Трепет. Его девочка (СИ) - Маар Чарли. Страница 33

- Ян! Посмотри какой хорошенький! - радостный возглас Сашки привлекает наше с Анной внимание, и сбивает меня с мысли. Мы заходим в гостиную, где на ковре перед камином сидит Саша с щенком спаниеля на руках. - И ему нравится моя машинка-бульдозер. Видишь, как облизывает? Думаю, я так и назову его, Бульдозер.

- Бульдозер? - усмехаюсь, потому что кличка для спаниеля не совсем подходящая, да и вообще необычная. Но это же Сашка.

- Ага. Дома можно будет звать его Буль.

Мне нравится видеть, каким счастливым стал мой братишка, и каждая новая порция счастья, будь то игрушка, или его ночовка у меня, или вот теперь собака, добавляет света его глазам.

Пока я любуюсь Сашей, происходит то, чего я никак не ожидаю. Рустам подходит ко мне со спины и кладет руки на талию, сжимает и притягивает к себе. Он не делает ничего плохого. Только обнимает и легко проводит губами по щеке, но на меня это производит такое же впечатление, как от взрыва атомной бомбы. Он впервые вот так прилюдно демонстрирует свое отношение ко мне. При своих знакомых, при Анне, и при Саше. Понятное же дело, что это не родственные объятия.

Я испуганно шарю взглядом по лицам присутствующих, страшась обнаружить на них недоумение или осуждение, но к собственному удивлению не вижу ничего. Они даже не смотрят на нас. Их вроде как не волнует, что Рустам меня обнял и поцеловал, словно это самая естественная вещь на свете.

*************

- Ты довольна? - в машине тихо. Сашка уснул, Бульдозер свернулся у него на коленях и тоже посапывает. Анна Сергеевна молча смотрит в окно - это я замечаю в зеркале заднего вида. Сегодняшний день прошел довольно насыщенно. Я думала, что после покупки щенка Рустам отвезет нас домой к Анне, а сам поедет по делам, но вместо этого мы отправились в парк, где неплохо провели время. Конечно, Рустам по большей части постоянно с кем-то говорил по телефону, решал рабочие моменты, а может быть и вопросы связанные со Звергом, но все равно мне было очень хорошо сегодня, и если уж отвечать на его вопрос, то я более чем довольна, поэтому повернув голову в сторону мужчины, киваю и благодарно улыбаюсь. Он улыбается в ответ, но мне кажется, что моего кивка и улыбки недостаточно.

- Спасибо тебе, - произношу тихо, но стараюсь вложить в интонацию все, что чувствую, а я по-настоящему ценю то, что он делает для меня, для Саши и Анны. Это заслуживает благодарности и уважения, даже несмотря на то, как все начиналось между нами, и каким было и есть его главное условие.

- Пожалуйста, Ян. Я хотел вечером заехать куда-нибудь поужинать вдвоем, но мне показалось, что ты какая-то взвинченная сегодня.

Я сглатываю и прикусываю губу. Ему не показалось. Моя нервозность связана аж с двумя обстоятельствами: отсутствием белья и открытым проявлением чувств со стороны Рустама. Сегодня он то и дело стремился касаться меня, обнимать и целовать. Несколько раз я замечала взгляды прохожих в парке. Эти люди мне не знакомы, но я все равно дергалась и отстранялась. От внимания Рустама это, разумеется, не укрылось. Он не настаивал, но зубы стискивал, и взгляд его утяжелялся. Ну а чего он от меня хочет? Чтобы я так быстро стала демонстрировать нашу с ним связь? Не думаю, что я готова. Кроме того, его близость рождает во мне слишком приятные ощущения. А когда на тебе нет лифчика и трусов, то любое возбуждение может иметь свои видимые последствия...

- Я бы хотела поехать домой, - отвечаю мужчине, не вдаваясь в подробности. Мне действительно хочется домой. Там мы с Рустамом кажемся безопаснее и правильнее. И там я смогу наконец переодеться. Точнее одеться.

Рустам молча едет к дому Анны, там на руках несет Сашку до квартиры, сразу укладывает в кровать. Я несу Бульдозера, а Анна различные принадлежности для собак, которые мы накупили после парка. Женщина весь день ведет себя очень скромно и тихо, мне даже кажется она в какой-то степени побаивается Рустама, все время настороженно косится в его сторону, вздрагивает, когда он к ней обращается. Наверное она чувствует себя зависимым от него, как и я, только немного иначе.

