Наследница чужой жизни (СИ) - Лисицына Татьяна Юрьевна. Страница 102

Стас где-то здесь, и он тоже будет участвовать в этом кошмаре. Скорее бы всё закончилось. Алиса не чувствовала ничего, кроме страха за Стаса и за себя. Её то бросало в дрожь, то по спине стекал пот. Ночью от волнения она почти не спала и теперь чувствовала себя измученной. Тяжёлую сумку с лекарствами, водой, бинтами и корпией, девушка положила на землю рядом.

Гурко собирался атаковать редуты Горни-Дыбник. От Стаса она знала, что Лейб-гвардии гренадёрский полк, к которому принадлежал Стас, должен взять малый турецкий редут. Уж теперь-то она знала, что такое редут. Здесь это было, круговое, вырытое из песка, оборонительное укрепление со рвом.

– Утро доброе, – услышала Алиса и повернула голову.

Девушка с серыми спокойными глазами. На голове плат с красным крестом, простое шерстяное платье. А через плечо сумка.

– Я – Дарья из Крестовоздвиженской общины. Прибыли поздно ночью.

Было отрадно взглянуть на женское лицо. Понять, что ты не одна.

– А я Лиза.

– Михаил Михайлович сказал: ты новенькая. Представляю, что ты чувствуешь. Поначалу покажется, что ты оказалась в аду. Я первый раз спряталась под деревом. Везде стреляют, от дыма ничего не видно, от стрельбы уши закладывает. Упала навзничь и голову руками закрыла. Молилась, чтобы маменька меня спасла. А потом ничего, встала и пошла перевязки делать. – Когда понимаешь, что от тебя зависят жизни других, бояться перестаёшь.

Даша сжала Алисе руку, словно, говоря, что она будет рядом.

– Михалыч сказал, ты с мужем здесь? В каком он полку?

– В Гренадёрском полку.

– Гренадёрский полк, – лицо у Дарьи стало грустным. – Элита русской армии. Мой жених служил в этом полку и очень гордился этим.

Служил? Алиса затаила дыхание.

– Погиб при первом штурме Плевны.

– Я сожалею…

– После его смерти я лезла в самое пекло. Умереть хотелось. Его же тут похоронили, в болгарской земле. Вот почему я здесь. Хочу, чтобы мы заперли этих извергов в Плевне.

Даша отвлекала Алису рассказами, пока они ехали в фургоне. Она оказалась не просто сестрой милосердия, она училась в университете и умела делать несложные операции.

– Знаешь, сколько я пуль извлекла? Ожерелье можно сделать в несколько рядов.

– Я тоже хотела стать врачом, – отозвалась Алиса, вспомнив прошлую жизнь. Вот если мне будет суждено вернуться, обязательно стану, решила девушка. До неё только тут докатило, что мечты залезают так глубоко в память души, что даже чужие жизни и чужие тела заставляют напоминать о несделанном.

– Нам повезло: приняли закон, что девушки могут учиться медицине, а не только танцевать на балах и вести светские разговоры. Я чуть с ума не сошла от этой суеты, танцев и бестолковых разговоров на балах. Хорошо ещё, Серж быстро ко мне посватался, и матушка успокоилась. Популярная война среди русской интеллигенции, и он не мог не участвовать. И я ведь здесь из-за него оказалась. Надеялась, если буду рядом, спасу его, вынесу с поля боя. Думала, судьба толкнёт меня в его сторону. Подскажет, где он.

Детская наивность. Я ничего не почувствовала. Ползала среди раненых, делала перевязки, поила водой чужих мужей, а мой любимый умирал в одиночестве. Была ли хоть одна его мысль обо мне? Звал ли он меня?

Алиса подумала, что все они, девушки, похожи в своей наивности. Проживая жизнь Мари, думала, что восстание декабристов сможет предотвратить. Та жизнь её здорово научила. Историю не переделать. У каждой души своя судьба. Хотя, как старичок из конторы переселения душ говорил: баронесса Калиновская ещё тогда умереть должна от воспаления лёгких.

Это уже вторая жизнь тела.

Мысли прервались от накатившего грохота. В голове стало пусто, мысли потерялись. Нахлынул страх. Захотелось лечь на дно подводы и закрыть уши.

– Ну вот и началось! – Дарья перекрестилась. – Это далеко. У нас больше артиллерии, чем у турков.

Алиса только и кивнула. Пусть все их снаряды попадут в цель, пусть всё побыстрее закончится.

