А потом он убил меня - Барелли Натали. Страница 10

— А что вы думаете про страницу «Обо мне»?

— Дайте-ка взгляну. Ага! Так и знала. Там говорится, что вам сорок один год.

— А вы сколько дали бы?

— Сорок один год.

— Не верю. Я выгляжу на сорок, и ни днем старше.

— Еще там говорится, что вы из Остина, штат Техас, изучали литературу и бизнес.

А офис у него в Мидтауне, где живу и я, так что это дополнительный плюс. Или еще один знак свыше.

— Ладно, хватит, — говорит Сэм, — а то вы меня смущаете. Будете продолжать в том же духе — придется грохнуть сайт.

— Прошу прощения. Но впечатление он на меня произвел сильное.

— Спасибо. Так когда мы встретимся попить кофе?

Я вздыхаю.

— Сейчас я несколько занята. Может, в ближайшие пару дней?

— Так нескоро? Вы же должны мне деньги, помните?

Мне нравится этот человек. Ему в прямом смысле удается меня рассмешить. Надеюсь, мы подружимся.

— Я и не отказываюсь, Сэм, поверьте.

— Хорошо, поверю, Эмма Ферн.

Повесив трубку, я ищу в Сети других писателей-призраков и прихожу в изумление. Становится ясно, что эта профессия — вовсе не удел неудачников, графоманов, которые двух слов связать не могут, псевдоинтеллектуалов, неспособных на собственное творчество; бесталанных, невостребованных, отвергнутых большой литературой. То есть таких, как я.

Нет, это действительно открытие. Есть даже статистика, по которой половина изданий в любом книжном магазине написана призраками. Цифра кажется мне завышенной, так что давайте ополовиним ее и получим крепкие, симпатичные двадцать пять процентов.

Я ликую. Благодарю тебя, Боженька, за руку помощи, которую ты мне протянул. Но, может, поискать другого писателя-призрака? Меня тревожит, что Сэму известно, кто я такая. Вероятно, лучше работать с каким-нибудь его коллегой, представившись вымышленным именем. Но потом я задумываюсь: а можно ли вообще подписывать договоры псевдонимами?

Почти готовая прийти к решению, я предпочитаю отложить окончательные выводы до завтра. Утро вечера мудренее. В следующую встречу с Сэмом под видом обычного разговора выведаю побольше о том, что и как принято в его ремесле. И если меня все устроит, тогда, наверное, буду работать с ним. Вот что это такое: совместная работа. Люди сплошь и рядом так поступают, в смысле сотрудничают с писателями-призраками. Авторы из списка бестселлеров «Нью-Йорк таймс». За последние лет пять таких было как минимум одиннадцать.

Поэтому остаток утра я провожу за исследованием и чувствую себя превосходно, ведь у меня самый продуктивный день за долгое время, а потому я иду в магазин и сооружаю для Джима вкусный ужин: спагетти с гребешками в шаманском с соусом из эстрагона. Готовить легко, а есть приятно.

— Как прошел день? Известно уже, какой выхлоп с шикарного ужина?

В одной руке у Джима вилка, в другой — телефон.

— М-м? — мычит он, не отрывая глаз от экрана и что-то пролистывая на нем большим пальцем.

Кажется, я переборщила с эстрагоном. Отправляю в рот еще одну вилку спагетти. Джим поднимает на меня взгляд:

— Прости, дорогая, столько всего происходит. Гребешки очень вкусные.

Я едва начала есть, а Джим почти закончил, но не прикоснулся к бокалу с вином, а это верный знак, что он собирается вернуться к работе и засядет в кабинете сразу после ужина.

— Вот и славно, — говорю я.

Муж давно перестал работать каждый вечер дома, но в последнее время старая привычка прокрадывается обратно в нашу жизнь. Наверное, в «Форуме» и впрямь много чего происходит. Однако Джим помогает мне прибрать после еды, а я рассказываю, как прошел день у меня. Говорю и об интервью «Нью-йоркеру», которое мне предстоит дать, и вижу, что это производит на мужа впечатление. В какой-то момент он спрашивает:

— Как продвигается твоя новая книга?

В один прекрасный день, причем уже скоро, мне больше не придется отвечать на этот вопрос. Потому что «новая книга» наконец выйдет и будет красоваться на полках местного книжного магазина, и Джим при желании сможет обзавестись собственным экземпляром. Однако, раз уж этот день пока что не настал, я отвечаю:

— Неплохо. Жаловаться не на что.

