Мрак. Сотня смертей (СИ) - Кайманов Степан. Страница 39

И я пошел, рядом с путеводной ниточкой. Мимо меня, что слева, что справа, опять поплыли темные рукава тоннелей, где соблазнительно поблескивала добыча. Одни ништяки лежали далеко-далеко и казались мутной серебристой искоркой во мраке. Другие сияли совсем рядом, только руку протяни.

Держаться, держаться! Даже не думай! Но ведь… Я не выстоял и отклонился от проложенного призраком маршрута. Сделал три шага в сторону, заглядывая в широкий тоннель, где другом за другом поблескивало сразу несколько предметов.

Посветил фонарем: потолки и стены чистые. Прислушался: ни шороха. Успокоил себя тем, что если вдруг погибну, то смогу быстро вернуться и спокойно продолжить путь. Такое себе, конечно, успокоение. Однако другого не было. Надеюсь, там не камень, крысиный хвост или паучья лапка.

Почесал щеку. Сделал один робкий шажочек, пытаясь разглядеть, что лежит на полу: какой-то серебристый комочек. Возможно, что-то ценное, обрадовался я и зашел в тоннель. Подбежал к добыче, склонился, чтобы поднять, и вместе с ней ухнул в ловушку, насадив себя на острые пики.

Крик. Боль. Моя кровь на острых копьях. Почти мгновенная смерть.

Глава 19. В тупике

С того момента все полетело кувырком, словно отклонившись от маршрута, я нарушил какой-то неведомый запрет, за что теперь постоянно расплачивался. Своими муками и своей гибелью. Казалось, меня тупо прокляли.

Смерть за смертью. Смерть за смертью. То на голову рухнет камень, то непонятным образом окажусь в окружении разномастных тварей, то нарвусь на пики примитивной ловушки. Надо было что-то менять, но прежде всего успокоиться и вернуть себе уверенность. Поэтому за крысиные хвосты я купил у алхимика успокоительную настойку и сразу ее употребил, не слишком на нее рассчитывая. Однако…

Настойка, поначалу вызывающая лишь недоверие, оказалось вовсе не пустышкой. Просто, как выяснилось, действовала она не мгновенно, а спустя несколько минут.

Когда там, у подземного фонтана, я опрокинул пузырек и ничего не почувствовал, кроме сладковатого привкуса, то решил, что зря потратил хвосты. Но теперь, уже покинув древний лифт и некоторое время побродив во мраке, ощущал себя так, словно сходил к массажистке после нескольких изнурительных трудовых дней. Усталость выветрилась, гнев, повисший в груди тяжелым комом, рассосался, а мысли не галдели, как глупые чайки. Бодрый и рассудительный. Даже лицо почесать не хотелось.

Покрутил рукоять лезвия, поглядел на рогато-хвостатую тень. И вновь медленно двинулся во мрак, переваривая и раскладывая по полочкам то, что случилось со мной с тех пор, как пришлось войти в склеп.

В восточной части подземелья было четыре серьезные проблемы.

Первая — непроглядная темень. Она искусно прятала коварные ямы и скользкие камни, поэтому без надежного источника света сюда лучше было не соваться, чтобы не переломать себе ноги.

Вторая — жирные и удивительно наглые крысы, отчего-то возомнившие себя хозяевами подземелья и имеющие скверную привычку с визгом выпрыгивать из темноты.

Третья — наквы, нерасторопные, но живучие твари, похожие на мумий.

Четвертая — отвратительные мохнатые пауки, заставляющие меня цепенеть от страха.

Еще следует упомянуть жирных слизней и хищную лестницу. Но с первыми я пока удачно не сталкивался, а вторая попалась всего лишь раз, так что можно ее не учитывать, несмотря на то, что знакомство с ней обернулось смертельным падением.

Тьма, пауки, крысы и мумии. Мумии, крысы, пауки и тьма. Вот то, с чем пришлось столкнуться, когда я решил пойти по следу призрака. Ну и не стоит забывать, что Ирейское подземелье находилось в недрах Нвалии, а она сама по себе являлась не лучшим местом на свете — со всеми своими тайнами, странными порядками и солидным бестиарием.

В общем, подземелье, по которому я сейчас неторопливо и почти бесшумно шагал, представляло собой проблему внутри проблемы. И с этим, к сожалению, ничего нельзя было поделать.

