Князь Демидов 3 (СИ) - Бергер Евгений. Страница 5

— Поверь, я почувствовал его ещё в коридоре.

— Ой, да брось? — удивилась Настя: — Видимо, придётся немного доработать защиту. И, кстати…

— Уху-ху! — раздалось из темноты коридора, и мы с Императрицей тут же отпрыгнули друг от друга: — Демидов! Ты чего тут… Ой…

Злова резко затормозила, и словно подбитый самолёт рухнула к ногам Насти.

— Что-то случилось? — поинтересовалась она и помогла сове подняться на лапки.

— Госпожа Долгорукова… Вы же у нас… Не общаетесь с мальчиками! Уху! Неужели вас заинтересовал Демидов?

— Мы встретились случайно. Он попросил у меня пару уроков по пению. — как ни в чём не бывало, ответила Настя.

— И вы согласились? — и без того здоровенные глаза Зловы стали ещё больше.

— У него есть потенциал. К тому же… сегодня Великая жатва. — улыбнулась Императрица, и провела указательным пальцем по моему мундиру: — Я, типа, решила поохотиться для своего кружка.

— Уху! Невероятно! — сова расправила крылья: — Но, вынуждена вас огорчить… Мне необходимо забрать Демидова в зал. Он, всё-таки… ученик из надзорной группы.

— Хулиган. — Настя игриво подмигнула мне: — Что же, я помогу с его воспитанием. Дружок, у тебя с собой мобильник?

— О! Конечно. — я вытащил телефон: — По ИК-порту?

— По ИК-порту. — с улыбкой ответила Императрица и перекинула мне свой контакт: — Была рада повидаться, Злова. А вас, юный хулиган… я ещё научу манерам.

— Буду не против. — ответил я и поклонился.

— Что же… я пошла. — Настя послала мне воздушный поцелуй и поспешила на сцену.

От всего произошедшего по всему телу пробежали мурашки. Честно говоря, уже и не помню, когда в последний раз такое было.

— Уху! Это же ведь был не флирт?! Не флирт, да?! — Злова вспорхнула и уселась мне на плечо: — Господин Демидов… Вы тут давайте не того самого! Никаких свиданий до третьего курса! И вообще, Госпожа Долгорукова старше вас… Она наверняка просто дразнится. Хотя… раньше никогда не дразнилась. Но всё бывает в первый раз! В общем, Господин Демидов… Вы тут мне это…

Я был настолько умиротворён от встречи с Шанго, что даже не особо слушал болтовню совы.

И вновь история повторяется… И вновь мы с Лай-Лабэ под великим запретом.

Но разве же кто-то говорил, что будет легко?

Глава 2

На часах 17:53, а это значит, что до конца Дня открытых дверей осталось всего ничего. Основная часть учеников пришла в концертный зал. Тут они в безопасности. А на остатки неосторожных новичков, которые посмели игнорировать торжество музыки — плевать. Сейчас их разрывают на части представители оставшихся не у дел кружков.

Пускай.

Всё равно, кто захочет — сможет вырваться через месяц. Слёзы, трагедии и драмы Мавра решила оставить на потом. Этого в её работе всегда хватало… Особенно, когда какой-нибудь внезапный друг Михаила Алексеевича объявлялся и начинал вываливать то, что их бедное чадо подверглось насилию со стороны старшекурсников.

Они не знали, что в большинстве Университетов, как и в дворянской армии — процветала дедовщина. Мавра даже боялась представить, что творилось в смешанных ВУЗах, где одновременно обучались безродные вместе с дворянами… Вот там точно было хуже. Ректор, конечно, не знала наверняка, но была в этом искренне уверена.

— Фу-у-ух… — со сцены вышла местная рок-группа: — Федот, ну ты зажёг! Как ещё барабаны не порвал?

— Хех… сам не знаю. Но круто было, да? Ой… Госпожа Фёдорова! — низкорослый кудрявый мальчишка с уважением поклонился. Вся остальная группа незамедлительно последовала его примеру.

— Молодцы. — холодно ответила ректор: — Вы отлично постарались.

— С-с-с… спасибо… — тихо ответили они и поспешили удалиться.

Несмотря на всю свою любовь к музыке, Мавра не могла нормально поддержать студентов. Не было в ней способности передавать восхищение словами.

