Титановый король - Резник Юлия. Страница 7
– Хуже. У нее есть дети.
– Ты же сейчас шутишь, правда?
– Не-а. Кто-то говорил. Я ж с ней на подготовительные ходил. Ты не в курсе?
– Нет, – отрезаю я, выбираясь из-за парты.
– Постой, бро, ты куда?
– Пойду, познакомлюсь.
– Ты чего, не слышал, что я сказал? – удивляется Серый.
– Слышал. Это ничего не меняет.
– Во дурак! – крутит тот у виска.
Серый, как и многие другие после, поначалу считал, что Лиза мне совершенно не пара. Точнее, он говорил, что трахать такую можно, но заводить серьезные отношения… «Бро, ты че? Тебе восемнадцать лет! А у нее дети!»
А потом он, кажется, громче всех плакал на Лизиных похоронах…
– Привет.
– Привет, Колпак.
– Вообще-то Федор. Можно Фед.
– Лиза.
– Я чего, собственно, пришел…
– Дай угадаю. Хочешь ко мне подкатить?
– Нет. Пригласить на свидание.
– Даже так? – Лиза улыбнулась, отчего на ее щеках появились изумительные ямочки. – Что ж… Боюсь тебя разочаровать. Я занята.
– Встречаешься с другим?
– Аж с двумя! Эти ребята такие затейники, что у меня буквально ни минуточки нет свободной.
– Ну, что ж. Значит, делать нечего. – Я деловито уселся рядом. – Придется тебе помочь.
– Чего? – Лиза удивленно захлопала глазами.
– Говорю, придется тебе помочь. С парнями-то.
Она потом призналась, что после этого в меня и влюбилась. Или это было, когда Данька обделал мне штаны? Неважно, в любом случае это тоже случилось быстро. Практически любовь с первого взгляда. Раз, мать его, и навсегда…
Глава 5
Дина
Как всегда, после хороших встрясок, несколько дней потом я мучаюсь бессонницей. Погода всю неделю дождливая, сонная. Казалось бы, залезь под одеяло и спи под убаюкивающий стук дождя по стеклам, но нет… Я томлюсь без сна, потом хожу целый день разбитая и оттого более хмурая, чем обычно. И если в офисе еще удается отогнать от себя гнетущие мысли, уработаться так, чтобы не до них стало, то дома… Дома спасения нет. А тут еще мать объявилась.
– С днем рожде-е-енья тебя-я-я! С днем рождения тебя-я-я.
– Спасибо. Он был позавчера. – Я перекатываюсь на спину и утыкаюсь взглядом в неровную трещину, проходящую по потолочной балке. Одно время я думала ту заменить, чтобы ничто не портило совершенство дома. Но потом решила оставить. В том, что только я знаю об этом дефекте, есть нечто особенное. Будто у нас с домом есть общий секрет – скрытые под красивой оберткой шрамы.
– Я помню! Ты же не думаешь, что я забыла, правда? У меня просто не было возможности с тобой связаться. Мы были… Йозеф, где мы были? Ай, ну тебя… На каких-то дальних островах. Там нет связи и такая холодрыга, что бр-р-р. Постой… Ты разве не видела? Я выкладывала фото!
– Ты же знаешь, что я не любитель социальных сетей.
– Это очень несовременно.
– Да уж как есть.
– Хм… Ну ладно. Я тебе перешлю подарок. Как ты себя чувствуешь? Говорят, бродит какой-то вирус…
Хмыкаю. Нет, это правда весело. Особенно потому, что, несмотря на все случившееся, я верю – мать действительно переживает о моем здоровье. Другое дело, что даже грозящая мне смерть не заставила ее поделиться со мной небольшой частью своего. Ведь именно моя мать долгое время оставалась единственным подходящим мне донором. Она в режиме реального времени наблюдала за тем, как я день ото дня угасаю, но так и не согласилась, чтобы у нее изъяли небольшую часть органа, который впоследствии бы полностью регенерировался. То, что мне в итоге подвернулся другой донор, я считаю самым настоящим чудом. К тому моменту у меня уже начали отказывать почки, и счет шел буквально на дни. Я много раз себя спрашивала, как бы чувствовала себя моя мать, если бы я все-таки умерла?
– Спасибо. У меня все нормально. Работы много.
– А в остальном? – в голосе матери проскальзывают странные нотки. – Я слышала от Томочки, что твой Рустам обрюхатил какую-то соплячку. Это правда?
– Откуда мне знать? Я за ним не слежу.
И это почти правда, да… А то, что мы случайно встретились в ресторане… Упоминать об этом я не считаю нужным. Иначе мать потом не заткнешь. Она не остановится, пока не выпытает абсолютно все пикантные подробности той встречи. А мне совсем не хочется о них вспоминать.
– Я не поверю, что тебе нет до этого дела!
– Не верь.
– Он сделал ребенка другой, хотя еще и года не прошло с тех пор, как твоя беременность закончилась трагедией!
– Жизнь в тот момент не остановилась, мама, – твердо говорю я, не совсем понимая, кого пытаюсь в том убедить.
– Ну, не знаю, Дина. На твоем месте я бы его уничтожила.
Да… Я тоже об этом думала. Все средства для этого у меня есть. Но мы же, мать его, цивилизованные люди. Так что я просто сцепила зубы и отпустила Рустама с богом.
– Не мой стиль.
– Наверное. Ты слишком великодушная.
– Это вряд ли.
– Да-да, не спорь. С твоими возможностями ни одна женщина не упустила бы шанса как следует проехаться по этой скотине. А ты молча страдаешь, надо же!
– Я не страдаю, мама.
– Кого ты хочешь обмануть? Вот если бы ты прислушалась ко мне, если бы сделала хоть что-то…
– Например?
Как же надоел этот разговор. Может, это и к лучшему, что мать обо мне вспоминает хорошо если раз в месяц, когда заканчиваются выделенные на ее содержание деньги?
– Да что-нибудь! Хотя бы любовника себе завела в отместку!
– А с чего ты решила, что у меня его нет?
Поставить мать в тупик мне удается нечасто, и это как раз такой случай.
– Ты серьезно? – оживляется она после короткой паузы. – У тебя кто-то появился? Кто?
– Да просто хороший парень, – вру я, поднимаясь с кровати. Сегодня дождь прекратился, из-за гор выкатилось солнце, в ярких лучах которого заполыхали разноцветными языками пламени укрывающие горы леса.
– Парень? Значит, он моложе тебя? Одобряю! – тихо смеется мама – тот еще ценитель молодых жеребцов. Иногда я думаю, что с их помощью она наверстывает время, проведенное с моим отцом, который был ее старше аж на целых двадцать два года.
– Подробностей не дождешься, – предупреждаю я.
– Ну и ладно, главное, чтоб тебе хорошо было. – Томный, идущий как будто из груди смех матери вызывает во мне чувство гадливости. Терпеть не могу, когда она такая игривая. В моменты, подобные этому, мне начинает казаться, что я вижу нечто интимное и совершенно не предназначенное для чужих глаз.
Чтобы на том не зацикливаться, принимаюсь водить взглядом по открывающемуся перед домом пространству. Назвать это двором сложно. Мы очень постарались сохранить здесь все так, как было до начала строительства. Вдалеке пустует детская площадка, которую я все никак не наберусь духу снести…
Хотя почему пустует?
Гляжу на две яркие курточки, движущиеся по лесенке в веревочном парке. Сердце запинается, пусть даже ничего нового в этой истории нет. Пару раз ко мне уже забредали отдыхающие на озере дети. Тогда охрана просто деликатно их выпроваживала. Да и сейчас, вон, уже спешат…
– Извини, мам, у меня появились срочные дела. Я тебе потом перезвоню, ага?
Кубарем скатываюсь с лестницы. Просовываю ноги в ярко-желтые резиновые сапоги, надеваю теплую куртку и бегу к детской площадке, откуда доносятся голоса.
– Убери от него свои руки, обезьяна!
– Пап, да он просто помог Даньке слезть.
– Вы бы язык попридержали и лучше бы за детьми приглядывали, – бурчит один из моих охранников, отпуская мальчика лет семи. Второй – его точная копия, стоит рядом, набычившись. А спиной ко мне… Да нет. Не может быть.
– Что здесь происходит?
Мужчина оборачивается, и я встречаюсь с уже знакомым взглядом льдистых глаз. Новость в том, что сейчас в них можно заметить отголоски каких-то чувств. Федор выглядит таким же шокированным, как, наверно, и я.
– Вот, мальчишки к нам забрели, Дина Владимировна. Говорю ж, надо забор ставить. Народ не понимает, что такое частная собственность.