Не знаю, какому гению пришло в голову заснуть сюда мумий, как бы они ни назывались, но выглядели они тут совершенно не к месту. Хотя бы потому, что в подземелье было довольно сыро, что, без сомнения, пагубно сказывалось на их иссохших телах в гниющих лохмотьях.

— П-шш! П-шш! — знакомо прозвучало из густого мрака.

Я остановился и, дожидаясь нерасторопного противника, театрально зевнул. Успокоительная настойка действовала безукоризненно: живо сгоняла тревогу, отлично прочищала мозги от невеселых мыслей. И теперь я понимал, почему алхимик Игвакота продавал ее за хвосты, а не за деньги. Монеты сыпались из всех щелей, а вот хвостами можно было разжиться только на поле боя, прикончив несколько крыс. Надо будет обязательно прикупить еще пару флаконов.

Через две-три минуты мумия, неуклюже выставив руки и продолжая воинственно шипеть, наконец-то выбрела из темноты на яркий свет моего фонаря. Тощие, похожие на сучковатые ветви руки, пустые глазницы, разинутая пасть с гнилыми зубами и свисающие с локтей, с брюха, с коленей серые, грязные ленты…

Меч — голова с плеч! Играя на свету, длинное лезвие с тихим шорохом вспороло воздух и с хрустом снесло трухлявую башку, небрежно обернутую в лохмотья. Обезглавленное тело осело и с предсмертным «п-фф!» взорвалось густыми фонтанами песка, устилая черный каменный пол желтоватым ковром.

Пыли, как всегда, жуть. Прямо как на Тай-Кали во время бури. Я заслонил глаза ладонью, дожидаясь, пока облако праха осядет.

От мумии осталась пара золотых монет. И… больше ничего. Не густо. Хоть бы вспышка попалась, про очищающий огонь можно и не мечтать. К счастью, сюда я отправился не за тем, чтобы разжиться деньгами, ресурсами или сократить поголовье монстров, а по совершенно другому делу.

Это была уже третья мумия с того момента, как я покинул зал с фонтаном. Первые две тоже оказались не очень-то щедры, словно кольцо удачи перестало делать то, ради чего было посажено на палец. Мне вообще особо никогда не везло ни в азартных играх, ни на охотничьи трофеи. Вон, Юи, когда нам случалось посетить какую-нибудь покинутую планету, всегда возвращался с мешком разного хлама за спиной, словно Санта Клаус, а я… Хо-хо-хо!

Зато у меня был чудесный фонарь, заряженный флэймингом, и можно было относительно безопасно бродить в темноте. Я бросил монеты в бездонную сумку и спокойно пошагал дальше.

Мутно-желтые круги света подрагивали, плыли по неровным каменным стенам, по сводам над головой и ложились под ноги — на каменный пол; собственная рогато-хвостатая тень, мой верный спутник, как всегда, ползла рядом — тянулась к обступающей нас тьме, словно потерянное дитя к матери.

Я легко перепрыгнул ловушку, потом еще одну. Восточное подземелье знал уже как свои пять пальцев: дальше какое-то время можно было следовать спокойно. Главное — обойти хитро спрятанную плиту в полу, которая высыпает тебе на голову груду булыжников. Убивает надежно и быстро. Без вариантов. Когда первый раз идешь этим путем заметить ее, даже с ярким фонарем нереально. Такая же блестяще-черная, как и камни под ногами.

Вот и она. Прямо перед входом в очередной узкий тоннель. Отскочить не успеешь, отпить из фляги тоже. Как говорится, ранения, не совместимые с жизнью. Я осторожно обошел механизм, запускающий ловушку, и двинулся вперед.

Точно следуя за путеводной нитью, свернул направо — в узкий и низкий тоннель. До встречи с призраком оставалось шагов триста. Пришлось серьезно пригнуться, чтобы случайно не побрить себя наголо об острые камни, торчащие ежиками из потолка. Один из самых опасных участков подземелья: клинку негде разгуляться, да и удирать, если что, придется, сгибаясь в три погибели. Так что слушать надо во все уши и смотреть во все глаза. Дважды здесь я нарвался на стаю крыс. Один раз удалось уйти, другой нет, а затем они просто исчезли. Как, похоже, и сейчас.

Я прислушался: где-то впереди звонко капала вода, подтачивая камень. Угрозы не ощущалось, и я медленно пошел, выставив фонарь на расстояние вытянутой руки. Вот так. Шаг за маму, шаг за папу, шаг за Юи, шаг за Свэна, шаг за Дока. Последнее усилие, и тоннель остался позади.