Падение Иерусалима - Картун Дерек. Страница 39

Из ресторана они ушли порознь, и в тот вечер Ханиф и Расмия беспрепятственно покинули Францию. Это произошло на следующий день после того как Альфред Баум имел беседу с инспектором Жалю. А Таверне, закончив обед, повидался в тот день еще с майором Савари и своим братом.

— Как ты считаешь, — эти люди способны пустить оружие в ход? — спросил майор Савари.

— Не знаю. Похоже, способны. Во всяком случае, они намереваются использовать его для шантажа, и цели у них не пустячные — такие деньги просто так не выкладывают.

Они прогуливались по одной из тенистых тропинок Булонского леса. Савари приехал на такси, которое остановил неподалеку от своей службы, и отпустил, не доехав километр до места назначенной встречи, — он всегда был осторожен.

— И ты действительно все это устроишь?

— Спрашиваешь! Да это же счастливый случай, я был уверен, что в один прекрасный день что-нибудь этакое подвернется. Мы с братом об этом мечтали. Уж, конечно, я этот шанс не упущу.

— Отправлять будешь из Марселя? А команда надежная?

— Вполне.

— Я бы подсоединил парочку моих людей.

— Давай, конечно.

Они еще побродили по лесу, обсуждая на ходу подробности предстоящего дела, в том числе денежные, и, наконец, расстались. Савари через весь город отправился снова на службу, а Таверне, чье настоящее имя было Александр Жалю, добрался до своей квартиры на улице Спонтини и стал ждать брата: тот звонил и обещал зайти.

В войсковые соединения, имеющие в своем арсенале ядерное оружие, боеголовки поступают из четырех депо. Регулярно, в среднем раз в месяц, оттуда направляются специальные конвои — они транспортируют новую или переоснащенную боеголовку в ту или иную часть, а обратно привозят оружие, подлежащее замене. Конвои эти передвигаются, как правило, по ночам, их сопровождают специально обученные пехотные батальоны. Обо всех заменах и передвижениях такого рода обязательно докладывают в комитет по атомной энергии и в отдел Д7 контрразведки.

— Что-нибудь случилось? — спросил Александр, как только брат появился на пороге. — Ты ведь обычно сюда не приходишь и правильно делаешь — зачем рисковать?

— Меня вчера вызвал заместитель начальника — какой-то слух уже пополз, велено усилить контроль.

— Что им известно?

— По-моему, немного. Я должен передать всем работникам охраны, будто бы нашим оружием интересуются итальянские террористы. И поэтому следует быть начеку, хотя тревогу объявлять пока рано. От меня потребовали перечень частей, где есть ядерное оружие.

— И ты составил такой перечень?

— Составил — но Мейрарг в него не включил.

— Слава Богу!

Они пили пиво в гостиной. Мебель в комнате была дорогая, но безвкусная, стены украшали охотничьи трофеи да сувениры разных мужских клубов — Александр Жалю был холост.

— Как ты сейчас оцениваешь наши возможности? — спросил он.

— Не вижу причин останавливать сделку…

— Ведь ты рискуешь…

— Без этого нельзя. На худой конец, если уж станет действительно жарко, успею скрыться. Имея в банке миллион, можно до конца своих дней жить себе потихоньку где-нибудь у моря…

— Если не просадишь этот миллион в карты, — сухо заметил Александр.

— С этим покончено.

— В прошлый раз, когда ты засыпался в своем синдикате и мне пришлось тебя выручать, ты говорил точно так же.

— Нет, теперь начну новую жизнь. Если у человека есть деньги, он может платить по счетам, не прибегая к игре.

— Карточные долги — вот какие у тебя были счета!

— Ты что, воспитывать меня собрался?

— Ладно, хватит об этом. Как собираешься действовать дальше?

— Завтра еду на юг: Нарбонн, Мариньян, Обань, Тулон и Мейрарг. Во время поездки обо всем договорюсь.

— А я как узнаю, что у тебя там получилось?

— Узнаешь на той неделе, я скоро вернусь.

— Сколько придется заплатить, как ты думаешь?

— Триста тысяч франков — самое малое. А то и полмиллиона.

