Право на эшафот (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна. Страница 28

Злило, что в голове эти знания точно были. Проблема в том, что их нужно было как-то достать. Идей не было.

Библиотекарь принёс толстенный том, на котором красивыми золотыми буквами было выведено «Хроники герцогства Эрилейского». Судя по всему, эти хроники являлись общедоступными, потому что там была указана дата обретения Сиятельности, она же дата получения фамильара, но никаких подробностей, даже самых незначительных, не было. Просто факт. И дальше тоже шли просто факты, безо всякой эмоциональной окраски. Надо признать, что герцоги никогда спокойно не жили: пару раз их уже чуть было не извели под корень. Но от единственной веточки начиналась новая поросль, и новые герцоги Эрилейские начинали интриговать, заключать и разрывать союзы и даже воевать. В результате военных действий герцогство прирастало землями, за изменением карт, которые периодически появлялись в «Хрониках» было очень интересно следить. Как и за ростом родословного дерева, которое тоже многократно дублировалось, обрастая новыми ветвями и обзаводясь новыми связями. Последней был как раз брак нынешней графини Хаго. Бездетный брак, на что указывал последний рисунок.

— И что ты там хочешь найти? — разбил библиотечную тишину смутно знакомый голос.

Подняв голову, я обнаружила перед столом полупрозрачную себя. Себя прошлую — Екатерину Мельникову.

— Ответы на вопросы, которые не дала ты.

Ответ я прошептала. А то вдруг библиотекарь решит, что хозяйка тронулась умом и разговаривает сама с собой? Если меня там видела только одна персона, то логично предположить, что и тут будет так же.

— Можешь не проговаривать вслух то, что хочешь мне сказать, а просто направленно думать.

Направленно думать? Это как? Спросить я не успела, потому что Екатерина усмехнулась и ответила:

— Да-да, именно так.

Было странно видеть своё лицо и чувствовать его не просто не своим — чужим. За прошедшие несколько дней я уже привыкла к другому отражению. Или всё дело в том, что худоба пока никуда не делась и я выглядела не так, как до аварии? Впервые появилась возможность посмотреть на себя со стороны, и я ей пользовала, критически изучая собственное лицо, возможно, не такое красивое, как нынешнее, но куда более живое.

— Сегодня притянуло меня к тебе. Между нами почему-то сохранилась связь. Возможно, потому что договор нарушен. Мы договаривались на определённые условия: меняемся телами и тебя казнят. Конечно, не моя вина, что с тобой всё пошло не так, но нарушение договора идёт с моей стороны. Поверь, мне жаль, что так получилось.

— Вот уж чего мне совершенно не жаль. По этому пункту я не в претензии. А вот по поводу своей-твоей памяти — очень даже. Ты моей пользуешься в полном объёме. А я к твоей не имею доступа.

Она прикусила губу жестом, совершенно не характерном для меня прошлой. Впрочем, и выглядела она непохоже на меня прежнюю. Для изменения привычек кома — хорошее объяснение. Жаль, у меня такого нет. Увы не довелось мне поваляться хотя бы пару дней без сознания перед казнью.

— Поверь, тебе моя память не нужна, — наконец ответил она. — Всё, что могу посоветовать, — наслаждаться жизнью. Её осталось не так много.

— Меня больше не собираются казнить, — напомнила я.

— Поверь, в твоей нынешней ситуации казнь через отрубание головы — благо. Я бы даже тебе посоветовала опять под неё подставиться, — неожиданно ответила она.

Эти постоянные намёки уже не злили — бесили до зубовного скрежета. Хотелось определённости. Самой плохой, но определённости.

— Ты можешь сказать прямо, что мне грозит?

— Не могу. Клятва. Ты, кстати, под неё тоже попадёшь, если вдруг узнаешь.

— Связано с твоим родом?

— С твоим, Эстефания, с твоим, — неожиданно ответила она. — Я, Екатерина Мельникова, не имею никакого отношения к герцогам Эрилейским. Не представляешь, как меня это радует. И вообще, как меня радует новая жизнь. Я заплатила за неё несколькими годами, но оно того стоило. Не хочу быть неблагодарной.Что я могу для тебя сделать?

— Разблокируй память. Лучше знать, что мне грозит, чем пугаться неизвестности.

— При всём желании не смогу, — ответила она. — Если бы я была физическим телом рядом, возможно, и получилось бы, но именно что возможно. Блок завязан на ауре, понимаешь?

— С трудом, если честно. Там, где ты сейчас, считается, что магии нет. Зачем ты вообще накладывала этот блок?

— А зачем человеку, которому осталось жить несколько часов, неприглядные тайны Эрилейских?

— Затем, что это теперь мои тайны… Катя. Я как слепой котёнок: ничего не понимаю, тыкаюсь куда попало. — Я показала на стопку книг перед собой. — Вот это было понятно тебе, но для меня — китайская грамота. Помоги хоть с этим, если уж ничего объяснить не можешь. Графиня Хаго утверждает, что при наложении разных знаний я пострадаю, если блок слетит.

При упоминании тёти Катя чуть поморщилась и сказала:

— Не стоит выполнять все её указания. Ты можешь повторно проходить те же этапы, тогда при наложении знания просто сольются. Начни знаешь откуда… — Она поманила меня пальцем и поплыла мимо стеллажей, остановившись в дальнем углу, где на полках стояли потрёпанные томики, которыми часто пользовались. — Здесь учебники для самых начальных степеней, написанные… твоими предками. Всё должно быть понятно. Видишь, пронумерованные тома? Их нужно читать в той же последовательности. Там будут ссылки на другие, которые тоже тут.

— А университет? Он что-то даст или тётя права и мне туда даже соваться не стоит?

— Попробуй поступить, — неожиданно ответила она. — Проблему это не решит, но отсрочит.

Эти слова словно закрыли её обязательства передо мной, потому что она внезапно начала удаляться, причём было заметно, что делала она это не по своей воле. Единственное, что она успела крикнуть на прощание:

— Осторожно с подарками…

Голос был уже едва различим, как и сама Катя. Вскоре она исчезла. Окончательно или нет, сказать мог только Двуединый. А ведь я не выяснила ещё кучу всего. В частности, вопрос, куда пропал фамильяр, так и остался подвешенным. Вряд ли на него ответит Эсперанса, которая как раз вывернула из-за стеллажа.

— Ваша Светлость, пришёл пакет от графа Нагейта.

— Уже? — неприятно удивилась я. — Тётя сказала, что меня тут беспокоить не будут.

— Это разве беспокойство? — удивилась она. — Это подарок.

Глава 16

Признаться, когда впервые вытащила книгу со стеллажа, указанного моей предшественницей, я была полна пессимизма: понимала, что времени мало и что вложить за него весь тот объём, что Эстефания учила с детства, невозможно. Действительность же оказалась куда милосердней: я словно вспоминала, пробегаясь глазами по прочитанному, и к концу первого дня уже уверенно составляла простенькие заклинания, причём не из тех, что мне были оставлены при переходе. Те-то у меня с рук слетали как родные. Правда, должна признать, что оставили один хлам, с которым ничего приличного не сделаешь. Но зато сейчас я семимильными шагами двигалась к тому, чтобы стать великим магом современности.

Хвастаться этим было некому: магов в моём окружении не наблюдалось. Тётя задерживалась в столице до самой королевской свадьбы, о чём прислала сообщение. Задержка меня порадовала, а вот её причина — напротив. Почему-то мне постоянно казалось, что этой свадьбе непременно что-то должно помешать. То, что я больше не встречалась с королём, почему-то сделало его для меня куда привлекательней, чем когда он был рядом, и я никак не могла избавиться от странных и глупых в моём положении мыслей.

Ведь думать надо было совсем о другом. Катя не просто так выражала своё сожаление. Я не только повторяла магию, но и изучала все документы, касающиеся Эрилейских, чтобы понять, откуда нужно ждать удара. Всё-таки некоторые особы могли бы быть и поконкретнее…

Я как раз ставила на полочку очередной томик, посвящённый великим деяниям теперь уже моего предка, как ко мне заглянула Эсперанса, донельзя озабоченная.