Наследница чужой жизни (СИ) - Лисицына Татьяна Юрьевна. Страница 89

– Ой, а ты что тут делаешь? Я думала, ты спишь крепким сном, – спросила Наташа, останавливаясь возле неё и провожая взглядом офицера.

– Нехорошо что-то. Тошнит. Может, таблетки у нас какие есть?

– А с тобой часто такое бывает? – упёрла в бок руку Наташа, вглядываясь в её лицо, белевшее в свете костра.

– Ну было несколько раз.

– М-да, если беременна, то очень невовремя. Хотя, может, и хорошо. Поедешь домой. Нахлебалась, наверно, уже.

Алиса вспомнила сон. Большой живот. Опустила взгляд вниз и непроизвольно прижала руку.

– Никуда я не поеду, пока война не закончится.

Наташа пожала плечами.

– Дело твоё. Была бы я на твоём месте, уехала бы сразу. Если, конечно, хочешь нормальное дитё родить. У вас там графский дом. Ребёнку питание нужно, а не чёрный хлеб.

Алиса упрямо мотнула головой.

– Может, ещё обойдётся.

Закутавшись в тонкое одеяло, Алиса принялась сопоставлять факты, от которых до сих пор отмахивалась, поскольку новый мир, полный чужой боли и страданий, не оставлял времени подумать о себе. То, что с ней происходило, очень похоже на беременность, призналась она себе. Алиса положила руку на живот и ей показалось, что внутри что-то то отозвалось. Сказало, что он или она уже здесь. И наплевать этой крохотной частичке, вовремя или нет.

Здоровое молодое тело Лизы готово выполнить роль матери и ему тоже было безразлично, что телом управляет душа Алисы.

И вот как оно закрутилось, думала Алиса. И теперь, Наталья совершенно права, ей придётся заботиться о ребёнке по крайней-мере до того момента, как он родится, чтобы вернуть его в семью Лизы Калиновской. Уж они-то его вырастят, как саму Лизу. Только вот как она объяснит. И как, вообще, тут можно что-то объяснить?! Ребёнок будет считать, что у него нет родителей. А ведь она, Алиса, всегда мечтала о ребёнке. И, может быть, ей дали шанс хотя бы в этой жизни испытать счастье материнства.

Ох! Но ведь жизнь-то не твоя, вздохнула Алиса, вспоминая, как всё закончилось, когда она была Мари. Там тоже были дети, к которым она привязалась. Чужие дети. А здесь будет её ребёнок. Или не её? Это же плод их любви со Стасом. Но Стас в теле графа Ракитина. Алиса сжала кулачки. Да что же это такое?! Будет ли она когда-нибудь сама собой?!

Позволят ли ей вернуться и стать Алисой?! Но что будет её жизнь без Стаса?! А какова вероятность, что им позволят вернуться вместе?! Тогда позволили только ему.

Алиса снова перевернулась на бок, не зная куда деться от мыслей. А надо бы поспать. Уже скоро вставать.

Но сон не шёл. Ей казалось, что ребёнок возится в животе. Она положила руки на живот: успокойся, мы что-нибудь придумаем. Пока я здесь, я не собираюсь тебя бросать.

А ведь ей нравится быть беременной. Новая игра. Она была бы хорошей матерью. Сама бы кормила, пеленала, играла.

Дура ты, Алиса, запел внутренний голосок. Не надоело тебе жить чужой жизнью?

Алиса крутилась с боку на бок до рассвета. Проснулась от того, что Наташа трясла её за плечо. Алиса еле разомкнула глаза. Спустила ноги, дошла до умывальника. Плеснула в лицо холодной водой.

Наташа, сидя за их столиком, разливала плохо заваренный чай. На белом блюдце чёрный хлеб. Маленький кусочек масла.

– Садись давай, сегодня на завтрак бутерброд с маслом. Господи, как же хочется нормальной еды. Хотя бы картошки досыта поесть.

Наташа намазала масло тоненьким слоем.

– Ты что-то совсем бледная, – сказала она, глядя на Алису.

– Не могу, – Алиса откинулась на спинку стула. – Сделала глоток чая. Желудок скрутило так, что еле успела выбежать на улицу. Оправившись от приступа, Алиса жадно вдыхала свежий воздух, глядя на встающее солнце. Лучи пробивались сквозь серое небо с тучами. Солнечный луч, утешая, пробежался по её лицу.

Алиса сощурилась и подумала, что всё-таки беременна. Просто так такие приступы не бывают.

Наташа хмуро смотрела на неё, когда Алиса заняла своё место на колченогом стульчике.

– Ты о чём думала, когда сюда ехала? Думала у нас приёмы и танцы? Как ты работать будешь? А пока тебе на смену кого-нибудь пришлют, мне по ночам, вообще, не спать? Как же надоело всё!

Алиса выпрямилась на стуле.

– Всё нормально. Я что-то съела, наверно. Буду работать, как обычно.

– Съела?! – Наташа скривилась. – Думаешь, я не видела, как вы вечерами куда-то уходите? Понятно, дело молодое. Одно не понимаю: зачем ты сюда приехала? Толку от тебя никакого. Перевязки твои переделывать приходится. И надо же было Женевьеве замуж выйти. От неё хоть толк был.

Алиса чуть не расплакалась от обиды. Так вот как это со стороны выглядит. А ей то казалось, что она стала полезной и научилась. Да и раненые её любили. Она с удовольствием писала письма тем, кто не мог сам.

– Женевьевы из тебя не получится и второй баронессы Вревской тоже, – Наташа с аппетитом уплетала хлеб с маслом, отчего иногда прожёвывала слова и это выглядело ещё презрительнее. Словно она, Алиса, существо второго сорта, ни на что негодное.

– А теперь, когда генерал Гурко убедил Тотлебена отрезать последний путь отступления, работы у нас только прибавится, – продолжила Наташа. – Бой там будет очень тяжёлый. К тому же генерал получил всю гвардию и Измайловский полк. Вот скажи: зачем России эта война?

– Что ты сказала? Измайловский полк?

Стас состоял в Измайловском полку. Неужели и он будет в этом участвовать?!

– Доброе утро, девушки, и приятного Вам аппетита, – голос Стаса звучал нарочито бодро, в то время, как лицо выглядело напряжённым.

– Доброе, господин граф, – ответила Наташа. – Это вы вашей жене аппетита пожелайте, а то она не ест ничего. А ей-то как раз и надо кушать.

Алиса бросила на Наташу уничтожающий взгляд и, сорвавшись со стула, выбежала в коридор. Да чтобы она была здорова. Какое она имела право говорить о том сокровенном, о чём ещё сама Алиса только смела догадываться. И говорить не собиралась. Стас потребует – и будет прав! – чтобы она вернулась домой. А это только ей решать. Ощущение, что нужно остаться, несмотря на здравый смысл, только усиливался. Уверена, она будет нужна Стасу.

Молодые вышли под утренние лучи уже тёплого солнца. Стас взял Алису за обе руки.

– Ты и на самом деле очень бледная, – он поцеловал её в обе щеки и отстранился, опустив взгляд.

– Спала сегодня плохо.

Пришёл сказать, что идёт в наступление, подумала Алиса.

– Маленькая, а что ты ничего не ешь? Ты похудела очень.

– А ты уверена, что… Мы так опрометчиво себя вели.

– Конечно, нет, – отмахнулась Алиса. – У тебя какие-то новости?

– Наш полк переводят в распоряжение Иосифа Гурко и это значит, что мы перестаём рыть окопы. Выступаем, чтобы отрезать последний путь, по которому турки получают продовольствие. И это большая честь. Теперь от нас будет зависеть, сколько продержатся проклятые басурмане. Мы должны овладеть Дубняком и Телишем. Уверен, без еды и воды, турки быстро сдадутся, и мы сможем вернуться домой. Ты ведь хочешь домой, милая?

Алиса чуть улыбнулась. Считает меня за дурочку. Так же, как и Наташа. Хорошо, что удалось отвести разговор от его предположения о беременности.

Стас, между тем, продолжал.

– Я расскажу тебе про генерала Гурко. Это армия под его командованием овладела древней столицей Болгарии Тырново, а после этого заняли Шипку. Это Гурко вызвал переполох в Константинополе и смену турецкого командования. Иосифа Владимировича называют генералом «Вперёд». За одержанные победы он получил орден святого Георгия 3-й степени и звание генерал-адъютанта.

Стас расслабился. Теперь, когда с него спал груз сокрытия тайны, а его жена осталась спокойной, ему стало легче.

– Генералы остаются в стороне, наблюдая в бинокль, – заметила Алиса. – В то время, как офицеры и солдаты рискуют жизнью.

– «Бой при правильном обучении не представляет ничего особенного. Это то же учение с боевыми патронами, только требует ещё большего спокойствия, ещё большего порядка». Это Гурко сказал, – Стас сжал руки Алисы. – Сама подумай: я буду участвовать в истории.