Жорж Милославский. Угнетатель (СИ) - Ра Юрий. Страница 6

— Ну, тоже верно. Так что, сам будешь тыркаться, как оправишься или поискать кого?

— Шарлатанов привечать неохота, попробую сначала сам. Ты верно говоришь, отец, зачарование — не самый уважаемый дар у дворян, чуть не ремеслом считается. Потому и не развита магия эта. Только чую, зря… ой зря. Мы такой тарарам сотворим, мир вздрогнет.

— Всё сочиняешь, я думал после болезни практичнее мыслить начнешь, сынок.

— Ладно, отец. Вот ты давно магичишь, владеешь магией на зависть многим.

— Не без того.

— На сколько шагов ты можешь воспламенить врага?

— Если без защиты и летом… то где-то на сто стандартных шагов сделаю из него факел. А одежду подожгу еще дальше.

— Вот. А теперь прикинь, что я когда-нибудь на том же расстоянии смогу зачаровать его доспех.

— И зачем? Чтоб у противника кираса стала крепче? Дурной ты, Дорд.

— Кто тебе сказал, что зачарование — это обязательно улучшение? Почему бы не зачаровать так, что сталь в труху превратится моментом?

— Неожиданно. Эк ты головой приложился сильно, сын.

— Дальше больше. Почему бы не научиться зачаровывать кости врага? И тоже на расстоянии.

— Святые помидоры! А что, так можно? Никогда такую гадость не слышал. Стой! Это ж порча называется!

— И чем порча не зачарование? Сжечь соседа, значит, можно, а в кисель превращать нехорошо?

— Ну, звучит складно, до всё одно неприятно. Бр-р-ррр. Зачарование, говоришь.

— Отец, я тебе ничего не обещаю и ничего пока не могу. Да и никто не знает, что там можно прокачать, в этой магии.

— Да понял я уже, куда никто толком не совался, там всё и лежит самое-самое. Или не лежит. Пока не влезешь, не узнаешь. Что собираешься делать?

— На горшок схожу, потом посплю.

— Я не про то. Как оклемаешься, чем заниматься планируешь? Бездельничать не разрешу, и так времени потеряно много. Ты уже взрослый почти. Причем имей в виду, я сначала просто спрашиваю, а потом приказывать начну.

— Да понятно, отец. Отъемся малость, тело укреплять возьмусь фехтованием и упражнениями. Потом в магию ударюсь. Ты мне только место определи для экспериментов, желательно рядом с кузней.

— Да там места — целый двор. Аль мало?

— Место должно быть закрытым от глаз да от ветра и дождя, сруб желательно поставить вплотную к кузнице.

— Вот так, еще кувшин не допили, а уже денег просишь.

— Не прошу. И не денег. Людишки, материалы, ты ж сам понимаешь, что магию зачарования развивают не в полях.

— Да ладно, это я тебя для порядку шуганул. Да только чего-то ты не шугаешься. Смелый стал.

— Так умирал три дня, чем меня теперь испугать можно? Считай, три ночи с костлявой в постели кувыркался.

— Ну-ну, герой-любовник, посмотрим, чему она тебя научила. Пошли досыпать, Дорд, петухи еще не пропели.

Зимой ночи длинные, до петухов еще время есть. Эх, вроде сил набирался за столом, а этих самых сил-то и нет в опочивальню идти. Без служанки не добрел бы. Ах да, у нас же в организме сначала надо затратить энергию на расщепление пищи, а только потом она подпитывать тело начнет. Вечная история — хочешь прибавки в чём угодно, сначала потраться. Далька бухает деревянными башмаками по полу, теперь понятно, почему она босиком шныряла до этого. То ли дело мои кожаные шлёпанцы, и не так холодно, как босиком, и не так шумно. Надо повелеть, чтоб мои служанки тоже в тапках по замку бегали зимой. Здоровье, оно не бесплатно даётся, пусть при мне здоровые девки будут. А вот и Снежка, соня-засоня встречает возле моей комнаты, напугалась небось, когда хозяина потеряла. А нет, не напугалась.

— Что Снежка, спала всю ночь, про хозяина думать забыла? — Молчит, знает кошка, чьё мясо съела — Назначаю тебя главной по моей ночной вазе. Как я попользуюсь, так ты сразу её опорожняешь и ополаскиваешь. Не приведи случай, у меня в комнате вонять будет! Неделю сидеть не сможешь!

— Как прикажешь, молодой хозяин.

Буду я еще им дежурства устанавливать, чай не сержант. Пусть сами определяются, кто когда дневалит. А за результат ответит Снежкина задница. Организовал ей фронт работ и лег досыпать — надо силы восстанавливать после болезни.

Наутро проснулся совсем другим человеком. Не в том смысле, что опять в кого-то переселился, а просто чувствую себя иначе. И силы в теле образовались такие, что сам ходить могу, и в голове тяжесть не ощущается. И помыться хочется так, что прямо мочи нет. С ударением на первом слоге. Мордочку сполоснул, приказал приготовить помывку меня любимого. А это дел на полдня — пока воду нагреют, пока наносят… стоп! Есть идея. Задание меняется — греть воду не надо, пусть мне в помывочную натаскают холодной воды в ту бадью.

Это кто такой в обеденный зал прибежал, не сёстры ли мои? Голоса слышны еще задолго до того, как появились они сами:

— Брат, ты встал! Дорд, живой, ура!

— Бэлла, Стелла, доброе утро! Где ваши манеры, юные сударыни?

— Ой. Это не наш брат, наш был помясистее и на голову не больной.

— Точно, не будем с ним обниматься, юные сударыни с кем-попало не обнимаются.

— Ладно, трещотки, бегите сюда! Я по вам тоже соскучился! — ну не я весь, но некая часть моего множественного сознания ощутимо радовалась двум девочками двенадцати и тринадцати лет, пришедшим на завтрак. И вообще, не надо отталкивать тех, кто к тебе с добром искренне. Эдак один останешься опять.

— Виконт Дорд, доброе утро! Не вставайте, берегите силы.

— Леди Анна, доброе утро! — вежливый кивок головы в сторону пышнотелой дамы тридцати лет, матери моих сводных проказниц и второй жены моего отца.

— Ваш отец сказал, что вы идете на поправку, Дорд. Вижу, что так и есть.

— А где наш батюшка? Он сам когда придет?

— Дети, не галдите. Ваш отец на завтрак не придет. Он изволил откушать еще затемно. — Угу, я даже знаю, с кем он изволил откушать. А вот у меня организм молодой растущий, мне после ночного перекуса и долгого поста позавтракать полезно. Аристократическому завтраку не присуще молчание и быстрое закидывание пищи в ротовое отверстие. Тут чем медленнее дворянин вкушает, тем отчетливее он демонстрирует пренебрежение к еде, это его отличает от простолюдинов, для которых еда — радость. Маленькие кусочки кладутся в рот, пережёвываются, в паузах ведется светская беседа. И это не аристократический ужин, а завтрак, который «съешь сам и никакому врагу не отдавай». Что ж тогда на светском ужине творится? «Балы, красавицы, лакеи, юнкера»?

— Леди Анна, мне после завтрака потребуется помощь этих прелестных девушек. Вы позволите мне их украсть?

— Могу ли я узнать, какого характера помощь?

— Разумеется. Я хочу проверить магический потенциал девочек, для чего потребуется их непосредственное участие.

— Вы согласовали свои действия с отцом?

— Нет, не готов дергать его по любой мелочи. Думаю, что его дети могут и сами решить часть своих проблем. Бэлла дер Прист, Стелла дер Прист, вы готовы пройти магическое испытание?

— Даааа! Готовы! Сейчас или никогда! Кровь и пламя! — а это уже наш родовой девиз. Боевые у меня сестры.

— Надеюсь, что это безопасно. Кстати, а почему вы меня не приглашаете на это ваше испытание?

— Увы, леди Анна, некоторые магические секреты дозволено знать только магам. Сестры, вы уже поели? Идем?

— Да!!!! — хором на пределе громкости ответили юные дворянки. Может у них еще и дар оглушения проклюнулся?

Испытания я организовал в помывочной, которая ни разу не баня. Просто помещение в замке, в котором стоит здоровенная бадья, в которую перед омовением господ укладывают простынь, а потом заливают горячей водой. А еще помывочная оборудована дыркой! Это такое сложное техническое устройство, которое позволяет вылить грязную воду сразу в ров. Практически канализация с покатым полом, решеткой в сливе и керамическими трубами, выводящими воду через стену. Сегодня не помывочный день, так что никакой простыни, вода холодная.

— Сударыни, перед вами испытательный стенд, то есть бадья с холоднючей водой. Ваша задача испарить воду, но так, чтоб самим не упасть без сил. Магического истощения я не приемлю! Выполняйте разом.