Поскольку чем больше я думаю об этом, тем чаще задаюсь вопросом: ну кто я такая, чтобы противиться Божьей воле?

ГЛАВА 7

Чаша терпения переполнилась.

Утром я, как обычно, заспалась, а когда встала в районе десяти, увидела пропущенный звонок от Фрэнки. Но он и сообщение оставил: «Давай увидимся за обедом, скажи, что ты свободна, хочу кое с кем тебя познакомить. В час в „Л’Амбруази“ нормально будет? Пожалуйста, приходи. Целую».

Расступись сейчас тучи и загляни в мое окно солнышко, теплое и яркое, я бы сочла, что это все ради меня. Такое ощущение, что меня несет волной прилива, которого я так давно ждала.

Я люблю «Л’Амбруази». Мы с Беатрис постоянно туда ходили в те дни, когда она была мила со мной. Не помню, когда в последний раз заглядывала в этот ресторан, но раз Фрэнки его выбрал, значит, намечается нечто особенное — и я знаю, что именно, ведь мой издатель в своей уклончивой манере уже намекнул на суть дела. Поэтому я провожу утро, всячески себя балуя. Я надеваю любимое платье от Живанши; оно очень модное и очень мне идет, а цвет прекрасно сочетается с оттенком моей кожи. Когда я сажусь в такси, в животе у меня порхают бабочки от предвкушения встречи с продюсером, который будет экранизировать «Бегом по высокой траве».

Я приезжаю чуть раньше срока, но Фрэнки уже на месте. Зайдя в ресторан, я вижу своего издателя в глубине зала: он увлечен разговором с мужчиной, сидящим ко мне спиной. Вид у Фрэнки радостно-взволнованный и оживленный. «Подождите, — хочется крикнуть мне, — без меня не начинайте!» Я быстро лавирую между столиков, однако Фрэнки по-прежнему меня не видит; он замечает мое появление, лишь когда я останавливаюсь рядом с ним. Тогда он поднимает ко мне взгляд и одаривает сияющей улыбкой.

— Вот и ты, — говорит он и встает, после чего мы тепло обнимаемся.

— Вот и я. Пришла, — хихикаю я, Фрэнки кладет ладонь мне на спину и протягивает другую руку к своему собеседнику, который тоже встает и улыбается. — Эмма Ферн. — Я жму протянутую мне руку, а мужчина кланяется:

— Какая честь!

Я улыбаюсь в ответ. Он моложе, чем я ожидала, но что мне известно о продюсерах? Если он достаточно взрослый, чтобы подписать контракт, остальное неважно. Но в памяти мелькает неясный образ, поскольку внешность парня кажется мне смутно знакомой.

— Эмма, это Николас Хакетт, — с некоторой торжественностью заявляет Фрэнки.

Вид у Бадосы ужасно счастливый, поэтому я улыбаюсь так широко, что начинают болеть щеки. Молодой человек, которого представил Фрэнки, предлагает:

— Пожалуйста, зовите меня Ник. — И все мы усаживаемся.

Фрэнки начинает:

— Ник…

Но тот заговаривает одновременно с ним, поэтому Фрэнки резко замолкает, а продюсер продолжает:

— Слов нет, как я рад с вами познакомиться. Я поклонник вашего таланта, Эмма! Ничего, если я буду так вас называть? Можно?

У него такое открытое, такое искреннее лицо. Он кажется почти испуганным с этими своими бровками домиком, словно всерьез беспокоится, не совершил ли только что непростительную оплошность. От этого у меня возникает желание похлопать его по руке, приговаривая: «Ну-ну, не волнуйтесь».

Я ободряюще улыбаюсь и внезапно понимаю, где видела его раньше, откуда мне знакомы эти очки в черной оправе и моложавая внешность. На самом деле мы никогда не встречались, просто продюсер — вылитый тележурналист Луи Теру.

— Конечно, Ник. Пожалуйста, зовите меня Эммой. — Меня даже слегка пугает его слишком бурная реакция на мои слова.

— Давайте сперва сделаем заказ? — Фрэнки берет меню, мы с Ником следуем его примеру.

«Хорошая мысль, — думаю я, — разобраться для начала хотя бы с этим» — и выбираю первое, что попадается на глаза. Потом начинается возня с наполнением бокалов и официантами, которые принимают заказ, но вот мы опять втроем, и Ник говорит: