Учитель моей дочери (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна. Страница 31

Я пытаюсь объяснить ребёнку то, что происходит между мамой и папой, не обесценивая при этом её отца. Не настраивая ребенка против другого родителя. Уделяю ей всё своё время и внимание. Объясняя Маргоше, что её любят по-прежнему оба родителя и что она для нас ценна, хоть теперь мама и папа не могут быть вместе. Но вот Иван мне совсем не помогает. Единственный раз, когда он взял дочку погулять, он всю дорогу рассказывал ей, что мама уехала из нашего общего дома из-за учителя французского. И что, если бы мама не бегала за чужим дядей, мы были бы счастливы и продолжали жить вместе.

Очень обидно, что он играл в игры, не уделяя ей внимания, а теперь всё свалил на меня.

— Сдался тебе этот учитель! — швыряет в меня игрушечным тигром дочь и начинает громко плакать.

Это так тяжело, хоть вой.

— Я по папе скучаю!

И снова слёзы, плач, рыдания. Сажусь за компьютер и пытаюсь работать. Дочка постепенно увлекается мультиками. По крайней мере, это лучше, чем вой.

К нам часто приходит моя сестра с племянниками. Они изо всех сил пытаются отвлечь Маргаритку. Сегодня, например, забирают её в детский развлекательный центр.

— Привет, — звонит Тихонов, как будто чувствуя, что я сейчас дома одна и остро нуждаюсь в поддержке.

— Привет, — отвечаю, глядя в компьютер и прижимая щекой телефон.

— А настроение как?

— Расстроена. Дочка страдает.

Наверное, ему это неинтересно. Это ведь мой ребенок и мои проблемы. А я так хорошо запомнила слова его жены.

— Она привыкнет со временем, — поддерживает.

— Наверное. — Встаю, иду к окну, прислоняюсь лбом к холодному стеклу. — Она уехала в детский центр.

— Надеюсь, она развлечётся как следует.

Мы оба замолкаем, а потом я говорю о том, что меня тревожит. Не могу не сказать — ревную.

— Ко мне подходила твоя жена.

Возникает новая пауза.

— Хорошо, что ты напомнила. Я сегодня подал заявление на развод. В связи с отсутствием детей и взаимных претензий, всё будет быстро.

— Не думаю, что у твоей жены не будет претензий.

— Что она тебе наговорила? — я слышу, как глубоко он вздыхает.

— Она всё ещё влюблена, Лёш.

— Мы устали друг от друга.

— Почему?

— Понятия не имею, отчего порой исчезают чувства, Оля. Это просто происходит, и всё. Понять природу таких вещей очень сложно. Ты просто просыпаешься утром и понимаешь, что вас больше ничего не связывает и человек, который спит на соседней подушке, тебе совершенно чужой.

В чём-то он прав. У нас с Иваном случилось так же. Я долго боролась, а потом как отрезало. Учитель со мной случился позже.

А сейчас я вымотана и нахожусь в прострации, в совершенно уязвимом состоянии, именно поэтому спрашиваю, что хочу, не думая о последствиях.

— Ты говорил, что я красивая, — слегка приглушённо, почти что шепотом, боязливо втягивая носом воздух при этом. — Она тоже красивая, Лёш. Очень милая. Ты звал её так же?

Это ничего не меняет совершенно, немыслимо глупый и незрелый вопрос. Но мне нужна сейчас помощь. Какая-то поддержка, что ли.

Тихонов смеётся.

— Нет. Это имя только твоё. Раньше мне не приходило в голову звать им женщин, так что это эксклюзив, моя Belle.

Даже если он врёт, я всё равно улыбаюсь.

— Я думаю, нам не стоит её нервировать.

— Это то, чего ты хочешь, Оль? Не видеть меня неделями?

— Нет. Я хочу тебя видеть.

— И я хочу того же.

— Но все слишком сложно.

— Мы попробуем, Оль, найдём компромисс, научимся.

— Не знаю.

— У нас с тобой одна жизнь. И в ней я хочу ласкать тебя. Никто не виноват, что вышло именно так, как вышло, но я хочу именно тебя.

Грудь моментально тяжелеет, голова работает хуже. Жажда стремительно накрывает всё тело. Он умеет быть убедительным. Мой сексуальный шантажист.

— Это взаимно, — говорю и сама себя удивляю.

На кой чёрт я вообще сняла трубку?

— Можно я приеду?

— Наверное, да, — отвечаю я, чувствуя странную необходимость хоть чего-то хорошего и сладкого.

