Стена (СИ) - Гартвиг Дмитрий. Страница 21

Расчёты не сходились. К его, Марка, сожалению, и к новым воплям горожан.

— Ваше магичество… — подобострастно заблеял тщедушный инженеришко, ответственный за требушет. — Ваше магичество, нам бы это… Нам бы приказы.

— А? — отвлёкся наконец от воображаемых формул маг, с удивлением, словно впервые в жизни, заметив мямлящего инженера. — А, да, конечно. Приказы. Базу на десять градусов выше.

— Не получится, ваше магичество, — робко возразил инженер. — Мы стреляем на пределе дальности, дальше никак. Дальше мы только параболу увеличим, а до имперцев не добьём.

Марк лишь рассеянно махнул рукой, мол, выполняйте. Маг и сам знал, что не выйдет. Большего из имеющейся артиллерии выжать не получится. Нужно больше, нужно выше, нужен новый рычаг, ещё длиннее, ещё массивнее, нужен противовес…

Но откуда всё это взять под непрекращающимися обстрелами?

Две недели назад, когда имперцы прекратили-таки свои бесконечные атаки, Марк было даже обрадовался. И совсем не обращал внимания на хмурое выражение лица барона, угрюмо брюзжащего, что это лишь передышка, что имперцы ещё всем покажут, где раки зимуют. Магу, опьянённому секундной победой, было куда интереснее провожать отступивших на время имперских солдат матерной бранью с высоты крепостных стен и покатываться со смеху, наблюдая, как в насмешку демонстрируют врагу свои интимные части тела защитники города. В целом, молодого мага нельзя было винить в подобной беспечности. В те дни похожее ликование охватило весь Дарммол. Немногочисленные оставшиеся в городе купцы распорядились отпереть свои неприкосновенные запасы и отпаивать солдат всем, чем только можно. До потери всякого человеческого облика, как выразился один из подобных меценатов, важный и пухлый, раздобревший от вина и вида королевского знамени, гордо реющего над одной из так и не взятых крепостных башен.

Предчувствие скорой и решительной победой охватило город. Ему поддались не только солдаты и ошалевшие от собственной неуязвимости молодые маги, моментально забывшие и усталость, валящую с ног, и даже гибель Холька. Оно охватило и высокопоставленных офицеров Чёрных полков, и даже самого виконта, обычно сдержанного и хладнокровного, которого видели в компании одной из дорогих куртизанок и с улыбкой во весь рот. И ни у кого, даже у самого последнего бродяги, непонятно как не удравшего при первых новостях о приближении имперцев, не оставалось сомнений в благополучном исходе дела.

До тех пор, пока с неба не посыпался огненный дождь.

Барон был прав. Как всегда, этот вечно хмурый, недовольный, безжалостный и циничный вояка оказался прав. Имперцы и не думали бросать дело на половине, получив по зубам во время лобового штурма. Они утёрлись, перегруппировались, дали несколько дней защитникам города, чтобы те окончательно уверились в собственной безнаказанности…

А затем открыли огонь.

Имперская армия не отступила. Она просто изменила тактику. Многочисленные полки расползлись вокруг города, обняв его черными, смертельными объятиями. Хмурые и спокойные инженеры, не чета тому ничтожеству, что чуть ли не со слезами на глазах носился вокруг трёх несчастных крепостных орудий, размеренно, никуда не торопясь, развернули артиллерию. Настоящую артиллерию, массивную и угрожающую, отчётливо возвышающуюся над ровными рядами солдат, совсем не похожую на городских карликов. И принялись поливать Дарммол из всего, чего только можно, не прекращая канонаду ни ночью ни днём. Делая только коротенькие перерывы на смену прислуги и, видимо, на обед. По крайней мере, иначе объяснить небольшой промежуток тишины между полуднем и часом дня Марк никак не мог.

Маг так же понимал, что с этой проблемой нужно что-то делать. И желательно — как можно быстрее. Пока снаряды миловали, нанося повреждения в основном жилой застройке, почти никак не затрагивая оборонительные сооружения и склады с продовольствием, но Марк понимал, что это дело времени. Гарнизонная артиллерия, в виду своей маломощности, никак не могла достать до имперских осадных монстров и поэтому вражеским инженерам оставалось лишь методично вести огонь, пристреливая орудия. И маг готов был поклясться, что дело у них не стоит на месте, особенно учитывая кучность попаданий, растущую не по дням, а, казалось, по часам.

