Л̶ю̶б̶л̶ю̶. Гублю (СИ) - Левина Ева. Страница 29

Вот только как ей остаться, если спасение близких буквально толкает на плохие поступки?

Горин вернулся через три дня и вопреки Машиным надеждам, начал обсуждать рабочие моменты прямо при ней:

— Я этого Колесникова раком поставлю! Каналы перекрою… А как по-другому, Юра, если он за моей спиной, не считаясь, хочет работать дальше? Забыли, кого бояться, суки…

— Саш, давай не будем о работе?

— Перезвоню, Юрий Иванович, — подчинился губернатор и повернулся с ленивой улыбкой.

— Соскучилась что-ли? Ну наконец-то, а то я за этот месяц уже ощутил давно забытую с молодости боль неразделённой любви. Иди сюда, красота моя неприступная, — сильные руки сгребли девушку, и Горин счастливо расхохотался, зарывшись носом в благоухающие ванилью русые волосы, — пахнешь как мечта.

Меньше всего хотелось Маше забываться в его руках, но сердце снова таяло, а тело, как инструмент, настроенный на его руки, предавало.

— Горин, отпусти меня, иначе беда будет, — сама не зная почему, прошептала она, надеясь хоть как-то предостеречь его, уперевшись ладошками в широкие плечи.

Но губернатор слышал совсем не то, что Маша подразумевала под этой невинной просьбой:

— Не могу, глупая. Влюбился как дурак, поэтому ребёнка тебе сделаю, а там уже сама уйти не сможешь.

Влюбился…

Как сладко звучало простое признание из уст этого жесткого успешного мужчины, сводя с ума и заставляя Машу трепетать от счастья. Скажи он это раньше, всё могло сложиться по-другому… Не было бы этого похода в клуб, не было бы Таниного изнасилования и шантажа…

Сегодня, всё было по-особому: Горин, не переставая шептал нежности и как будто уговаривал и так сдавшуюся девушку:

— Ну вот, чего только нервы трепала мне. Сладкая… Чего сопротивлялась… Машенька моя, — руки умело гладили и мяли её, заставляя как кошку бесстыдно прогибаться от каждого интимного прикосновения хозяина. Искушённый, взрослый Александр Николаевич с легкостью доводил до оргазма и крика, делая секс абсолютным удовольствием. Как будто чувствуя, что Маша на пороге какого-то важного решения, он буквально мучал её ласками. К утру девушка, почти охрипла от криков, но снова стонала, кусая губы от удовольствия и отдаваясь голодному Горину, который после недельного отсутствия дорвался до её тела, и буквально сводил с ума своей ненасытностью.

— Ты только роди мне сына, родная моя. Я к твоим ногам весь мир положу. Женюсь…Куда убегала, маленькая, с ума меня свела совсем. Запомни, везде тебя найду… — от его хриплого шёпота, переходящего в поцелуи, рассыпающие засосы по телу, хотелось реветь от счастья.

Он правда любит.

Только вот теперь эти признания приносили ещё и боль. Если она будет шпионить, то Горин не простит и то, как он вёл себя раньше, покажется настоящим раем. Маша знала, что губернатор жесток к неприятелям, и боялась его гнева. Был ли выход из этой ситуации — она не знала, но надеялась, что всё как-нибудь разрешится.

Решив предпринять попытку перемирия, она съездила к матери и тётке, всё ещё продолжающим бойкот. Неуютно и больно было сидеть на маленькой кухне, ещё недавно бывшей её домом и смотреть на родные лица, вдруг ставшие совсем чужими:

— Мама, тётя Тома. Ну, простите меня. Я люблю его, понимаете? Саша разводится, но не из-за меня. С женой давно не живут вместе, потому он хочет ещё детей, а ей жаль фигуру. Вот, посмотрите, — она робко подвинула вперёд папку с документами о разводе, заранее взятую у Горина и обессилено закрыла глаза, не в силах проследить за реакцией.

Маша знала, что ударила в цель, ведь тетка, бесплодная и болезненно воспринимающая тему детей, сразу разошлась:

— Что за бабы пошли! Денег тьма, муж красавец! Нет, ей фигуру жалко! Тьфу! Ты, Машка, не смей аборт делать, если залетишь! Убью!

