Бог Гнева (ЛП) - Кент Рина. Страница 31

Это то, что она ему сказала? Что я ее беспокою?

Конечно, при определенных обстоятельствах преследование можно назвать приставанием.

Но я бы не стал прибегать к этому методу, если бы знал, что этот ублюдок велел ей делать.

Сесилия: Все отлично. Он больше не преследует меня.

Или это то, во всяком случае, во что она верит.

Лэндон: Как долго?

Сесили: Около двух недель.

Лэндон: Этого недостаточно. Он — собака, которая не отказывается от найденной кости, поэтому может и вернется в любой момент.

Этот ублюдок слишком умен для своего собственного блага. Я всегда планировал его гибель, но сейчас? Я прямо замышляю его убийство и лучшее место для захоронения, чтобы вычеркнуть его существование из жизни.

Сесилия: Я буду осторожна.

Лэндон: Это моя Сес. Будь осторожна. Я серьезно.

Моя Сес.

Моя. Сес.

Мне требуется все, чтобы не разбить телефон вдребезги. Я удаляю переписку и возвращаю телефон на ее прикроватную тумбочку.

Я собирался уйти тихо, но теперь я в ярости.

Отодвинув ее волосы с шеи, я наклоняюсь и кусаю ее так сильно, что удивляюсь, как это у неё не пошла кровь.

Но я это сделаю.

Скоро.

И когда я это сделаю, это будет гораздо более жестоко, чем сейчас.

Сесили стонет, потом мычит и прячет лицо в подушку.

Я закрываю ее шею волосами, беру одну из ее манг и выпрыгиваю в окно.

Вместо того чтобы идти домой, я решил провести время, выпуская пар.

На своем байке.

Я уже объехал весь остров, но тонкое чувство опьянения, удушья и полного раздражения не исчезло.

К рассвету я останавливаюсь на вершине холма, прислонившись к мотоциклу.

Но не смотрю на вид.

Мне наплевать на все красивое. На самом деле, я не нахожу ничего красивого.

Всему красивому суждено увянуть и умереть. Увянуть и исчезнуть.

Так зачем вообще искать что-то красивое? Это значит настраивать себя на разочарование, даже не попытавшись.

Я достаю телефон и нахожу длинную переписку в чате группы Язычников.

Николай: Этот ублюдок просто оставил нас в подвешенном состоянии?

Гарет: Наверное, у него были какие-то срочные дела. Джереми не из тех, кто уходит без причины.

Николай: Я предлагаю проголосовать за его отказ. Наглость этого ублюдка. Как он посмел разбудить меня просто так?

Киллиан: И кого мы должны поставить на его место? Тебя?

Николай: Заткнись, наследник Сатаны. И что плохого в том, что я стану лидером?

Киллиан: То же самое, что и поставить клоуна главой ЦРУ.

Николай: Ты только что назвал меня клоуном?

Киллиан: Я не называл. Ты сам назвал.

Николай: Прости, Газ, но сегодня я убью твоего брата. Пожалуйста, подготовь похороны и не говори тете Рейне, что за убийством стою я. Мы скажем, что он достался врагам.

Гарет: Он твой двоюродный брат. Делай, что хочешь.

Киллиан: Весело, старший брат. Нет. @Николай Соколов. Если собираешься врать, выбери что-нибудь правдоподобное. Никто не клюнет на то, что у меня есть враги.

Николай: Чушь. Ты — замаскированный дьявол.

Киллиан: Ключевое слово — замаскированный. Меня все любят. Единственный, у кого достаточно врагов, чтобы королева Англии вышвырнула нас с территории Великобритании — это ты.

Николай: Я не стремлюсь наживать себе врагов, но если они постучатся, я любезно открою.

Гарет: Поэтому ты отправил двух человек в реанимацию на прошлой неделе?

Николай: Не моя вина, что они напрягали мышцы, которых у них не было. Я навещал их и дарил им корзины с фруктами и прочее.

Киллиан: Ты уверен, что попал в больницу из-за них, а не из-за импотенции, которая у тебя была?

Николай: Единственная импотенция — это ты. Я сказал тебе, что это отсутствие интереса, и показал тебе доказательства, ублюдок.