— Ты уверен, что Мейрарг — самое удобное место?

— Абсолютно уверен. Зачем ты спрашиваешь — все равно проверить меня не сможешь, надо нам друг другу доверять…

— Это правда, выбора у меня нет.

Рене Жалю допил свое пиво, аккуратно вытер губы. Подавляя привычную неприязнь к брату, он заставил себя улыбнуться ему на прощанье, вышел, тщательно прикрыв за собой дверь, и осторожно огляделся на улице, прежде чем направиться на авеню Виктор Гюго, к метро. В присутствии Александра он всегда чувствовал какую-то несвободу — может быть, потому, что никак не мог примириться с мыслью, что кому-то, пусть даже родному брату, известно о нем, Рене Жалю, нечто такое, чего знать не следует.

Глава 19

Из ливийского посольства в Дамаске Ханиф еще раз связался с Каддафи: ему нужен был эксперт по части ядерного оружия, который мог бы оценить качество и дееспособность приобретенных боеголовок. Этому специалисту к установленному сроку предстояло приехать во Францию. Обсудив все детали и договорившись о дальнейших контактах, Ханиф вышел на Аднан аль Малки — улицу, на которой располагается посольство, и, сев в машину, отправился к себе на виллу, где его ждала Расмия.

— Французские дела продвигаются, Эссату придется недели через три поехать туда…

— В Париж?

— Нет, скорее всего на юг, там будет назначена встреча.

— Вы собираетесь посвятить его в такое дело?

— Собираюсь, как видишь. — В молчании девушки ему почудился вызов. — У тебя сомнения на его счет?

— Это у вас есть сомнения — и очень серьезные. Я же помню — в прошлый раз вы решили, что шпионит Саад Хайек. Может, это правда было так — теперь уж не узнать. Только разве это освобождает от подозрений Эссата?

— Существует презумпция невиновности. К примеру вот — можешь доказать, что ты не вражеский агент?

— Не могу. Но разве против меня есть хоть какие-то факты? А против Эссата есть.

— Просто ты его не любишь, это очень по-женски — ни с того ни с сего невзлюбить человека. А я готов с ним работать и дальше.

Расмия пожала плечами:

— Мне все равно, поступайте, как считаете нужным, я буду делать все, что требуется.

— Подошло время и тебя посвятить в мои планы, — многозначительно сказал Ханиф.

— Не хочу знать того, что мне не нужно. Я-то не любопытна, не то что некоторые…

— Отлично — но послушай все же. То, что я сейчас скажу, знать необходимо.

Выслушав его, Расмия упрямо повторила свое:

— Все сделаю, что надо будет.

— Но ты хоть понимаешь, насколько это рискованный план?

— Понимаю, конечно.

— И тебе не страшно?

— Если бы вы говорили с мужчиной, вы бы задали это вопрос?

— Да перестань ты возражать на каждое мое слово! Нам предстоит серьезное испытание, работать придется всем вместе — мне, тебе и Эссату. Изволь сотрудничать с ним — предубеждения свои забудь. Я так приказываю. Время от времени сам буду корректировать ваши деловые отношения — вот и все.

— Я сказала все, что считала нужным, а вы решайте сами, — сдалась Расмия. — И давайте к этому не возвращаться.

— Что за черная кошка между нами пробежала, а? — Эссат, сидя в кабинете, где, как обычно, стучала на машинке Расмия, лениво постукивал концом ботинка по стоявшему перед ним на полу саквояжу.

— Никакой не было кошки, ни черной, ни серой.

— Вот и я так думаю, — поймал ее на слове Эссат. — Мы товарищи, разве нет? А тебе что ни скажешь — все не в лад, всегда у тебя слово поперек найдется. Как будто с врагом говоришь. — Сам того не зная, он повторил упрек Ханифа.

Она, наконец, подняла на него глаза:

— Ничего я против тебя не имею. По мне что ты, что те парни у ворот. Просто я всегда занята, некогда мне болтать попусту — кажется, это называется у тебя дружбой?

Что-то не слышно твердости в голосе, подумалось ему. И он улыбнулся этой мысли: