Пираты в Сомали. Повстанец (СИ) - Птица Алексей. Страница 17

Гранаты есть, гранатомёт тоже, а вот мозгов ни у кого не оказалось, а я молчал, как рыба об лёд. Осколки просвистели над головой, кто-то вскрикнул, получив по роже или телу камнем. Тайник готов! А жертва… ну куда без них?

Едва все очнулись, лагерь наполнился криками, причитаниями и всеобщими обвинениями. В конце концов, все успокоились и, собрав останки несчастного, завалили их камнями по отдельности.

— Наш тайник никто не найдёт. Сами духи заставили нас принести сакральную жертву. Теперь дух воина стал духом-хранителем нашего тайника! — торжественно провозгласил Джумба, откровенно рисуясь.

Я лишь усмехнулся про себя: словно не боеприпасы спрятали, а клад какой! А просто сложить боеприпасы, откопав небольшую ямку, нельзя было? Но это же надо работать руками. Тяжело. А тут — раз! и готово. Ну, да ладно. А с жертвой я всё-таки удачно подгадал...

В это время заметил: бойцы моей десятки как-то подозрительно перемигиваются. Хотел уже спросить, но тут ко мне подсел мой кореш Мхара и обратился с неожиданной просьбой:

— Бинго, разреши называть тебя только по имени? И да, можешь надеяться на всех нас, мы не подведём.

— Хорошо, брат, — я хлопнул по плечу Мхара. — Называйте, как хотите, нам всем ещё предстоит выжить в этой мясорубке.

Постепенно лагерь успокоился. Поужинав, сытые люди завалились спать кто где. Джумба опять не удосужился выставить охрану, зато заставил поставить себе маленькую палатку. Ну, пусть его, и я заснул.

Глава 8 Первый бой

С утра весь лагерь оживился, засновали туда-сюда люди, заорали сержанты, заматерился Джумба. Все готовились выступить в дорогу. Проводник усиленно нас подгонял, а молчаливый эфиоп ни во что не вмешивался, лишь время от времени что-то чиркал себе в блокнот. Вскоре мы покинули лагерь, двигаясь налегке.

Плоскогорье уже давно перешло в предгорье, и теперь мы всё чаще и чаще карабкались по скалам, передвигаясь по старым тропам. Часа через три послышался нарастающий шум. Он был непривычен и непонятен. Первым насторожился эфиоп, потом я, а вслед за нами и все остальные. Шум перешёл в грохот, а потом резко в рёв. Вдалеке на небе показалась быстро растущая чёрная точка.

— Воздух! — гаркнул я и заметался по склону.

— Всем прятаться, — подхватил эфиоп и лёг на землю.

— Ложись! — снова заорал я, и мой десяток тут же последовал моему примеру, а за ними и половина всего отряда. Остальные, раскрыв рты, смотрели, как к нам летел вертолёт.

— А! О! Железная птица! Аааа!

Часть оставшихся так и стояла, заворожённо следя взглядом за вертолётом, кто-то последовал нашему примеру и лёг наземь, а некоторые бросились бежать сломя голову.

Между тем вертолёт (а это был транспортный Ми-8) стремительно приближался. Его огромная тень на мгновение скользнула по нам, заставив вздрогнуть и втянуть голову в плечи, и умчалась, унося вместе с собой вой работающих двигателей и треск лопастей.

— Что это за чудаки внизу? — спросил пилот у штурмана.

— Не знаю, какие-то странные, и они вооружены.

— Да они тут все с оружием, ещё и отбитые на всю голову, — прокричал пилот-сомалиец, и вертолёт, заложив вираж, взял курс на склад снабжения, куда и держал свой путь.

Вертолёт улетел, все подскочили и, прикладывая ладошки к глазам, пытались высмотреть, куда он делся. Полетел-то он понятно куда: туда же, куда направлялись и мы.

— Это я его прогнал, я! Вы видели?! — Джамбу оглядел всех с чувством превосходства. — Я сто раз такие видел, когда служил в Харгейсе. Это вы не видели их в своей деревне, а я жил в городе. Я видел!

«Угу. Конечно, конечно, ты один такой», — мелькнула у меня мысль. Но это была моя мысль. Все остальные думали по-разному.

Некоторые поддержали Джамбу, восхваляя его достоинства, другие же молча поднимались, отряхиваясь от грязи. Эфиоп улыбался, слушая хвастовство дуралея, а я мрачнел. И с этим идиотом во главе нам идти в бой? Ну, что же, всё у нас впереди. Пока причин для беспокойства нет, а когда появятся причины, то мы беспокойство уберём.

