Первый из рода: Калибан, Проклятый зверь (СИ) - Крыс Виктор. Страница 37

− Это же просто формальность, − почесав лысый затылок, проговорил я. – И я могу отказаться в любой момент, я не несу никаких обязанностей ни перед кем.

− Ну разумеется, простая формальность, я и не думал что выйдет иначе, – печально вздохнул Иньху и начал тереть ладонями рукояти своих мечей за поясом. – Я же привел в дом сурового воина, убийцу, которого возненавидели дети, а моя младшая дочь не спит на его подушке, потому что пока меня нет, это самое спокойное и безопасное место в городе! Конечно, для неё ты стал формальностью, это же просто формальность…

− Я уйду, и через месяц она меня забудет.

−Агау? – скривился Иньху. – Ты сам то в это веришь? В том то и проблема, Рык, что сегодня я должен, как планировалось, довести тебя до школы и потом исключить из семьи. И мое обещание будет выполнено по крайней мере наполовину, ты встретишься с верховным символистом и мне с самой высокой башни будет плевать на то, что будет с тобой дальше. Но теперь имеет значение то, как с тобой обойдутся, а труп твой мне только навредит.

Иньху смотрел на меня напряженно, словно я его вызвал на бой и он сейчас в мысленной дуэли со мной или с самим собой делает сейчас жизненно важный выбор.

− Сегодня ночью мастера решали жить тебе или умереть, – спокойно проговорил Иньху то, что я и так знал. – Ты опасен, но мои слова о тебе никто не слушал, Агалау, глава ордена символистов, пришел на совет мастеров незваным, и рассказал о тебе все…

Мастер Иньху продолжил говорить, и с каждым его словом мне все сильнее становилось не по себе. Глава монастыря, где обучают символистов, ждет меня там, в школе объединённых искусств. Он ждет и знает обо мне все, и он явно мне не рад.

Огромный замок со рвом, расположен внутри города, и он казался чем-то неправильным, но лишь для тех, кто не читал историю школы объединённых искусств.

Все стихийники, маги и почти все монахи проходят обучение здесь хотя бы один год, нигде ты не найдёшь такого разнообразие учителей, нигде ты не услышишь лекцию от учителя противоположной стихии, кроме как здесь А ров, окружающий замок, стены и несколько баллист вовсе не защита школы от города, это защита города от учеников, которые сошли с ума и решили перебить учеников, и от неудачных экспериментов, попытается вырваться из стен школы и перебить как можно больше горожан. А таких случаев за многовековую историю было немало.

Один из последних, кто смог вырваться из школы, был символистом, его имя не называлось, как и причины, из-за которых все началось. В книге было дословно написано: во тьме ночной черный монах-символист прошел сквозь камень и остановил время. Сотня императорских телохранителей стихии тьмы в ночи при полной луне так и не смогли прикончить монаха.

Так говорилось в книги по истории школы и ничего более.

Но читать о школе и увидеть ее своими глазами это совершенно разное чувство. Я чувствовал, что серая мостовая была залита кровью сотни раз, магия крови показывала истлевшие следы крови на стенах, словно со стен сливали кровь из сотен бочек. В то же время я видел сотни улыбающихся детей, что шли на экзамен, как и я, сотни девушек и парней шли по замытой крови, что устилала мостовую и была видна лишь мне. Здесь было пролито много свежей крови.

− Что здесь произошло? Тут все было в крови пару дней назад, – тихо прошептал я Иньху, а мои руки схватили воздух, не нащупали рукоятей моих верных ножей, которые пришлось оставить в доме Исау.

− Откуда? – удивился мастер. – Так, ладно, у тебя свои секреты и я в них не лезу. Кровь наверняка от охоты или ночных игрищ.

− Не понял.

− Прости, Рык, но то, что происходит в школе, там и остается, – печально улыбнулся Иньху. – Если все пройдет хорошо, то ты сам узнаешь.

− Исау здесь не обижают?

− А говоришь не сестра, простая формальность...

− Знаешь, Агау вылитая ты, но в тебе есть плюсы, – оскалился я на мастера.− Тебя можно бить и ломать кости.

− Молчу-молчу, о, суровый Калибан, – отшутился Иньху.

Так неспешно мы прошли площадь перед замком и я внезапно для себя почувствовав неладное замер у моста, что шел надо рвом. Все мое нутро противилось идти вперед. Словно перед мостом была невидимая граница, которую я не хочу пересекать. Рядом со мной также внезапно встала еще девчонка лет тринадцати и парень лет десяти. Они смотрели с испугом то себе под ноги, то на меня, а впереди нас, уже преодолев мост, стоял и смотрел с усмешкой мастер Иньху.

− Ну наконец-то! Я так долго ждал этого момента, чтобы увидеть твою рожу, когда ты столкнёшься с водой забвения, – с огоньком в глазах проговорил Иньху, смотря на то, как мы трое встали у невидимой границы. – Каменюги так не любят эту безобидную водичку, что все как один замирают у границы, только те, у кого дар мощный, очень мощный. Забавно наблюдать за мастерами в начале их пути. Они такие жалкие, словно котята…

− ИНЬХУ! – прорычал я, делая шаг вперед и моя нога с силой ударила по серым камням моста, отчего мир словно содрогнулся и наполнился грохотом, а с моста через канаву начали сыпаться камни. Мастер изменился в лице и побледнел, я же сделал второй шаг и вокруг моей ноги камень начал краснеть, а затем задрожали и стены школы.

− Рык! Не уничтожь мост! – закричал перепугано Иньху. – Закрой глаза и расслабься! Я же не расплачусь! А твоих денег тем более не хватит, слышишь?!

− Козел, мог и предупредить, – прорычал я, прикрывая глаза и успокаивая себя и ту злость, что пылала во мне. Я чувствовал её, воду, что была мне противоположностью, из-за нее огонь рвал мою душу на части, он горел, подпитываясь яростью, а вторила ему каменная тяжесть, желающая уничтожить канаву, наказать эту мокрую тварь. Но вот мне стало спокойнее, напряжение начало уходить и я вновь шагнул вперед.

− Ну вот, − пробормотал наигранно печально Иньху. – Нечем будет даже гордиться, мост выстоял.

− А были прецеденты? – подойдя к мастеру, спросил я, смотря, как потихоньку идут девчонка и мальчишка и как под ними гудит камень.

− Были, великие мастера, один из них, кстати, мой дальний родственник. Суть этого моста, как и остальных барьеров, в том, чтобы ученики привыкали к концентрациям различных стихий через их близость. Так контроль вырабатывается, ты ведь заметил? Воздушники еще не вызвали тебя на дуэль, хоть на совете города и есть пара горячих голов, − идя к арке спокойно проговорил Иньху. – А вот тут Исау застряла. Сутки я с Чихеро, моей женой, а теперь еще и твоей мамой, её доставали. Так и узнали, что у Исау дар очень сильный… Ты чего встал? Удивлен, что у тебя еще и мать есть?

− Я не пойду вперед, – прошептал я, смотря на белый камень, которым был окантована арка через мощную стену.

− Твою ж тьму, Рык! Хусну кранторо пертано! Ты трехстихийник?! Йкортоу, − выругался Иньху, а потом, увидев, как я закрываю глаза и бесстрашно шагаю вперед, мастер закричал уже во всю глотку. – Булыжник безмозглый! С аркой это не сработает! Рык! Держись!

Но было уже поздно, больше я не слышал никого, стоило мне сделать пару шагов, как белые булыжники осветились пронзительной, белой энергией. Не было страха, но я почувствовал себя маленьким, жалким, и постепенно исчезающим. Свет проникал в меня, пронзал мою плоть и растворял в себе. В моей голове слышался дивный, но пугающий женский голос, он был также красив, как и страшен.

− Ты никто. Пятно, которое исчезнет, ты не нужен ни мне, ни себе, ни миру, – шептал кто-то в моей голове. – Растворись, уйди, забудься! Тебе будет хорошо, уйди из мира! Это лучший выбор.

Свет, что я видел даже не глазами, а всем своим естеством, был прекрасен, впрочем, мне не нравилось то, что я слышал и осознавал, но противиться свету было не в моих силах. Но тут послышались шаги позади меня, словно окованные сталью сапоги выбивали искры о каменный пол, а затем послышался иной, злой, лязгающий женский голос, а в мою спину вонзилась когтистая лапа, а не рука.

− Слышь, лысый, ты мешаешь пройти, − меня буквально выкинуло из света, и я увидел посеревшего Иньху и отодвигающего его Кирсану в черном платье с тянущимися за ней тенями по земле, которые словно живые следовали за своей хозяйкой. – Вот извращенцы, напридумывают традиции, потом не пройти спокойно… − пробурчала Кирсана