В комнате снова повисла тишина, но очень скоро её опять прервал голос Тамары, изучившей бумаги:

— Так он ещё год назад начал развод готовить? Так, Галь, хватит дитя тиранить! Она может уже беременная, а мы тут жмём её. В конце концов, не с наркоманом и не с альфонсом связалась. Такого мужика окрутила!

— Тома, у них восемнадцать лет разницы, — возмущённая мать никак не желала сдавать позиции.

— Значит так! — вдруг заорала тётка, — он что дед старый? Тридцать семь лет всего! Хватит ныть, Галя! Давай запретим ей, и кого она ненавидеть будет? Нас с тобой!

Тут, наконец, она обняла племянницу, чем окончательно завершила ссору:

— Плохо, что не рассказала сразу, но сделанного не воротишь. Мы с матерью всегда на твоей стороне. Жизнь рассудит.

— Мне так вас не хватало, — заревела Маша, после чего материнское сердце Галины дрогнуло, поэтому всё трое разрыдались с новой силой

Время шло, а Мороз старший как будто забыл о Казанцевой, совсем не давая о себе знать. Она уже понадеялась на то, что он забыл о своём жутком задании, и решила, что всё обойдётся.

Губернатор совсем растаял и снова превратился в того мужчину, с которым она познакомилась на летней террасе кофейни. Строгий ко всем, кроме неё, он как будто делал для девушки исключение, балуя и заваливая подарками. Зверел Горин только тогда, когда ревновал. А уж ревность и собственничество Александр Николаевич проявлял практически во всём.

— Может, переведешься на заочное?

— Почему? — удивилась Маша.

— Если останешься на дневном, то охранник с тобой на пары будет ходить. Ему полезно, — проворчал губернатор.

— Ревнуешь? — проворковала девушка, уже научившаяся вить из Горина верёвки и принялась разминать широкие плечи, став позади губернатора.

— Нет. Но дашь повод, шею сверну.

Теперь он как влюблённый жених, каждую свободную минуту посвящал ей, вплотную занявшись вопросом появления ребенка, но по закону подлости именно в тот момент, когда бдительность девушки была усыплена наступившей идиллией с губернатором, объявился Олег Сергеевич. Он позвонил ранним утром в середине июля и сразу перешёл к делу:

— Машенька, золотце, ты готова дать… мне интересующую информацию, — фраза была с явным подтекстом, говорящим о явной заинтересованности Мороза старшего в ней, как в женщине.

— Нет, Александр Николаевич не обсуждает при мне работу, — дрожащий голос выдавал, но она старалась говорить твёрдо.

— Котёнок, ты уверена? — мягко, даже как-то ласково спросил бизнесмен.

Сглотнув подступивший к горлу ком, выдавила:

— Уверена.

— Тогда до вечера.

Он положил трубку, не дожидаясь ответа, чем немало испугал Казанцеву. Целый день Машу не покидало ощущение того, что она крючке, а после обеда опасения подтвердились. Позвонила мама и со слезами рассказала о том, что Тамару сбила машина, скрывшись с места происшествия.

Уже в приёмном покое, когда тётка уснула после двойной дозы лекарств, унявших боль в поломанных ребрах и раскалывающейся после сотрясения голове, девушка решительным шагом вышла в коридор и, понимая, что пути назад нет, набрала нужный номер:

— Вот и ты Машенька… Как там тётя? — бархатный голос Мороза не оставлял сомнений, в том, что авария дело его рук.

— Записывайте. Только не трогайте больше моих родных. Лучше меня.

— Ты красивая, нежная девочка. У меня на тебя рука никогда не поднимется, разве что член. Жду информацию.

Уже позже, когда губернатор распорядился перевести Тамару в платную палату с лучшим персоналом, Маша дала волю слезам. Связанная по рукам и ногам, она совершенно не представляла, как поступить, поэтому просто цепенела от горя и беспомощности.

В голове девушки пульсировала единственная мысль: она предательница, сливающая губернатора врагам.

Рано или поздно он узнаёт… Что будет дальше, ей было даже страшно представить.

10

Казалось, на Александра Николаевича свалились все проблемы разом.

С разводом возникла заминка, и решение снова откладывалось, чему видимо были несказанно рады жена и дочка, все еще мечтающая о воссоединении родителей. На работе тоже всплыла куча проблем, и служба безопасности даже сделала предположение, что Горина кто-то сливает, этим немало взбесив губернатора.