Миссия соблазнить (СИ) - Благосклонная Ядвига "Bambie". Страница 2

— Уль, ну, а ты что? — спросила мама, уже обращаясь ко мне.

— Переезжаю в понедельник.

— Опять двадцать пять! — хлопнула она по коленям. — Чем тебе дома плохо? Не кормят что ли? Не хватает чего?

— Хочу жить одна, — брякнула упрямо.

— Это она в тебя такая малахольная! — бабуля не могла не вставить свое слово. — Чуть что, сразу из дому!

— Это вы избаловали! — не согласилась мама.

— Тьфу ты, бабье! — заворчал дед.

Свою семейку адамсов я любила, но на расстоянии я буду ее просто обожать.

— Да чтоб тебя старухи домогались, — крикнула вслед уезжающей машине. — Найду гада и колеса порежу! — фыркнула.

Ух, хапуга! Мало того, что ободрал до ниточки, так еще и сумки не захотел тащить. Говорит, мол, женатый он! Нельзя так! А сам-то бровками пошевеливает и шары на выкате. Нужен он мне триста лет и три года! И стручок его сморщенный! Сумки бы помог донести лучше, чем глазки строить. Я барышня приличная, а потому сама буду выбирать с кем, когда и где!

Так ему, собственно говоря, и сказала, а он сумки мои из багажника вытащил, поставил посреди дороги, и поминай, как звали!

Рыкнув, вытащила ручки чемоданов. Сперва в холл закатила самое ценное: технику и косметику, а затем и шмотки.

— Фух, — вытерла пот со лба и посмотрела на фронталку.

М-да, ну и видок. Блондинистые волосы растрепались, и некогда красивые волны напоминали скрученные макаронины «доширака», помада с губ слезла, а злая гримаса отпугивала всех проходящих людей. Даже та недособака, что тявкала на руках у жеманного дядечки, вмиг смолка, когда я на ту зыркнула.

А это я добралась только до лифта…

Со вздохом подняла свои идеальные полушария с чемодана, поправила шубку и нажала на кнопку вызова лифта. Как только дверь открылась, я принялась запихивать чемоданы в лифт, а после и коробки.

Хоть бы кто-то помог! А-то ходят вокруг да около, глава свои разули и смотрят!

Запихнув последнюю, зашла в лифт и нажала на второй этаж.

Меня обнадеживало лишь то, что через несколько минут я войду в квартиру. В свою! Теперь у меня была своя берлога! Не будет этих вечно: «Где ты была? Почему так поздно? Сиди дома!». Теперь-то я замучу пати! Каждая собака будет знать, что у Ульки Фроловой веселье прет фонтаном!

Потирая в предвкушении ладошки, я даже забила на то, что ключ почему-то в замке плохо поворачивался, словно ему что-то мешало.

Плюнув на это недоразумение, я вытащила свои торбы, встала у двери, откинула волосы и снова дернула дверь.

— Чтоб тебе слесаря вызвали, железяка! — пнула бронированную дверь. Она, похоже, обиделась и в следующие пять минут не изволила открыться.

— Ну миленькая, ну хорошенькая, ну давай, — проскулила я и поскреблась.

И, о чудо! Замок начал поворачиваться.

Эх, стояночка.

Как?!

Покосилась на свои руки. Они точно не поворачивали ключ.

Дверь открылась, а я так и замерла с невежественно открытым ртом, когда лицезрела за дверью полуголого парня.

— Фролова?

Глава 2

Капельки воды, весьма заманчиво и интригующе скатывались под полотенце. Япона мать, благослови хоккеистов и их кубики! Сколько тут кубиков?

Раз…два…три…четыре… Восемь! Их восемь! И они такие твердые, гладкие, что хочется потрогать…облизать… А грудь? Это не грудь, это произведение искусства! Если бы к этому телу в комплекте не шла голова, что зло на меня зыркнула, то я бы непременно воспользовалась ситуацией.

— Фролова… — рыкнул Синица. Отлично, от безразличия мы перешли к ненависти. Прогресс… — Ты меня преследуешь?

— Хочу задать тебе тот же вопрос, — приподняв стервозно бровь, хамовито изрекла, по-прежнему без стеснения его разглядывая. Краснеть — не мой случай!