Вечно холодная и максимально строгая мина, которая досталась ей от Пелагеи — лишь пугала и угнетала окружающих. Казалось, что Мавра переняла от своей матери всё самое плохое…

Ещё с малолетства будущий ректор Императорского Университета обожала музыку и всё, что с ней связано. Очень часто она таскала младшую сестру в Пермский театр оперы и балета. Матильда всегда куксилась и говорила, что там громко и скучно. Ей больше нравились книги и затворнический образ жизни.

Пелагея сперва не особо обращала на это внимание. До четырнадцатилетия Мавра вообще не интересовала свою мать. Да и приезжала родительница в основном летом на пару месяцев. Первые две недели лежала в предобморочном состоянии и стонала о том, как всё плохо. Потом сидела в гостиной и смотрела в потолок. Могла проторчать так пару дней. И уже после всего этого вспоминала, что оказывается — у неё есть дети.

В воспитании Пелагея никогда не была нежной и ласковой. Типичный педагог, который отдавал всю свою любовь и теплоту чужим детям. А без этого просто никак! Мавра перечитала сотню тысяч книг, где рассказывалось, что в 73% случаев самые беспризорные дети именно у педагогов. Фактически, так это было и в их семье.

Пелагея отсутствовала большую часть года, а воспитанием девочек в меньшей степени занимался отец, который тоже вечно пропадал на работе, и в большей — бабушка Анофья. Ну, как бабушка? Скорее — давняя мамина подруга из страшной гимназии! Она была очень доброй и заботливой старушкой. Правда, Пелагея рассказывала, что бедолагу пару раз взорвало на магической мине. У неё слабо работала левая рука и вечно болел позвоночник, поскольку там успело образоваться аж шесть грыж. Ходила она медленно и в добавок ослепла на один глаз. Родственников у Анофьи не было… Император щедро задабривал её всевозможными льготами, чтобы «неудавшийся проект» хотя бы остаток жизни провёл в счастье и спокойствии.

А настоящих родителей Пуси никто никогда не видел. Матильда после своего тридцатого дня рождения, когда мать забыла её поздравить, сказала, что Пелагея вообще вылезла из пробирки.

Возможно, так оно и было.

Пуся никогда не рассказывала, что с ними делали в закрытом учреждении. Правда, Анофья, как-то случайно выдала, что из них пытались состряпать идеальных солдат, которые должны были в случае «Чрезвычайно ситуации» пройтись огнём по вражеским странам. Но потом англичане не выдержали и на коленях выклянчили у Его Императорского Величества подписание пакта о ликвидации всего секретного оружия. Правда, сразу же после подписания данного пакта в Европе появилось огромное количество «террористических» лабораторий по модернизации волшебников… Но и Пуся со своими ведьмами-головорезами никуда не исчезла.

Так вот, когда Мавре исполнилось 14, она заявила, что хочет стать дирижёром. Отец лишь пожал плечами и сказал, что всячески поможет. Даже нашёл хорошую учительницу… А, вот Пелагея пришла от этой новости в ярость. Она даже прилетела в субботу домой, чтобы разнести в пух и прах мечты девочки-подростка. Пуся тогда закатила такой скандал, что отец не выдержал и ушёл жить к другу на пару дней. Получил он тогда знатно… Увы, противостоять истеричной жене-волшебнице, когда ты сам бездарь — практически невозможно. Пелагея сказала, что Мавра никогда не будет музыкантом, поскольку ещё в двенадцать лет проявился дар феномена. На любые доводы, что вокруг огромное количество волшебников-музыкантов, строгая мать отвечала, что их семья — не такая, как все остальные. Всадив нож прямо в душу, Пуся заявила, что Мавра станет педагогом в Императорском Университете. Гении не должны прозябать со скрипкой и саксофоном… Мол, так недолго и на паперти возле Театра-Театра оказаться. Там обычно скапливались уличные музыканты, попрошайничая милостыню.

Именно тогда Мавра впервые посеяла внутри своей души семена ненависти к собственной матери.

Зато Матильда всегда была в почёте! Самая любимая и самая драгоценная дочь в семье. Визуально она получилась точной копией Пуси. Единственное, что характер подвёл… И не мудрено, ведь ей дозволялось абсолютно всё!

Она без особых проблем бросила обучение на втором курсе в Императорском Университете и побежала поступать в Московский Императорский Политехнический Институт, поскольку мечтала стать писательницей. Подала документы на журналистский факультет, благо была гением и сдала вступительный на 100 балов. А матушка лишь по-идиотски улыбалась и кивала головой, мол — поступай, как сердце скажет. Мавра, которая на тот момент училась на пятом курсе — три дня ходила красной от ярости.