Марк знал, что ответным огнём эту проблему не решить. Что кому-то всё-таки придётся выйти за пределы наивно кажущихся безопасными крепостных стен, совершить самоубийственную вылазку и разрушить орудия. И Марк прекрасно понимал, что барону наверняка уже пришла в голову та же мысль.

Не нужно было обладать серьёзными дедуктивными способностями, чтобы понять, кого назначат добровольцами.

Но это были проблемы завтрашнего дня, завтрашнего Марка. Он не прислушивался к уличному гвалту, силясь расслышать в это гомоне торопливый бег гонца с роковым донесением. Юный маг стоял посреди главной площади Дарммола, растерянно протирая очки и глядя на величественное в своей монументальности ночное небо, изредка озаряемое косыми линиями падающих снарядов.

Очередной грохот раздался совсем близко. Через улицу.

***

— Я знаю, знаю, знаю! — раздражённо оправдывался барон, злобно хлопнув ладонями по грубо сколоченному столу так, что подлетела чернильница, стоявшая на самом краю. — Я сам вам тысячу раз говорил, что вы не вояки, что ваше место не в первом ряду, что вы отсиживаться должны за спинами солдат и колдовать себе. Хольк этого так и не понял, и потому погиб. Я знаю! Но выбора у нас нет.

— Барон, это буквально самоубийство, — резко, нетерпящим возражений тоном ответил Линд, закидывая ногу на ногу. — Вы отправляете нас прямиком на смерть.

Сын герцога вдруг завалился на подлокотник кресла, на котором, вальяжно развалившись, выслушивал соображения барона. Далеко вытянув руку, он резко выхватил у рядом сидящего Пьера длинную трубку и тут же сунул её кончик себе в рот, глубоко затягиваясь.

— Дай мне тоже, — требовательно и раздражённо попросил барон, вытягивая ладонь. — Угу… ф-фы, ф-фы… так о чём это я? — невнятно проговорил он, выпуская кольца дыма.

— О том, — ответил Линд, — что вы буквально предлагаете нам самоубиться об имперские копья в тщетной попытке сжечь проклятые требушеты и лишив тем самым Дарммол магической поддержки.

Совещание шло уже почти час. Ближе к полуночи к каждому из магов прибыл посланник от барона, призывая их немедленно явиться на командный пункт, расположенный в крепостной башне западной стены. Там, по словам гонцов, их уже ожидали.

Барон действительно ждал их всех, устало оперевшись на грубый стол, на котором в свою очередь лежал рваный пергамент топорно нарисованной карты окружающей местности. Только сейчас Линд заметил, как сильно сказались прошедшие дни на командующем. Его морщины, и так не добавлявшие миловидности барону, стали ещё глубже и многочисленнее. Старые шрамы, белеющие на усталом лице, как будто ещё сильнее въелись в кожу, разделяя физиономию на несколько неравных частей. Щетина приобрела кабанью жёсткость и под небольшими волосками серели мелкие кусочки отпавшей кожи.

Но всё довершали красные глаза. Два красных, невыспавшихся, глотнувших гари пожара овала невнимательно, будто бы сквозь, смотрели на вошедших магов и не понимали, кого собственно они сейчас видят. Этот взгляд казался настолько диким для всегда, даже во время ранней утренней тренировки, бодрого и свежего барона, что в первый момент Линд невольно отшатнулся.

Барон действительно наводил ужас, оправдывая своё прозвище. Причем в равной степени как на врагов, так и на союзников. И если первые видели в командующем фигуру какого-то древнего демона, поднявшегося с самых глубин бездны, то перед вторыми вставал как будто образ самого горящего Дарммола. Израненного, бешено уставшего, но всё же несломленного. Пусть даже в голову и закрадывалось подозрение, что недолго ему осталось.

— Линд, чёрт тебя дери… — обречённо протянул барон, медленно опускаясь на какой-то нелепый табурет. — Ну ты меня-то за дурака не держи. Думаешь, я не понимаю? Думаешь, я просто так, из-за своей прихоти, из-за шапкозакидательской прихоти кидаю вас на убой? Вот! Подойди, посмотри.