Столько говна на меня навалилось. А с Лёшей по большей части приятно. Пусть и на время, пускай ненадолго, но всё-таки хорошо. И он единственный, кто сейчас не станет упрекать, как сестра. И смотреть с презрением, как соседка и учителя в Маргариткиной школе. Он вообще не будет меня осуждать. Тихонов будет дарить мне радость.

Звонок в дверь раздаётся через мгновение, после того как я соглашаюсь на его присутствие. И впервые за последнюю неделю я от души смеюсь. Громко и искренне. Он уже тут. Тихонов давно возле моей двери. Его целеустремленность увидеть меня поражает.

И первое, что мы делаем, когда я открываю дверь, — обнимаемся. В горячих руках Тихонова мне моментально становится легче. Между нами зажат букет. Аромат длинных алых роз с крупными головками приятно щекочет ноздри.

— Это тебе, и это тоже.

В одной руке цветы, в другой — бутылка розового шампанского. Настоящий французский соблазнитель, я непроизвольно трусь щекой о мощную мужскую грудь.

— Ты видел, как сестра увезла мою дочь? — смеясь, в шутку толкаю его.

Но он не отступает. Куда там, жмёт ещё крепче.

— Я приехал сюда после уроков, думал, что в любом случае зайду к вам. Правда, твоя дочь меня не любит. Если бы ты видела, как она смотрит на меня в школе.

Вздыхаю. Хочу закрыться, боль накатывает с новой силой. Нельзя нам, не время и не место. Но Тихонов не даёт спрятаться в раковину. Опускаю голову, пытаюсь отойти в сторону, но он не пускает.

— Ей просто нужно время, Belle. А тебе нужно жить здесь и сейчас. Ты молодая, красивая. Ты достойна счастья. А твоя дочь… Она будет злиться. В её понимании я забрал у неё отца.

— Её отец сумасшедший игроман. Он сутками сидел у компьютера и очнулся, только когда мы с тобой приехали на такси! Не ты разрушил нашу семью, Лёша. Он был грубым, несдержанным, он часто оскорблял меня, унижал, ничего не делал и месяцами не прикасался ко мне! Я была одинокой и несчастной женщиной, я была его чёртовой домработницей, создававшей ему уют и комфорт!

Признаться оказалось легче, чем я думала. Меня прорывает. А Тихонов кладет всё, что принес, на стол и снова обнимает меня. На этот раз его сильные руки — всё те же, что были в школе — успокаивают, теперь в них нет грубой горячности.

Но чем крепче он прижимает меня к себе, сопереживая и сочувствуя, тем мощнее я ощущаю необходимость прилипнуть к нему полностью. Придавленная к его крупному телу, я словно плавлюсь в горячей печи. И нежность моментально сменяется страстью. С ним иначе не бывает. Мы вспыхиваем одновременно. Это наша идеальная форма взаимодействия. Мы не можем иначе. Такие уж мы есть: ненасытные, страстные, голодные друг до друга.

Тихонов слегка отстраняется и, прочитав моё настроение по глазам, хватает меня за подбородок и прижимается ртом к моим приоткрытым в удивлении губам. Его вкус моментально наполняет меня покоем. Внутри наступает очень правильный штиль. И всё становится на свои места, кажется, все проблемы исчезают. Он умеет менять мой мир лишь движением языка у меня во рту. Ох. Какое же ценное, незаменимое качество. Наш поцелуй излечивает мои печали и длится почти бесконечно. Мы соскучились, мы слишком долго находились вдали друг от друга. И движения губ выходят очень сладкими и вкусными. Я непроизвольно сжимаю бёдра, потому что хочу гораздо большего, между ними появляется нарастающий восхитительный зуд. Мы с Тихоновым давно не были вместе, мы нуждаемся в друг друге, и сейчас самое время избавиться от реальности. Мой доктор здесь, и он готов вылечить меня от боли, тоски и тревоги. Он знает, что делает, и приготовил ту самую пилюлю.

Я даже не сразу понимаю, что уже на кровати, падаю на спину и жёсткие ладони ложатся на мои бёдра. К постели меня придавливает горячее учительское тело, пахнущее невероятно вкусной, по-мужски дерзкой туалетной водой. Чуть позже я соберу этот запах с каждого потаённого кусочка его тела. Я буду смаковать, облизывая его кожу. К чему притворяться скромницей? Тихонов уже раскрыл этот ларчик, он в курсе, какая я на самом деле, и наслаждается этим знанием. Мы будем любить друг друга несколько часов, пока сестра не позвонит, предупредив об их приезде заранее. Да, я хочу его и позволю абсолютно всё. Потому что в этом мы похожи, хватит уже сопротивляться своей природе.