Звезды в волосах - Картленд Барбара. Страница 42

Пробило одиннадцать часов, когда, наконец, леди Харриет проснулась, и Элси прибежала в комнату Гизелы сообщить, что хозяйка хочет ее видеть.

— Она опять не в настроении, — сказала служанка. — Так что не задерживайтесь у нее долго, мисс.

— Постараюсь пробыть там ни на секунду больше, чем понадобится, — уверила ее Гизела. , Хотя она знала, что сейчас увидит мачеху скорее всего в последний раз в своей жизни, ее захлестнул обычный страх, и сердце бешено заколотилось, когда она вошла в большую спальню с легкомысленным убранством в розовых тонах, совершенно не подходящим для худой наружности леди Харриет.

Хозяйка Грейнджа сидела в кровати, закрутив редеющие волосы на папильотки и накинув теплую шаль на ночную кофту всю в оборочках, небесно-голубого цвета, который только подчеркивал желтизну ее кожи. Гизела остановилась у кровати и ждала, словно служанка, явившаяся за расчетом.

— Надеюсь, ты ничего не прихватила из вещей, тебе не принадлежащих, — резко проговорила леди Харриет.

— Конечно, нет, — отозвалась Гизела.

— Никаких «конечно, нет» быть не может, — оборвала ее мачеха, — Я не доверяю тебе. Если бы я не чувствовала себя так плохо, то пошла бы взглянуть на твой сундук, чтобы точно знать, что именно ты взяла.

— Если вам угодно, я принесу его сюда, и вы посмотрите сами, — предложила Гизела.

— Я не потерплю никакой дерзости с твоей стороны, — отрубила леди Харриет. — Подай мне шкатулку со стола.

Гизела принесла шкатулку, и леди Харриет открыла ее ключом, который носила на жемчужном браслете. В шкатулке, как видела Гизела, было полно золотых соверенов. Леди Харриет отсчитала десять монет, ощупав каждую своими костлявыми пальцами, словно никак не могла расстаться с ними.

— Вот десять фунтов, — произнесла она, наконец, — И можешь благодарить небо, что я так щедра к тебе. Это больше, чем ты заслуживаешь. А теперь я скажу тебе спасибо, если увижу, как ты выметаешься отсюда. И не вздумай приползти просить еще денег, потому что ничего не получишь.

— Этого не будет никогда, — сказала Гизела. И слова ее прозвучали как клятва, нежели простое обещание.

Леди Харриет с шумом захлопнула шкатулку и заперла на замок.

— Прощайте, — произнесла Гизела.

Леди Харриет откинулась на подушки. Она посмотрела на девушку. Чью-то свежесть и молодость она не могла перенести. Закрыв глаза, она проскрипела:

— Убирайся! Скатертью дорога!

Гизела вышла из комнаты. Внизу ее ждала старая повозка, в которой ездили в Таусестер за покупками. Она рискнула попросить отвезти ее в город два часа тому назад, когда украдкой пробиралась в конюшню попрощаться с лошадьми.

— Я уезжаю, Том, — сказала она старому кучеру. — Ты не отвезешь меня на вокзал — Обязательно отвезу, мисс. Какой сегодня печальный день для всех нас, мисс, раз вы покидаете Грейндж.

Гизела промолчала, а кучер, посмотрев ей в лицо, добавил:

— Понимаю, мисс Гизела, я все понимаю. В холле ее ждала Элси. Гизела наклонилась и поцеловала ее в щеку. Потом она пожала руку старому Хиллу, дворецкому, и села в повозку. Том взмахнул кнутом, и они затряслись по дороге. Гизела не обернулась: ей невыносимо было видеть Грейндж в последний раз.

Вскоре после полудня она прибыла на вокзал в Таусестер. Оказалось, она опоздала на утренний поезд в Лондон, а следующего нужно было ждать довольно долго, до четверти четвертого. Но Гизеле было все равно.

Никого не волновал ее приезд, ни с кем у нее не была назначена встреча. Совершенно неважно, когда она прибудет в Лондон.

Гизеле было странно и страшно ощущать себя никому не нужной, сознавать, что никто не знает и не беспокоится о том, что с ней происходит. Ее не оставляло беспокойство, что великая столица поглотит ее, как только она туда приедет. В Лондоне она перестанет существовать, потеряет себя.

