Энеата. Воин и Солнце (СИ) - Бодарацкая Анна. Страница 30

— Что это? — тихо спросила она.

— Просто пещера. Другого выхода нет, но они не станут ждать нас слишком долго, — прошептал в ответ Энир, осторожно опуская Энеату на камни.

Девочка встала и отряхнула короткое льняное платье, сохраняя на лице самое серьёзное выражения. Нифь грустно усмехнулась, разглядывая малышку.

— Она славная, да? — искренне произнесла Нифь, с удивлением осознавая, что вовсе не ревнует.

Энир виновато улыбнулся, потрепав Эне по волосам. Но дальнейший разговор затих — за толстой стеной глухо, но всё же слышны стали чужие голоса и шаги.

***

Подземелья святилища Астарны, сухие, пыльные, украшенные знаками непривычной и незнакомой Заре письменности, в свете факела казались только мрачнее. Глаза Луны Ахарта прекрасно видели в темноте, лучше, чем в яркий полдень; но следом за колдуньей вышагивала, ворча на грязь на подоле шёлковой юбки, Дивияра, не обладавшая подобным даром.

— Это плохая идея, дорогая Зара, — не уставала напоминать Диви. Зара, как и прежде, только презрительно кривилась на эти слова. — Эадиву никому не покоряется.

— Мне покорится, — спокойно уверила подругу Зара. — Или умрёт.

— Слушай, его несколько поколений жриц до меня пытались угробить, так ему хоть бы что…

— Расслабься, Диви. Ты просто покажешь мне, как пройти, и уйдёшь.

— Ага, а если ты его выпустишь, он разнесёт всё, куда бы я ни ушла, достаточно далеко сбежать не успею, — рассердилась жрица Астарны.

Зара звонко рассмеялась.

Дарфийские предания называли призрак древнего чудовища, пленённого века назад, именем Эадиву. В переводе с языка жившего здесь прежде дарфийцев племени это означало всего лишь «чёрный пёс», хотя в придуманных о нём историях старались подобрать множество куда более ярких описаний.

Дивияра приводила сюда Зару давно, когда колдунья была в храме впервые, и уже показывала ей комнату с запертым Эадиву. В плену прозрачных и сверкающих золотистым светом чародейских цепей волшебный пёс совсем не выглядел настолько уж опасным. Он был похож на обычную мохнатую чёрную собаку, разве что размером был со льва. Изображавшие его в росписях и рисунках врали — не было у Эадиву ни лишних голов, ни рогов, ни скорпионьего хвоста, пасть его не кровоточила и хребет вовсе не покрывали пластины брони. Единственным, что давало поверить в колдовскую природу запертого в подземелье святилища Эадиву, была полная невозможность его потрогать. Пёс всё-таки был призраком. Протянутая рука проходила насквозь, и пёс грозно скалился, но не мог укусить дерзких жриц, отважившихся к нему приближаться; однако Зара, проведя достаточно времени в хранилищах храмов и городов, знала, как вернуть Эадиву к истинной жизни.

Комнату с Эадиву отгораживала от проходов тяжёлая дверь, окованная бронзой и золотом; Дивияра, вздохнув, отодвинула засов и толкнула створу, открывая Заре путь к пленённому зверю.

— Я подожду тебя наверху, — произнесла Диви. — Не выношу твоего колдовства.

— Собирайся там побыстрее. Не все платья бери, — усмехнулась Зара.

— Много ты понимаешь, — обиженно бросила напоследок Диви.

Зара улыбнулась, провожая подругу взглядом. Когда та скрылась за поворотом, темноту подземелья нарушали лишь поблескивавшие собственным светом цепи, державшие в углу небольшой комнаты пса.

— Здравствуй, пёс, — Зара подошла к нему вплотную, опустилась на корточки и протянула руку, собираясь погладить.

Тот зарычал, напрасно скаля зубы, не сумевшие бы никого укусить; но в этот раз тонкая бледная рука гостьи не прошла насквозь, а коснулась загривка, легонько потрепала шерсть, ставшую для неё осязаемой. Пёс замер, рычание стихло; Зара рассмеялась.

— Эадиву, — нараспев произнесла она, вплетая в голос чары. — Ты был создан первым повелителем Ахарта. Покорись новой госпоже. Я верну тебе плоть и чары, я сниму эти цепи. Я выпущу тебя в мир и защищу от солнца.

Пёс снова зарычал, пытаясь отодвинуться от гладившей его ладони. Но цепи крепко держали его, не давая пошевелиться.

