Вот и свела нас судьба (на войну, да, на войну)… (СИ) - Патман Анатолий. Страница 44

А после мне вдруг захотелось показать хозяевам и сам танец. Демьян и Микола под мою игру на гитаре даже станцевали его, и неплохо. Потому что уже были обучены мной многим танцам, в том числе и бальным. А потом мои помощники показали, под «Romance De Barrio», и танго. Назвав его любимым танцем господ в Петербурге. Хотя, оно уже постепенно, пусть и не так успешно, распространялось. Мы и дома танцевали, и многие ученики нашей гимназии выучили, и в Петербургской консерватории прижилось. Конечно, с разрешения мамы, тёти Ганки, Демьян пригласил на танго и Юлю. И он, конечно, разных вольностей при танце не допустил. Получилось вполне мило и пристойно. Видно было, что девочке этот быстрый и необычный танец понравился. Тут и Мишка с Лёней присоединились к моим помощникам и сначала попробовали станцевать сиртаки, а потом и танго. Парни оказались вполне способными к этим танцам.

И музыкальный вечер я продолжил исполнением «Офицерского романса» и завершил новой песней «Жизнь моя как ветер». Честно говоря, захотелось немного и повыпендриться, но и проверить, что у меня получилось. Похоже, запись вполне удалась, так и сам неплохо спел. Хоть и детским голосом. И получилось даже трогательнее:

— Жизнь моя как ветер,

Кто-то меня встретит на пути домой.

Конь любимый вороной

Ты ещё пока со мной.

Русь да казачья воля,

Наша с тобой доля. Не грусти, родной.

Тут уже расчувствовались все. Конечно, хозяева поняли, что я не простой мальчик. Позже они, скорее, и вычислят меня. Но зато Демьяну достались более ласковые взгляды Юли. И чем они хуже Ромео и Джульетты? Конечно, не всё от влюблённых зависит, но на это у моих помощников есть я. Если что, помогу. Да и мать девочки старательно отводила взгляды. Похоже, Демьян ей понравился. А вдруг? С другой стороны, мне самому стало жаль Милу. Она смотрела на меня ещё более влюблённо. Хотя, пройдёт…

Хорошо, можно сказать, мы расслабились. И хозяева точно остались довольными. Демьян с Миколой немного и пошушукались с харьковскими парнями. Ну, пусть налаживают хоть какие-то связи. Может, когда-нибудь и пригодятся? Хотя, я не вмешивался. Как бы не мой уровень. Зато я сам неплохо пообщался с тётей Ганкой насчёт здешней жизни и даже написал ей свой адрес в Петербурге. Благо, что она, так и дочки, немного владели грамотой. Хотя, и Мишка с Лёней тоже. Но им всем до моих помощников было сильно далеко. Конечно, кто сам, я полностью не представился. Лишь сообщил, что как бы из семьи обеспеченных торговцев одеждой и игрушками, конечно, и гимназист, и, вдруг что, можно спокойно обратиться ко мне. Ну и что простолюдины? Хорошие люди! Я у тёти Ганки вообще почувствовал себя душевно и уютно. Почти как дома!

И ночь у нас получилось спокойной. И утром, забрав свои вещи, мы, сытые и полные сил, отправились на вокзал. Конечно, и опять Демьян взял билеты, ясно, что в Одессу, уже и во второй класс. Но на этот раз мы были намного лучше одеты и смахивали на детей мещан. Я решил, что, как прежде, таиться мне уже не следует.

Наше прощание и с семейством тёти Ганки, и харьковскими парнями вышло тёплым. Так и получилось, что мы как бы завязали в Харькове некоторые связи. Может, навестим ещё не раз?

На этот раз мы оказались в вагоне, полностью заполненном, и как бы в компании местных малороссов, больше похожих на мелких торговцев и, ага, писарей-бумагомарак из разных важных контор. Они удивлённо, хотя, кто-то и неприязненно, косилась на странную компанию подростков, ясно, что русских. Правда, рослый и крепкий Демьян нисколько не уступал многим здешним парубкам. И, понятно, что северный говор моих помощников, хотя, и мой, уже близкий к литературному языку, по сравнению с малороссийскими, сильно выделялись. Тут мы решили немного как бы и показать себя. А то нас опять могли затереть в слишком уж скученный конец вагона. Тем более, по одежде спокойно можно было сказать, что подростки вполне из обеспеченных семей. Но и привлекать к себе внимание тоже не стоило. Всё-таки теперь при мне находилось куча патронов и три заряженных револьвера. Пока я не решился выдать парочку из них своим помощникам.

Тем не менее, мы, как и по пути в Харьков, сразу же засели на одной скамейке, притом, я у окна, а Демьян занял место с краю. А скамейку напротив нас заняла степенная и чисто одетая семейная пара, как оказалось, мелких евреев-торговцев из Одессы. Исаак Бабель с женой Эстель, примерно лет по сорок, и со старшей дочкой Руфиной восемнадцати лет, возвращались домой из Харькова, где навещали своих родственников. Так-то, женщины в семье, хоть и можно было угадать уже по лицу, что они одной, известной всем, национальности, были вполне очаровательны. Так ещё и все трое оказались, ага, полиглотами. Всё семейство неплохо владело, кроме своего родного, не знаю, наверное, идиш, и русского языков, так и малороссийского наречия, ещё французским и немецким. Так-то, они на своём еврейском вообще не общались. Исаак Моисеевич, похоже, сразу же вычислил во мне главного. Хотя, моё, ага, лидерство и без особых наблюдений бросалось в глаза.

— А Вы, молодой человек, таки явно из непростой семьи будете? К тому же, при себе изволите иметь-с и вполне приличную гитару. Наверное, и играть можете?

Тут Руфина сразу же кинула на меня быстрый и изучающий взгляд. Всё семейство имело не самые крупные комплекции, и я в свои тринадцать лет был лишь чуть пониже девушки и не так много уступал Эстель Давидовне. Микола был вровень с главой семьи и чуть повыше женщин и, конечно, и меня. А вот Демьян превосходил щуплого Исаака Мисеевича уже на полголовы. Так что, нас опасаться действительно стоило. А если учесть и наши умения?

— Да, Исаак Моисеевич, мы все тоже из торговых семей. Отец Демьяна и Николая дядя Фёдор занимается торговлей мелкими металлическими изделиями. А мой отец Игнат, его младший брат, уже торгует одеждой нового фасона и разными игрушками. Покупает в Доме Моды «Татьяна» у князей Юсуповых не совсем удавшиеся вещи и перепродаёт. Мало, конечно, выходит, но на жизнь хватает. А сейчас не сезон, тем более, в Петербурге начались дожди, и нас родители отпустили посмотреть в Одессе на море. Сами понимаете, что петербургская сырость плохо влияет на здоровье, особенно детей. А гитара на всякий случай. Чтобы скучно не было.

Да, так красиво врать мне ещё не приходилось. Жаль, но у меня не получается прикидываться младшим братом своих помощников. Слишком разные мы, и моё главенство от хитрых евреев никак не скрыть. А так, вроде, более-менее складно выходит.

— Да, таки приходилось слышать, что люди из Петербурга часто жаловались на сырость. А у нас, в Одессе, да, тепло и морской воздух. Конечно, со столицами не сравнить, но, как Вы изволили заявить, на жизнь жаловаться не приходится. У нас Руфиночка тоже занимается музыкой и немного знает и гитару, а ещё и фортепиано. Правда, она больше играет на скрипке и виоленчели. А Вы, Иван, какую музыку предпочитаете? И какими инструментами ещё владеете?

— У меня всё проще, Исаак Моисеевич. Я лишь любитель. Ещё могу слегка сыграть на гармошке и тоже немного знаю фортепиано.

— Да? Но это же неплохо. Конечно, в Петербурге музыкальная жизнь кипит. Особенно, как тут доходило до нас, сильно отметился в последнее время юный князь Куракин. Может, Вам случайно даже и приходилось сталкиваться с ним?

Ну, да, сталкивался… Хотя, мои помощники как бы ничем не выдали нас. Такие же непроницаемые лица…

— Нет, не сталкивался. Видел как-то издали. Куда нам, простым торговцам, до князей? Они сами по себе. Вон, князья Юсуповы и признавать нас за достойных людей не хотят. Ни разу не соизволили пообщаться с моим отцом. Только через своих приказчиков дела ведут. И княжны носы задирают. Особенно старшая, Зинаида. Хотя, как говорят, княжна Татьяна более отзывчивая. Как бы в мать. А князь Николай, как всем известно, полный гордец. Конечно, если они там с самим Его Величеством и его семьёй дела имеют.

Да, что-то я не туда завернул. Хотя, пусть будет. Так и есть ведь, не хотят признавать. Пусть как бы и всё равно, но всё же обидно…