Поцеловав братишку в щечку и подоткнув одеяло, я выхожу из его комнаты и бесшумно закрываю дверь. Еще раз про себя поражаюсь умению Рустама обращаться с детьми. Ему ведь и говорить не пришлось "донеси, пожалуйста, Сашу до квартиры, чтобы не будить", он сам все сделал. Не понимаю, почему я замечаю эти мелочи, потому что мысленно примеряю на него образ отца? Удивительно, что почему-то меня больше не ранит тот факт, что он и мне был как отец, хотя раньше от этого передергивало, но сейчас я словно отдаляюсь от этого факта. Отчасти сознательно, отчасти интуитивно.

- Тебе идет быть отцом, - осторожно замечаю, когда мы спускаемся на лифте вниз. Думаю, это должно ему польстить, ведь это комплимент, но он отчего-то хмурится, желваки начинают ходить на скулах, поэтому я поспешно добавляю:

- Я имею в виду, что с Сашкой ты так здорово смотришься. Я вовсе не пыталась напомнить, что ты мой отчим, то есть был моим отчимом... В общем, я не об этом. Мне лишь показалось, что ты умеешь обращаться с детьми, вот и все. И я не планировала просить тебя о ребенке. Я согласна, что рано, да и в принципе я не думала об этом... вот...

- Я понял, Ян, - выдыхает мужчина как-то с горечью. - Рад, что ты считаешь меня хорошим отцом.

Ответ слишком сухой, так что я решаю не развивать эту тему.

Мы выходим на улицу и направляемся к машине. Вроде ничего такого я ему не сказала, но у меня создается впечатление, что я что-то испортила, что-то важное упустила из виду. Его так сложно понять. Рустам хоть и заботливый, все же слишком закрытый. Мне всегда было трудно с ним говорить. Учитывая то, что я сама не особо общительная, мы как два закупоренных сосуда, прячущих друг от друга свое содержимое.

Неожиданно в груди рождается страх, что сейчас он не останется со мной. Отвезет домой, молча уедет снова по делам, оставит одну, ведь он и так провел весь день с нами. Его безумие не коснется меня, не выплеснется на волю, и мне останется просто это принять. Может я идиотка, но мои собственные права в наших с ним отношениях мне по-прежнему не ясны. Мы ведь толком не говорили об этом. Наверное, пора это сделать.

- Стой, - хватаю его за руку и тяну на себя, когда мы равняемся с машиной. Рустам поворачивается ко мне и окидывает непонимающим взглядом. Еще бы я себя понимала...

- Хочу... кое-что попробовать...

Я машинально оглядываюсь, смотрю, много ли людей вокруг, но так как сейчас поздний вечер, а мы находимся в довольно тихом и отдаленном от нашего прежнего дома районе, если рядом и есть прохожие, то они вряд ли знают меня или Рустама, поэтому спустя несколько секунд я поднимаю глаза на мужчину, встаю на цыпочки и тянусь к его губам. Он не помогает. То есть не наклоняется и не тянется в ответ. Просто стоит и смотрит, лишь слегка потемневшие глаза и складка между бровями говорят о его напряжении. Мне хочется залезть к нему в голову и прочитать мысли. Что он сейчас думает обо мне? Он хочет, чтобы я его сама поцеловала? Он понимает, что для меня это большой шаг - вот так на улице тянуться к его губам, хоть рядом почти никого нет, но все же это непросто?

Чтобы удержать равновесие, я сначала цепляюсь за его плечи, затем скольжу ладонями к шее, обхватываю лицо, пальцами провожу по щетине на щеках. Прохладный вечерний воздух касается моих обнаженных бедер, которые спасает только тоненькая ткань юбки. В противовес ему густой жар расползается в промежности, напоминая, на что способно мое тело, когда над ним властвует Рустам.

Я касаюсь его губ неспешно, медленно прижимаюсь, всасываю нижнюю и не прекращаю наблюдать за реакцией мужчины на мой поцелуй. Он по-прежнему не реагирует. Меня начинает это нервировать. Всего пару дней назад он сходил с ума от одной моей близости, а теперь я целую его, а он остается таким собранным и спокойным, почти равнодушным, хотя на мне нет лифчика, и я впервые проявляю к нему чувства на публике, какой бы крохотной она в данный момент ни была.