— Воплощение чар, — продолжала говорить Зара. — Чар, подвластных теперь мне.

Зара поднялась, отошла к двери, вновь развернулась к лежащему на истёртых камнях псу. Протянула вперёд руки. Ослепительная вспышка серебристого света наполнила комнату на долю мгновения; цепи, державшие Эадиву, разбились на сверкающие осколки, вскоре погасшие и растворившиеся во вновь воцарившейся темноте. Эадиву бросился вперёд, грозно рыча и скаля пасть, но уже начавшийся прыжок остановил взмах руки Зары, отшвырнувший существо к стене.

Зара качнулась, подняла руки в странном жесте, расчертила в пыльном воздухе светящийся узор. Новая, ослепительно белая, цепь обвила шею зверя, и он замер, не шевелясь.

— Хм, — задумчиво протянула Зара. — Не пойму… Получилось?..

Зара едва заметно качнула рукой, и колдовской ошейник сжался. Эадиву жалобно заскулил, припадая к земле и отчаянно мотая головой.

— Получилось… — счастливо произнесла колдунья.

***

В полдень байру Асахир ещё спал, впервые за много лет пропустив рассвет. След от раны на плече отчаянно ныл, и вчера военачальник, тщетно пытаясь загасить боль вином, не спал почти до утра.

— Хиру, я б и сам его прибил, но подумал, что тебе будет забавно услышать, — войдя в комнату, сказал сотник Азмар. — Тот парень, сын Арнунны, всё не уймётся. Пристал к страже, требует с тобой встретиться. Привести или там прирезать?

Асахир нехотя разлепил сонные глаза и, приподнимаясь и садясь, зевнул, взглянул на Азмара и спросил:

— А? Ещё разок — что-что?

— Сын Арнунны, младший, что ты велел домой отвести, домой, похоже, не хочет. Привести его тебе или там прирезать?

Асахир вздохнул, ероша волосы.

— Ну приведи.

Азмар кивнул и удалился.

Асахир успел переодеться и умыться, пока Азмар ходил за задержанным на улице Нунной. Когда двое воинов втащили юношу в комнату и швырнули на пол, Асахир стоял у окна, разглядывая сад во внутреннем дворе. Следом за ними вошёл Азмар, скользнув в угол и замерев там неприметной тенью. Обернувшись к вошедшим, байру кратко спросил:

— Ну?

— Байру, — Нунна поднялся, встав на ноги и приветственно наклонив голову. — Простите, что беспокою вас…

— Быстрей давай.

— Я прошу права на поединок. Меня обвинили в трусости из-за того, что я избежал встречи с вами там, в скалах. Я пришёл всё исправить.

— Ты что, думаешь, что сможешь победить? — поинтересовался Асахир.

— Нет.

— Я уже дал тебе возможность жить. Рассчитывать на милосердие второй раз — наглость.

— Большая честь — погибнуть от руки великого воина, — тихо ответил Нунна.

Асахиру, похоже, понравился ответ. Он слегка скривил губы в ухмылке, щурясь и с интересом разглядывая юношу.

— Ясно. Ну ладно, — согласился байру. — Азмар, дай мальчишке меч.

— А щит можно? — попросил Нунна, принимая из рук сотника оружие.

Асахир надменно усмехнулся:

— Идшарский щит ты даже не поднимешь. Да и не поможет.

Нунна вздохнул, покрепче сжал рукоять тяжёлого меча, готовясь к бою. Асахир тоже достал клинок и подошёл к Нунне на расстояние трёх шагов.

— Отец знает, что ты здесь? — спокойно спросил Асахир.

Нунна замотал головой, опуская взгляд. Отец бы, конечно, запретил сюда идти… Лишь бы только Энеата не рассказала ему и матери.

Похоже, Асахир ждал нападения, не собираясь атаковать первым. Военачальник стоял, держа меч опущенным, острием к полу; но Нунна видел, что взгляд байру внимательно следит за каждым движением юноши.

Нунна поднял меч, занося его для удара.

— Можно начинать? — зачем-то спросил Нунна.

Вместо ответа Асахир неожиданно быстро взмахнул мечом, и Нунна успел заметить это движение лишь в последний момент, закрываясь от удара выставленным вперёд клинком. Однако удар был столь силён, что Нунна отлетел назад, потеряв равновесие и падая на спину. От следующего выпада он спасся, откатившись по полу в сторону.