Алиса не могла сказать, сколько они ехали. Час или несколько. Остановились. Началась суета установки полевого госпиталя. Натягивали палатки, ставили походные койки. Оборудовали операционную. Оказалось, что вместе с Дашей, приехали ещё две сестры милосердия. Одна была старше их всех, с голубыми глазами и веснушками. Смешливая не к месту. Кокетничала даже с Михалычем.

Даша смотрела на неё неодобрительно.

– Много случайных женщин на войне. Сёстры милосердия без милосердия в груди. Пресытились развлечениями. Захотелось новых ощущений. Я видела таких.

Девушки ушли первыми и – как показалось Алисе – вернулись очень быстро с первым раненым. Лицо залито кровью, светлая рубашка промокла от крови на животе. Он стонал.

– Прямо у нас на глазах ранили, – сказала девушка с голубыми глазами.

– Быстро несите его в операционную, – скомандовал Михалыч.

– Наша очередь, – сказала Даша. – Пошли за сумками.

Алиса поплелась за Дашей. Она уже чувствовала себя усталой, но хуже всего, что её опять начало тошнить.

Даша закинула сумку через плечо. Перекрестилась. Повернулась к Алисе.

– Я всегда Господа прошу, что, если будет забирать, так целую. На увечья насмотрелась.

Сумка казалась Алисе более тяжелой, чем с утра.

– Господи, да на тебе лица нет. Давай-ка, выпей это. Да и я с тобой. – Даша налила из фляжки в маленькие стаканчики. – Ну давай, за жизни тех, кому мы спасем и за нас. На всё воля Божия.

Алиса выпила стаканчик залпом. Закашлялась.

– Ну вот и хорошо, а теперь пошли, пока действует. Ты меня держись, вместе оно легче.

Солнце в глаза. Гул в ушах. Липкий страх окутал тело. Всё смешалось. Прислонив козырьком руку, Даша всматривалась вперёд.

– Надо чуть правее, ближе вон к тем деревьям.

Алиса посмотрела туда и увидела чёрные деревья с опалёнными листьями. Страшное зрелище на фоне яркого неба.

Пригибаясь, Даша побежала. Алиса за ней. Даша присела. Раненый в голову солдатик стонал.

– Потерпи, милый. Я сейчас, – Даша достала бинт и начала перевязывать. Солдатик что-то хрипел. Даша повернулась к Алисе. – Беги дальше. Я догоню. Он говорит, там раненые. Много.

Алиса короткими перебежками двигалась вперёд. Смотрела под ноги и вдруг увидела лежащего офицера. Правая нога подобрана, левая вытянута, пальцы сжимают приклад.

Волосы, такого же цвета, как у Стаса.

– Стасик, – Алиса присела. Дотронулась до руки. Осмелилась перевернуть. Выдохнула. Не Стас. Солдатик. Совсем мальчишка. Открыл мутные глаза. На груди, в области сердца, расплывалось красное пятно.

– Пить! – прошептал он спёкшимися губами. – Алиса быстро открутила фляжку с водой. Прислонила к запёкшим губам. Он сделал глоток.

– Я … не … хочу … умирать.

– Ты не умрёшь. Я тебя сейчас перевяжу.

Он еле качнул головой.

– По-ло – жи мне руку на лоб, как ма – ма делала, – Алиса положила руку, оценивая состояние раненого. Не нужно быть врачом, чтобы понять всю его правоту. Молоденький совсем. И не пожил ещё. Даже девушки может не было. И останется здесь. Алисе вдруг стало стыдно за свою нечаянную радость, что это не Стас.

Парнишка потерял сознание. Алиса поползла дальше. Ещё один офицер, из руки кровь так и хлещет. – Алиса быстро сделала перевязку. – Прислонила фляжку с водой к губам. Положила руку на лоб.

– А ты красивая. Не видел тебя раньше.

Прислонила палец к губам, а сама дальше, то ползком, то стоя. В глаза светило солнце, со лба капал пот. Лицо слезами залито.

– Да ты не плачь, сестричка, – подбодрил её легко раненый в руку офицер, которого она перевязала. – Мы победим этих янычар. Запрём их в Плевне. Нам бы тут продержаться. Дай напиться и вперёд.

Раненых было так много, что Алисе приходилось смотреть под ноги, чтобы не наступить на кого-нибудь. К ней тянули руки. Кто-то схватил за край платья. Когда закончились бинты, Алиса разорвала свой передник на перевязку. Страх ушёл. Она умела собираться в трудных обстоятельствах.