В зале ожидания горел огонь. Гизела сидела на жесткой скамье, думая о прошлом, позволяя мыслям блуждать где угодно, только не возвращаться к тем двум странным дням, проведенным в замке Хок. Она так упорно старалась не вспоминать лорда Куэнби, что временами ей казалось, будто она сама бежит, бежит, бежит от чего-то, но спасения нет.

Девушка не замерзла, хотя тело ее немного затекло от долгого сидения, когда, наконец, на вокзал, выпуская клубы дыма, прибыл поезд. Ей повезло, что в зале ожидания развели огонь, так как в вагоне третьего класса стоял жуткий холод. Она выбрала вагон с табличкой «Только для дам». Кроме нее там ехали толстая женщина с ребенком, который плакал не переставая, и еще одна пассажирка, недружелюбно поглядывавшая на Гизелу и явно не склонная вступать в разговоры. На следующей остановке вошли еще две женщины. И хотя стекла в окнах запотели от их дыхания, теплее не стало.

В вагонах первого класса давали грелки для ног, а здесь Гизела чувствовала, как постепенно коченеет от холода. Она ничего не ела с тех пор, как заставила себя проглотить за завтраком стакан молока и кусок хлеба с маслом. Сейчас она не была голодна, но дрожала в своей тонкой жакетке, хотя, как она себя уверяла, больше от страха, чем от холода.

Они все ближе и ближе подъезжали к Лондону, но когда в пять минут шестого поезд прибыл на Юстонский вокзал, она с ужасом поняла, что не может выйти из вагона, что предпочитает остаться там, где есть, чем столкнуться с огромным незнакомым городом.

Пассажиры, однако, поспешили покинуть вагоны, и Гизела была вынуждена присоединиться к ним. Шум и толкотня Юстона огорошили ее окончательно. Носильщики проталкивали сквозь толпу груженые тележки, пассажиры громко разговаривали, стараясь перекричать шум паровозов. Все двигались к багажному отделению, которое располагалось в начале поезда.

Гизела позволила увлечь себя в общий людской поток. Она подумала, хорошо бы взять носильщика, но они все, казалось, были заняты. Перед вагоном с багажом собралась небольшая толпа. Носильщики выгружали громоздкие сундуки и кожаные чемоданы, перетянутые ремнями. Гизела отошла в сторону, надеясь, что если подождет, то, возможно, увидит и свой сундук.

— Осторожно, мисс!

Резкий окрик носильщика заставил ее вздрогнуть. Она повернулась, чтобы дать ему дорогу, и тут же ее взгляд остановился на гордом, суровом лице высокого человека, шагающего по платформе навстречу. Их глаза встретились, и на секунду девушка окаменела. Она заметила, как безразличие в его глазах перешло в удивление, которое сменилось неверием. Он подходил все ближе.

Молниеносно, в полной панике, побудившей ее к действию, Гизела повернулась и побежала. Она не разбирала, куда бежит. Ее поглотила только одна мысль — скрыться, спрятаться. Она успела сделать всего несколько шагов, когда на пути оказался носильщик с огромным сундуком. Гизела столкнулась с ним, так как ничего не видела, попыталась удержать равновесие, но схватилась рукой за воздух. В полном смятении и ужасе она упала, почувствовав острый удар по голове; ее окутала темнота… она потеряла сознание.

Глава 12

Гизела очень медленно, с трудом приходила в себя. Ее терзало ощущение непоправимой катастрофы, страх, желание убежать. Потом до нее дошел стук колес. Она почувствовала на ногах что-то мягкое и теплое, и еще что-то мягкое, но крепкое за плечами. Гизела открыла глаза. Оказалось, что она едет в карете неизвестно куда. Рядом с ней сидел и смотрел на нее лорд Куэнби.

На секунду его лицо поплыло у нее перед глазами, как в тумане. Но потом, сделав над собой усилие, она окончательно пришла в себя и ясно его увидела.

— С вами все в порядке, — тихо произнес он, но от его голоса она опять впала в панический ужас и растерялась.

— Я должна идти… я должна… — пыталась проговорить Гизела, но слова едва шли с языка, пока она изо всех сил старалась приподняться с мягкого сиденья кареты.

— Не шевелитесь, — велел он, и она машинально подчинилась.

Лорд Куэнби протянул руку и коснулся холодных пальцев Гизелы. Она затрепетала от его прикосновения, и в горле забился пойманной птицей страх.