а грудь стала невероятно чувствительной и покрылась мурашками.

Маша сама не поняла, как платье, расстегнутое его ловкими руками, полетело на пол, и она, оставшись в одном белье, почему-то смутилась и неловко попыталась прикрыться руками.

— Ты с ума сошла? Это все показывать надо, а не прятать, — прорычал Горин, и сразу добавил более строгим тоном, — разумеется, только мне.

Он медленно расстегнул ее бюстгальтер, обхватив чувствительные соски губами. Затем прошелся пальцами по по бедрам, покрывшимся мурашками и вдруг мягко, но довольно ощутимо взял ее за горло:

— Поклянись, что никто до меня…

Маша, не в силах сдержать первобытных стонов наслаждения, прошептала:

— Никто. Только ты.

Казалось, что Горина только заводила ее неопытность и он совсем потеряв контроль, поднял ее за бедра и бросил на кровать:

— Ведьма, красивая, — рычал он, снимая белоснежную рубашку и расстегивая ремень на брюках.

На мгновение лишенная его рук, Маша немного опомнилась, но столкнувшись с его потемневшим взглядом, поняла, что пути назад нет.

Тем временем Горин, без одежды казавшийся ей еще больше и массивнее провел пальцами у нее между ног и одобрительно хмыкнул:

— Моя девочка, вся мокрая.

Она залилась краской и сделала неловкую попытку свести бедра, но его строгий взгляд заставил Машу замереть:

— Запомни, все, что будет происходить между нами двумя без одежды — не стыдно. А происходить будет самое разное, — он лизнул ее живот и опустился ниже, проникнув пальцем туда, где она даже сама боялась себя трогать.

Чуть выше пальцев к самому чувствительному месту присоединился язык, и она закричала, не силах сдерживаться.

Это было невероятное состояние. С каждым его движением, ей, покрытой мурашками и испариной, хотелось стонать и извиваться, быть насаженной на пальцы и язык, мучающие и доставляющие такие сильные и противоречивые ощущения. Уже через несколько умелых движений Горин довел ее до пика и Маша, приближающаяся к взрыву, закричала его имя, содрогающаяся от своего первого оргазма.

Он поднялся над ней и снова впился в ее губы, отдавая какой-то странный, но приятный привкус.

— Вкусная, горячая моя, — прошептал он и одним движением поднял ее руки, удерживая их за тонкие запястья.

Маша, все еще пребывая в эйфории, даже не сразу поняла, что оказалась плотно прижатой и зафиксированной на кровати, когда Горин одним медленным, но уверенным движением стал сходить в нее.

Приятные ощущения и истома пропали мгновенно, и теперь ее раздирала такая дикая боль, как будто между ног входил огромный кол.

Она всхлипнула, и подняв на него глаза полные слез, попыталась отстраниться, но не смогла.

Он мертвой хваткой сжимал ее запястья, поднятые над головой, и продолжал медленную пытку. Между ног как будто была открытая рана, раздираемая с каждым его движением еще больше.

Отвернув голову, она издала болезненный стон, но голубые глаза Горина смотрели прямо на нее:

— Повернись. Я хочу, чтобы ты смотрела и запомнила каждую секунду. Только я. Никого больше.

Он двигался медленно, но максимально глубоко, каждым своим движением доставляя нестерпимую боль, и Маша стонала и плакала, не понимая, как невероятно приятные ощущения могли смениться на такие ужасные.

Через какое-то время Горин ускорился, заставляя ее кричать еще громче, и практически доводя до хрипа, а потом собирая ее слезы поцелуями замер и она почувствовала что-то горячее глубоко в себе, догадавшись, что это его семя.

— Прости, моя маленькая, — прошептал он и зарылся носом в ее волосы, так и оставшись внутри.

Когда он наконец, вышел из нее, доставляя не менее болезненные ощущения, чем при входе, Маша отвернулась на бок и обессилено закрыв глаза спросила скорее саму себя, чем его:

— Почему было так больно?

— Потому что ты слишком узкая, а я слишком… в общем больше, чем тебе было нужно, — он поднялся и взгляду Маши открылась жуткая картина: весь его пах и внушительный член были в крови, металлический запах которой тут же заполнил комнату. От вида собственной потерянной девственности она болезненно поморщилась и стыдливо закрыла лицо руками.

— Получается, ты мне не подходишь?

— Только я тебе и подхожу. В следующий раз будет легче, — отрезал он и вышел в ванную, оставив ее с горящим от боли пахом и полными страха глазами.

Она с трудом выдержала первый, а он уже говорит о втором разе? Это уму непостижимо! Только бы не сегодня! Может сбежать, пока он в ванной?

Однако вопреки собственным страхам и слезам, вновь выступившим из глаз, Маша обессиленная и разбитая, почти сразу уснула крепким сном и открыла глаза только в десятом часу утра на следующий день.

Оглядевшись, на комнату, залитую солнечным светом, она медленно села, поморщившись, убрала одеяло и ужаснулась тому, во что превратилось дорогое постельное белье, испорченное темно-коричневыми пятнами высохшей крови.

Саши нигде не было, поэтому она сняла следы вчерашней ночи с кровати и выпив лежащее на тумбочке обезболивающее медленно, стараясь не делать лишних движений отправилась в душ.

Стоя под горячими струями воды анализировала все что произошло вчера: его руки, язык в самом сокровенном месте, а потом просто дикая, разрывающая на части боль.

Маша вспомнила рассказ Тани о том, как ей было больно в первый раз, и мысленно отругала себя за смех и недоверие, оказанное тогда подруге. Ведь девчонки в старших классах рассказывали о том, как гладко и легко все проходило у них.

— Да уж, у нас с Александром Николаевичем ничего поначалу не идет гладко, — грустно заметила она.

Выйдя из душа Маша обнаружила два пропущенных от Горина и собравшись с духом перезвонила:

— Алло, проснулась, Соня? Как самочувствие? — его голос был бодр и полон силы.

— Могло быть и лучше, — съязвила она.

— Через полчаса тебе привезут завтрак, а еще через час приедет водитель и отвезет тебя в клинику.

— Зачем?

— Для того, чтобы осмотреть и назначить противозачаточные.

— Ой, точно, — охнула смущенная Маша, перед глазами которой ярким пятном пронеслась прошлая ночь.

— Я, конечно, ничего не имею против детей, но думаю, что тебе хотелось бы для начала научиться получать наслаждение от секса, а не пожинать его плоды, — хохотнул он, снова заставив Машу смутиться.

— Детей?! Я не хочу, я не готова…

— Разумеется, не готова, но если вдруг забеременеешь, то однозначно будешь рожать, поэтому в твоих интересах соблюдать то, что скажет врач. Ладно, у меня совещание, до вечера, целую, лиса.

Он повесил трубку, оставив ее в полном недоумении и шоке.

Через час Маша предстала перед гинекологом какой-то крутой клиники и начала смущенно отвечать на вопросы. После осмотра врач не отметила ничего критичного кроме одного микро разрыва, причиной которого назвала дефлорацию и несоответствие размеров. Затем прописала противозачаточные, посоветовав воздержаться от половых контактов хотя бы неделю и заверив, что следующий раз доставит гораздо меньше дискомфорта.

Остаток дня Маша была свободна и поэтому отправилась гулять по Москве, используя предоставленного водителя, как гида.

Все для нее было удивительным и интересным, начиная от величественного Кремля и заканчивая Воробьевыми горами. Но когда обезболивающее перестало действовать, и она снова почувствовала дискомфорт, то вернулась в роскошную квартиру, где ее встретил выходивший из душа Александр.

— Вернулась, гулена?

Она замерла открыв рот, потому что Горин был прекрасен, стоящий перед ней с открытым торсом с каплями воды, стекающими по нему, в одном полотенце, обернутом вокруг накачанных бедер.

Но когда он прижал ее к себе и поцеловал долгим, глубоким поцелуем, Маша вдруг испугалась и слабо попыталась отстраниться.

Горин, посмотрев в расширившиеся зеленые глаза, полные страха, хищно улыбнулся: