Золотая гондола - Картленд Барбара. Страница 36

– Ничего подобного! – вскричал незнакомец с угрозой в голосе. – Я уже сказал вам, что ожерелье, которое сейчас находится на шее у этой дамы, не ее. Если вы украли его, как, по всей вероятности, и случилось, я заставлю вас вернуть его мне!

Паолина не в состоянии была даже пошевелиться от изумления и страха. Сэр Харвей между тем коротко рассмеялся.

– Вы, по-видимому, не в своем уме, – ответил он. – Возможно, эта одна из ваших излюбленных шуток во время карнавала, но я нахожу ее крайне неудачной. Уходите и найдите себе другой предмет для розыгрышей.

Незнакомец подошел к столу и со всего размаха ударил по нему кулаком среди тарелок и кубков.

– Сейчас вам будет не до смеха, – заявил он. – Это то самое ожерелье, которое я подарил Контратине год назад на Рождество. Оно было из трех рядов, но я узнал бы эту застежку где угодно. Она была сделана по моему особому заказу одним из самых искусных ювелиров Неаполя.

– Для шутки это уже слишком, – заметил сэр Харвей холодно. – Но, только чтобы отделаться от вас, я сообщу вам все, что вы хотите знать. Я купил это ожерелье для моей сестры менее недели тому назад в Ферраре, куда мы оказались выброшенными на берег после кораблекрушения. Вся наша одежда и большая часть драгоценностей пошли на дно во время бури. Ей нужно было чем-нибудь украсить шею, и потому я приобрел для нее это ожерелье. Если пожелаете, я дам вам адрес ювелира.

Глаза незнакомца сузились.

– Вы говорите правду? – осведомился он.

– Клянусь в том, – заверил его сэр Харвей с явным облегчением. – Сестра может подтвердить мои слова.

Он взглянул выразительно на Паолину, которая в ответ пробормотала нечто невразумительное, что можно было толковать как угодно. Она стиснула руки под столом, охваченная безотчетным страхом – из-за ожерелья, из-за того, к чему могла привести вся эта авантюра, из-за тех бесчисленных мелочей, которые могли свести на нет весь их так тщательно разработанный замысел.

– Как я уже упоминал, – продолжал незнакомец, – застежка на этом ожерелье была сделана по моему особому заказу для Контратины. Вы, я полагаю, слышали о ней?

– Это та самая певица? – переспросил сэр Харвей. – Кто же не слышал о «Неаполитанском соловье»!

– Контратина удостоила меня своей дружбой, – сообщил мужчина средних лет, сделав над собой усилие. – Мое имя Бонди, сударь.

Тут граф в первый раз вмешался в разговор.

– Синьор Бонди – уважаемый и весьма состоятельный судовладелец, – сообщил он.

– Я благодарю вас за представление, – отозвался синьор Бонди, отвесив легкий поклон в сторону графа.

– В таком случае, синьор, без сомнения, уже слышал о гибели «Санта-Лючии», – произнес сэр Харвей, – пассажирского судна, курсировавшего между Неаполем и Венецией, которое разбилось о скалы у берегов Феррары.

– «Санта-Лючия» разбилась! Не может быть!

Синьор Бонди тупо уставился на него и затем, так как все вокруг молчали, добавил:

– Я только сегодня вернулся из Константинополя, где находился по своим делам, на одном из моих собственных кораблей. Я тут же стал наводить справки, здесь ли Контратина, и мне сказали, что, хотя жилье для нее было снято пять дней тому назад, сама она еще не появилась. В письме, ожидавшем меня дома, сообщалось, что она должна была прибыть сюда на «Санта-Лючии». Вы совершенно уверены, что корабль погиб?

– Не только корабль, но и все пассажиры, кроме моей сестры и меня, утонули, – ответил сэр Харвей тихо.

Мужчина закрыл руками лицо. Он явно был глубоко потрясен.

– А Контратина? – спросил он.

– Кроме нас, больше никому не удалось спастись, – отозвался сэр Харвей.

– Я не могу поверить! Я должен разузнать об этом подробнее, – вскричал синьор Бонди и затем продолжал уже тише: – Вы видели ее на борту?

Вопрос его был обращен к Паолине, но вместо нее ответил сэр Харвей:

– Я видел ее в ночь перед бурей. Ей не терпелось попасть в Венецию, и она рано удалилась к себе в каюту, так как плохо переносила качку.

– Она страдала морской болезнью, – произнес синьор Бонди сдавленным от волнения голосом.

Он поспешно отвернулся от сидевших за столом, но Паолина заметила, что он едва сдерживал слезы.

– Я должен пойти и справиться сам, – пробормотал он. – Я не могу поверить, что не осталось никакой надежды – ни малейшего шанса на то, что ей удалось спастись. На последнем слове голос его сорвался, и он нетвердой походкой удалился.

– Несчастный человек, – сочувственным тоном заметила Паолина. – Едва ли я могла видеть эту даму на борту корабля, но ведь я тогда была в... – Девушка вдруг осеклась. Она хотела добавить: «... в каюте моего отца», но тут же сообразила, что граф все слышал.

– Ты неважно себя чувствовала, – поспешно вставил сэр Харвей, чтобы как-то заполнить паузу, – и поэтому, как ты сказала, большую часть времени находилась у себя в каюте. Но я видел Контратину. Она была все еще привлекательна, хотя уже и не первой молодости.

– Ожерелье! – воскликнул граф, явно заинтригованный. – Как получилось, что этот жемчуг попал к вашей сестре?

– Это весьма необычная история, чтобы не сказать больше, – ответил сэр Харвей. – Я полагаю, один из рыбаков, собиравших разный хлам, который остался после кораблекрушения, нашел его и продал ювелиру в Ферраре. На следующий день после того, как нас выбросило на берег, они то и дело выходили в море на своих лодках, чтобы подобрать все, что можно было спасти.

Граф улыбнулся.

– Не правда ли, они словно стервятники, бросающиеся на добычу? Мне самому не раз приходилось видеть их за этим занятием. Должно быть, это был неплохой улов для того счастливчика, который нашел драгоценности Контратины. Им, безусловно, нет цены. Она получала их в дар от императоров, королей, восточных монархов и многих других своих поклонников. Насколько я могу судить, Бонди был среди них одним из самых щедрых. По-видимому, он был без ума от нее, судя по той скорби, в которую его повергла смерть этой дамы.

– Я, право, не знаю, что и сказать, – произнесла Паолина чуть слышно. – Я была в таком восторге от этого жемчуга. Теперь мне кажется, будто он больше не принадлежит мне.

– Вам не стоит так переживать из-за этого, – ответил граф. – Все драгоценности имеют свою историю. В моей семье, к примеру, они передавались из поколения в поколение в течение многих веков. Множество женщин носили их, однако они не становятся от этого менее прекрасными в глазах той, кто наденет их последней.

– И все же Контратина погибла во время бури, – нерешительно заметила Паолина.

– Это был несчастный случай, – произнес сэр Харвей. – И ей не пришлось страдать. Вода хлынула в каюты так стремительно, что поглотила всех, кто был заперт внизу, прежде чем они успели сообразить, что произошло.

Паолина невольно вздрогнула.

– Если бы я как раз в тот момент не поднялась на палубу... – прошептала она.

– Не думай об этом, – посоветовал сэр Харвей.

Он протянул руку и накрыл ладонью ее пальцы, словно побуждая ее тем самым, как показалось девушке, взять себя в руки.

– Думаю, мне лучше вернуться домой, – произнесла Паолина.

– Но это невозможно! – запротестовал граф. – Кроме того, зачем вам беспокоиться из-за этого? Нам всем когда-нибудь придется отойти в мир иной. Лично я предпочел бы умереть молодым, в расцвете сил и здоровья, чем медленно угасать в старческом возрасте, зная, что любые удовольствия мне уже недоступны и все радости жизни остались в прошлом.

– Я тоже так считаю, – с готовностью согласился сэр Харвей. – Смерть – всего лишь пустяк, если только она наступает быстро. Жизнь гораздо труднее.

– Наверное, вы оба правы, – отозвалась Паолина. Однако она поднесла руки к шее и отстегнула жемчужное ожерелье. – Уберите его от меня, – попросила она сэра Харвея и вложила жемчуг ему в ладонь.

– Я хотел бы подарить вам другое ожерелье, достойное украсить вашу шею, – прошептал ей на ухо граф, когда они покинули парадную столовую и вернулись в бальный зал.