Киллиан: Должно быть, забыл. Этого не было. Чувствую себя не в настроении рассказывать об этом другим.

Николай: Вот и все. Мы с тобой на улице. Сейчас.

Гарет: Килл издевается над тобой, потому что ты говорил с Глин больше пяти минут, а он этого терпеть не может. И прекрати, Килл, иначе он завалит групповой чат фотками члена, чтобы доказать, что у него нет импотенции.

Николай: Принимаю одну, пока мы говорим.

*Киллиан покинул групповой чат*

*Гарет покинул групповой чат*

Николай: Эй! Куда все подевались? Неважно. Вот один в твою честь, когда ты вернешься, Джер. Ты же знаешь, что у меня нет импотенции, верно?

Я выхожу из группового чата, пока меня не завалили его «доказательствами».

Мне это не нужно.

Теперь мне нужно придумать оправдание, почему я покинул их во время стратегического совещания, а не «Я был похож на бушующий вулкан, потому что Сесилия послала мне сообщение, которое, вероятно, должно было быть для Лэндона».

Блядь.

У них будет день открытых дверей, если они узнают, что я интересуюсь девушкой. Если бы я сказал, что это только для того, чтобы держать ее под наблюдением, они бы все переврали.

Они знают меня всю жизнь и знают, что я не прилагаю усилий, чтобы намочить свой член. Я не трачу недели на преследование и слежку и не изображаю из себя мудака, которым она меня считает.

Это просто не мой стиль.

И по этой причине они останутся в неведении о моих начинаниях с маленькой лисичкой. Эти сильные чувства интереса со временем ослабнут. Мой телефон завибрировал, и я выпрямился, прежде чем ответить. Папа.

— Сын. — Голос моего отца с легким русским акцентом наполняет мое ухо.

В Нью-Йорке уже за полночь, но отец не спит долго. Эту черту я унаследовал.

— Тебе что-нибудь нужно? — спрашивает он.

Папа всегда был таким. Эффективным. Наши отношения не были построены на привязанности или заботе, как у мамы и Анники.

Мы просто два эффективных существа, которых интересует общая картина.

Но он заботится по-своему. Языки любви моего отца — это защищать нас, убивать за нас наших демонов и следить, чтобы никто нас не беспокоил.

Но с тех пор, как я вжился в роль его наследника, уничтожение демонов — дело исключительно для Анники. На самом деле, я присоединился к нему в этом начинании.

Мы — ангелы-хранители мамы и Анники.

Хотя, на самом деле, мы падшие ангелы, которые борются за трон Люцифера в аду.

Я позволил своему взгляду затеряться на горизонте, пока говорил в деловой манере.

— Ничего.

— Я слышал, что вы принимаете нового охранника, который раньше был со Змеями, это правда?

Под «слышал» он подразумевает своих охранников, которых он послал со мной, чтобы они защищали меня и докладывали ему.

Спросить меня, правда ли это, — простая вежливость.

— Да. Его зовут Илья Левицкий. Я навел о нем справки, и он хороший парень.

— Нам не нужны хорошие парни в нашей работе, Джереми. Кроме того, откуда ты знаешь, что он не шпион?

— Я протестировал его. Давал противоречивую информацию и ждал, когда он попадется в ловушку, но он не попался. Он хороший парень, папа. В смысле, верный. У него был шанс предать Змей, чтобы присоединиться к нам, но он этого не сделал. Он принял наказание, получил порку и ушел.

— Это все может быть маскарадом, чтобы обмануть тебя.

— Я рассматриваю этот вариант, но он не жизнеспособен. Он... хочет следовать за лидером, которого уважает.

Одна из вещей, которые удивили меня в речи Ильи, когда он начал работать на меня пару недель назад. Я знал, что люди боялись меня, но это был первый раз, когда кто — то сказал, что уважает меня.

— Или он планирует ударить тебя в спину.

Самая подлинная, но иногда чрезмерная черта отца — это абсолютное недоверие.

Я тоже унаследовал эту черту, но не в такой степени, как он. Вместо того чтобы с самого начала полностью отсеивать других, я даю им шанс. Как только теряют его, они уходят.