— Ты что, синяя? — наклонился ко мне, сузив угрожающе свои щелки.

Капля воды с его волос упала мне в декольте, скатываясь в ложбинку, отчего по коже пробежали знакомые мурашки. Клянусь, если этот плейбой не перестанет испытывать меня, я накинусь на него, как мартовская кошка!

— Нет, — хмыкнула, — но я склоняюсь к тому, что булочка, которую я съела, была не первой свежести. От отравления могут быть галлюцинации?

Иначе как объяснить то, что он стоял на пороге моей квартиры, в чем мать родила. Синица издал рычащий звук, возвел глаза к потолку, закрыл их и тяжело задышал, будто сдерживаясь. От этого его каменное тело напряглось еще больше, и чего уж там… Я протянула руку, дабы коснуться того, что не давало мне покоя по ночам. Рука скользнула по тем самым кубикам и Синица, дернувшись, отскочил от меня, как от холеры.

— Не лапай меня! — шикнул.

— Какие мы скромные, — фыркнула. — Чемоданы поможешь занести? — кивнула на груду торб около себя. В недоумении он застыл, пуще прежнего закипая и краснея. — Ладно, я сама!

Взяв ручку чемодана, ненавязчиво вклинилась между застывшей статуей ошарашенного парня и юркнула в квартиру. Не успела я сделать и двух шагов, как меня грубо схватили за руку.

— Куда?

— Я к себе домой! — остервенело взревела. Ишь ты, моду взял! Хватает он меня!

— Куда? — вытянулось его лицо.

Оказывается, и невозмутимого Синицына можно удивить. Какая честь!

— Послушай, я не знаю, какого лешего ты забыл в моей квартире…

— Твоей? С каких пор она твоя? — теперь он насмешливо на меня взирал с высоты своего роста, как на нерадивое дитя.

— С тех пор, пупсик, как я ее сняла!

— Да что ты? — ядовито пролепетал. — А ничего, что эту квартиру уже снял я? — и с видом победителя он сложил руки на груди, потому что теперь я на него глядела с невежественно открытой варежкой и выпученными шарами.

— Наверное, — неловко заправила прядь волос за ухо, — твой срок аренды истек, потому что вчера…

— Да, вчера вечером я въехал! — с нажимом отрезал. — А позавчера снял!

— Тысяча чертей, не может того быть!

Димка устало вздохнул, потер переносицу, что-то нелицеприятное пробурчал себе под нос, вспоминая почему-то моих бедных родственников и отправляя меня к ним в незамедлительное путешествие.

— Фролова, кончай этот цирк. Это переходит все границы. Я не собираюсь с тобой спать, даже если ты будешь ночевать под моей дверью.

— С чего бы мне ночевать под дверью, когда у меня есть квартира? — коброй прошипела, сверкая своими очами.

— С того, что если ты надеешься, что я из жалости…

Мой фальшивый издевательский смех прервал его тираду. Облизнув свои губки, встала в воинственную позу, бросая дерзкое заявление:

— Со мной, пупсик, спят не из жалости, а от желания. И, поверь, дорогой, последнее, на кого можно надеяться, так это на законченного импотента.

— Я, по-твоему, импотент? — рявкнул, рывком притягивая к себе.

Мы стояли близко, делили один воздух, что наэлектризовался от напряжения между нами, и были очевидно на той стадии, где люди друг друга либо убивают, либо занимаются крышесносным сексом. Я, к слову, была не против последнего. Его голубые глаза потемнели, когда я придвинулась еще ближе, желая в полной мере довести его до ручки. Пальцами пробежалась по груди, провела вдоль пресса, очерчивая длинным ноготком каждый кубик, бесстыдно полезла ниже, накрывая его внушительное достоинство.

— Демоница! — сжав кулаки и отскочив от меня, в сердцах выплюнул.

Кажется, он действительно верил, что я нечисть, судя по его проклинающему взгляну. Он, поди, сейчас креститься начнет и кричать: «Изыди! Изыди!» Но как бы мой мальчик себя не обманывал, а он хотел. Очень. Хотел меня.

— Меня называли и похуже, — обольстительно улыбнулась, подмигнув. — А теперь, если не возражаешь, — я вновь шагнула за порог, но Синицын, захлопнул дверь прямо перед моим носом, со словами: