Стена (СИ) - Гартвиг Дмитрий. Страница 12

Барон вальяжно прохаживался перед строем учеников. В отличие от первых дней, когда шеренга представляла из себя громко зевающее и шатающееся нечто, сейчас перед ним стоял вполне ровный и подтянутый рядок. Лица магов серели в робком предрассветном свете, отдавая неживой трупной белизной. Но барон, внимательно вглядываясь в повзрослевшие за это недолгое время глаза, надеялся, что это ему лишь кажется.

Если бы командующий давным-давно не разуверился в Богах, он наверняка бы помолился.

— Никакого бега, никаких отжиманий, и даже никакого спарринга. Кто что намного более интересное. Гляньте-ка вот туда…

Словно по команде шестеро голов разом повернулись в направлении, указанном толстым пальцем барона. Как раз в ту сторону, в которой размеренно шагали семеро всадников, с громким цоканьем копыт пересекавшие подъёмный мост. Все кавалеристы, в пику лёгким налётчикам виконта, к которым маги успели привыкнуть за время своего отступления, были закованы в латы с ног до головы, подставляя утреннему ветру лишь верхнюю открытую часть лица.

В руках каждого всадника отчётливо виднелась тёмная на фоне рассвета, длинная прямая пика.

— Это ваши сегодняшние напарники по тренировке, — продолжал барон. — Семеро тяжелых всадников из эскадрона барона Никсонского, моего давнего товарища. Мы таких солдат зовём барабанщиками за грохот, который от них раздаётся на поле боя. Бедняжки потеряли своих коней во время сражения и поэтому вынуждены были всё отступление прошагать пешком, словно грёбаная пехтура. Но сейчас парни получили замену своим погибшим лошадям и нетерпеливо ждут новой схватки. Я решил немного подогреть их кровь. А заодно и вашу.

Всадники, за время речи барона окончательно сблизившиеся с магами, встали чуть в отдалении, выстроившись неглубоким клином. Марк, стоящий ближе всех к кавалеристам, внимательно разглядывал их обмундирование. Помимо элементов доспехов всех мастей, в которых юный ученик не разбирался от слова совсем, скреплённых между собой многочисленными ремешками и заклёпками, он сумел разглядеть, что те длинные пики, которые он заметил ещё на подходе, являлись совсем не тем, чем казались на первый взгляд. При ближайшем осмотре оказалось, что всадники держат в руках не длинное копье, но гладкий и отполированный брус, с затупленным плоским концом.

— Хольк, — произнёс барон, обращаясь к северянину, — как ты прекрасно помнишь, на нашей самой первой тренировке я назначил тебя командиром отряда. И, к твоему разочарованию, так ни разу и не предоставил возможность воспользоваться полученной властью. Что же, исправляю свою ошибку. Сейчас вот эти господа отъедут от нас на расстояние примерно в сотню шагов, и по моей команде возьмут разгон. А тебе, Хольк, как отцу-командиру придётся очень быстро сообразить и отразить кавалерийский натиск. Только Богами заклинаю, бить по ним не сильно. Я прекрасно знаю, на что способны ваши боевые штучки, так что убавьте их силу до минимума. Так, чтобы доспехи только поцарапало. Это, конечно, крепкие парни, но против ледяной стрелы, насколько я понимаю, лекарств ещё не придумали. Задание понятно?

Хольк довольно кивнул. Его обнажённые на мгновение зубы зловеще сверкнули в предрассветной мгле.

— Отлично, — удовлетворился этим барон и полез за пазуху, одновременно раздавая приказы. — Лейтенант Аарон, вы всё слышали. Занимайте позицию и следите за мной. Как только я махнул вот этим платком, — барон потряс перед своим лицом какой-то блеклой тряпкой, — начинайте атаку. Только не повредите мне магов, слышите? Им ещё воевать.

Здоровенный блондин с внушительной шевелюрой, выделяющий своим телосложением даже на фоне остальных, не сильно маленьких всадников, коротко кивнул и, с силой пришпорив коня, точно такое же флегматичное животное, как и его хозяин, развернулся по направлению к лесу. Его отряд отправился следом.

— Хольк, твой звёздный час, — обратился барон к северянину. — Командуй.

И убедившись, что всадники заняли позицию, махнул платком.

— Рассредоточиться! — заорал Хольк. — В одну линию!

А вдалеке уже раздавался громовой грохот копыт. Всадники набирали скорость, поднимая клубы пыли.

Сто шагов, восемьдесят, пятьдесят…

— Обнажить оружие!

Недоумённые взгляды на своего командира. Злобная гримаса на лице Линда, раздражённо вытаскивающего рапиру, но одновременно с этим замечающего безнадёжность положения. Сильный прыжок в сторону и сын герцога колбаской катится по земле, стараясь уйти из зоны поражения копыт боевых коней. Ошалевшая мордочка Марты, вертящаяся из стороны в сторону, ожидая продолжения глупого приказа. И невероятный ужас на лице Луизы, выплёскивающийся диким криком из широко раскрытого рта и приложенных к щекам ладоней.

Всадники всё ближе. Широкие ноздри их лошадей, не смотря на утреннюю темень, уже отчётливо видны каждому. Учебные пики грозно наклонены, целятся в грудь каждому из магов, и лишь Линд, уже поднявшийся на ноги где-то чуть сбоку, делает отчаянные пассы руками. Один маленький огненный шарик, не больше горошины, но отчётливо видный посреди немого и страшного пейзажа. Очень небольшое заклятие, совсем слабое, только чтобы обозначить попадание, снопом искр рассыпается от удара о доспех ближайшего к сыну герцога кавалериста. Кажется, это и был тот самый лейтенант Аарон.

— Стоять! — дико ревёт барон. — Стоять!

Удила с силой впиваются в беззащитные щёки коней щёки. Животные с диким ржанием, почти переходящим в отчаянный крик, встают на дыбы, зарываясь копытами в землю и едва не сбрасывая своих всадников. Но, тем не менее, останавливаются, прямо перед носом Пьера, перебирая в воздухе мускулистыми ногами, но останавливаются. А деревянный кончик пики, поднимающийся и опускающийся в такт дыханию кавалериста, лёгонько постукивает по плечу, словно шепча:

«Ты убит…»

Дикий вой Луизы, завалившейся от страха на спину, перемешивается с полным ужаса рыданием, размазывается обидными слезами по запыленным щекам. Неприятный девичий вопль несётся над тренировочным полем, достаёт до опушки леса, до извечных караульных у ворот. И никак не хочет прекращаться.

— Хольк, ты отстранён от командования! — орёт барон, перекрикивая даже плач Луизы. — Чем ты, чёрт тебя дери, вообще думал. Это что такое за команда? «Обнажить оружие»?! Против кого, против тяжелобронированных всадников? У тебя в голове мозги вообще есть, или там просто насрано?!

— Погибнуть в бою — есть высшая честь, — со всем северным стоицизмом, на который, кажется, вообще был способен, ответил Хольк.

— Высшая честь?! — ещё больше разъярился барон, подлетая к северянину и хватая того за грудки. — Высшая честь?! Сюда посмотри, посмотри, — широким жестом барон указал на стоявших по бокам магов. — Они все мертвы, мёрт-вы-е они! Все свои одногруппники, все товарищи, твои, лично твои, слышишь, подчинённые. И только ты виноват в их смерти. Ты отдал идиотский приказ. Ты сейчас одним махом лишил Дарммол всей магической поддержки. Поэтому вы, северяне, и дохните как мухи в ваших налётах. Думаете потому что жопой, а не головой. Возьми честь свою, идиотина, да подотрись ей, она сейчас нахер никому не нужна. Нам нужно победить, и если для этого придётся жульничать, поверь, мы будем бить в спину. И не только в спину… Боги, да успокойте её кто-нибудь!

А это уже адресовалось Луизе, которая всё никак не могла прекратить истерику. Вокруг неё уже ужами вились Марта с Марком, стараясь хоть как-то угомонить бедняжку.

Подойдя к графской дочке, барон одним рывком поднял её на ноги и от всей души отхлестал по щекам.

— Дура, — немногословно бросил он, буквально отшвыривая девушку в руки едва успевших среагировать Марка и Марты.

— Таких неучей нужно драть, как последних коз, — продолжал бушевать барон. — Бараны, ни черта не понимаете. «Честь, честь», — одно блеяние. Построиться, живо. Пятьдесят отжиманий, всем!

Шестёрка магов, понуро встав в шеренгу, приняла упор лёжа, начав уже привычно пыхтеть, сгибая и разгибая локти. Барон махнул рукой, давая всадникам знак, что те свободны. Кавалеристы, не заставив себя упрашивать, равнодушно развернулись и направились к воротам.