Переругиваясь и обмениваясь впечатлениями, наш отряд снова двинулся вперёд, навьюченный оружием и продуктами. Но за оставшийся день мы так и не дошли до нашей цели. Идти по предгорью тяжело, да и не близко, а темнота наступает в Африке внезапно.

— Сегодня дойти не успеем, — предупредил Джумбу проводник, — надо становиться на отдых.

Тот не стал отказываться и сказал.

— Хорошо. Всем привал!

Все и так еле стояли на ногах, поэтому команду восприняли с радостью и завозились, устраиваясь на ночь. Не теряя времени, я разбил свой десяток, распределив: кому сушняк искать, кому костёр разжигать, кому воду наливать и готовить еду. Каждый должен быть при деле, чтобы не было потом разговоров: «А почему я, а не он? А я не буду, не хочу, не умею, потому что тот тоже ничего не делает и не умеет!».

Негры, к сожалению, не сильно любят работать, у них работают в основном женщины, а тут все возомнили себя воинами ислама в последней стадии профессионализма. Мы типа только воюем, а всё остальное должен делать кто-то другой. Остальные десятники суетились, кричали на своих бойцов, чуть ли не оплеухи раздавали, но особых результатов так и не добились.

Джумба опять поставил себе палатку на одного и сразу завалился спать, не обременяя себя назначением ночного караула. А между тем это уже надо делать.

— Так, первым дежурит Мхара, — распорядился я, — затем Мвенге, потом я и дальше по очереди, дежурим по часу. Всем всё ясно?

Понятно оказалось всем, а часы дежурств определяло звёздное небо. Часов-то всё равно ни у кого не было. В ночной караул первым заступил Мхара, как я и определил. То, что все остальные в отряде спали, меня не интересовало. Пусть делают что хотят, а наша жизнь в наших руках. Да никто собственно и не возражал.

Сон накрыл меня незаметно, но спал я крепко. Пока я не почувствовал, что надо мной наклонились. Чисто инстинктивно я выбросил перед собой руку и схватил за горло нависшего надо мной негра.

— Хррр, Башир, — сдавленно прохрипел он, — это я, Мвенге.

— А! Прости! Показалось.

— Ты меня чуть не задушил. А ведь я ничего не хотел делать плохого. Твоя очередь дежурить, — пояснил Мвенге, потирая рукой своё горло и с опаской глядя на меня.

— Да, спасибо, что разбудил, ложись спать раз так. Теперь моя очередь, как я и говорил.

Мвенге тут же испарился в темноте. Поднявшись, я оглядел всё вокруг. Было примерно часа два ночи, убаюканный песнями цикад лагерь спал. Лишь иногда звучал чей-то могучий храп или неясное сонное бормотание, да из долины доносились звуки ночной африканской жизни. Все эти ыррр, хрыр, ий-ха-ха-уаяяяиииии. Животные, что с них взять!

Потрескивали камни, остывая от дневной жары. Веял прохладный бриз, налетевший со стороны побережья. Царили спокойствие и тишина. Слишком неестественное спокойствие и какая-то подозрительная тишина…

Я поставил пулемёт на сошки, устроившись возле него поудобнее. Ночь опустила на землю покрывало тьмы, но кое-что всё же было видно. Напрягая глаза, я внимательно всматривался в почти непроглядную темень, но пока ничего подозрительного не замечал.

Уже под конец моего дежурства вдалеке показалось какое-то движение. Блеснул и погас огонёк, что-то не то лязгнуло, не то звякнула амуниция. Но очень далеко. По всем прикидкам, если это, конечно, враги, они дойдут до нас в лучшем случае, когда уже встанет солнце. Кто это — неизвестно, но в душу уже закралось подозрение и ощущение опасности. Как говорится, что имею, то и имею. Я толкнул следующего дежурного.

— А?! Что? — засемафорил он яркими белка́ми в ночи, с трудом пытаясь удержать глаза открытыми.

— Не, «а»? А дежурить! И не «что»? А вставай! Ясно?

— Угу, — хлопнул зенками бедолага, да так их и не открыл.

— Не спать! — толкнул я его для острастки и продолжил, убедившись, что дежурный всё же проснулся: — Там, далеко впереди кто-то есть, огонёк мигнул, будто идёт кто-то. К утру, если не остановятся на отдых, то здесь будут. Будь начеку! Если что, то сразу меня буди, потом всех остальных. Давай, братан, не спи! — и я с размаху опустил ладонь на едва прикрытый курчавым волосом череп.