Как приручить одинокого волка (СИ) - Лемешенко Зоряна. Страница 10

Следующая ночь снова обрушила на меня всю тяжесть моего положения, явив следующий этап наших отношений из параллельной реальности. Я видел наш дом, Свету и Вадика, где мы уже были одной семьёй. Жена увеличилась в размерах раза этак в два, но только в талии. И осознание того, что в её теле сейчас растёт и развивается мой ребёнок, сбило дыхание. Я даже чувствовал движение крошечного существа в утробе Светы, когда ласково гладил её живот и разговаривал с ним. Рядом скакал восторженный Вадик, который готовился к появлению еще одного члена семьи сильнее нас всех, проникшись ролью старшего брата. Следующий кадр показал мне, как я лечу на крыльях счастья домой на своем авто, но над крышей зависли грозовые тучи… Я выскакиваю из салона и бегу через газон, уже видя битые стёкла вокруг и пустые глазницы наших окон. Я мечусь по комнатам, зову хоть кого-то, но нахожу на лестнице лишь фигурку полицейского в страшных бурых пятнах…

Я проснулся в холодном поту, сердце у меня так не колотилось никогда, туман сновидения плавно уступал дорогу реальности. Что ж, подсознание напомнило мне, почему я отказываюсь от любви и семьи. Да, Паша верно сказал, я моральный инвалид, но я сделал им себя осознанно, пусть так и будет.

Была глухая ночь, когда я набрал номер Кати. Я не удивился, когда она ответила. Она ждала меня всегда. Спустя сорок минут я заходил в её квартиру. Да, я изменил своим принципам и приехал на её территорию, я искал утешения, и Катя не отказала мне, заставлять её ехать спросонья ко мне было слишком даже для меня. Я ласкал её жарко, страстно, как еще никогда, во мне просыпалась ярость, когда я едва сдерживался, чтоб не назвать её чужим именем — той, кого я даже за руку не держал. Впервые засыпая рядом с женщиной, я обречённо подумал, как мне жаль, что ночую я не с той…

Утро вечера мудренее — так говорят все народные сказки. И что-то в этом есть. Я вернулся домой полный решимости. Принял душ, позавтракал, собрался и выехал на работу — сейчас я всё делал правильно, как должен.

Паша уже был на месте. Я вызвал его к себе в кабинет.

— Куда ты собрался?! — Паша аж подпрыгнул с кресла, облокотившись на мой стол обеими ладонями.

— Паш, это не обсуждается. Пока я тут строю из себя героя мелодрамы, там реально нужны такие как я.

— Так и мне в добровольцы записываться?..

— По желанию, но ты бы мне очень помог тут, если бы принял на себя и мои обязанности.

— Вот как?! Мне тут тащи лямку за двоих, пока ты там будешь как в детском лагере в «Зарницы» играть?

— Я не был в детском лагере… — грустно ответил я другу, который всё никак не мог смириться с мыслью.

— Это же человеческие разборки!

— Но страдают такие как Света. Я утром это понял, что я должен быть там.

— Ну ты, Глеб, даёшь! Что не день, то сюрприз, — Паша стал говорить спокойнее, но более устало. — Ты понимаешь, что не вернуться — еще не самый плохой вариант?

— Да что ты меня уже в покойники записываешь?! — меня захлестнуло возмущением. — У меня вообще-то подготовка и уже есть опыт УБД. Ну а там как судьба, ты сам знаешь. Мой отец нигде не воевал.

— Воевал, просто так уж повелось, что у людей свои войны, а у нас свои, — не унимался Пашка.

— Паша, ты поможешь мне? Да? Нет?

— Куда я денусь, — обречённо выдохнул он.

Кате я всё же позвонил накануне отъезда, который случился спустя 2 дня после разговора с Павлом. Я назначил её клином, который должен вышибить другой. О ней буду думать в окопах, лёжа в укрытии под вой снарядов, вспоминать наши жаркие ночи, и стремиться буду к ней. Её я не буду бояться так потерять, и она легко перенесёт нашу разлуку, не вскакивая посреди ночи с колотящимся сердцем от очередного предчувствия.

Глава 13

Дни тянулись за днями, ноябрьская слякоть сменилась первыми хрустящими стекляшками льда на лужах, Вадим с упоением их разбивал по дороге в садик. Жизнь, казалось бы, наладилась, этажом ниже поселилась приятная пара средних лет, с которыми у нас установились добрососедские отношения. Каждый раз, встречая их или слыша снизу звуки обычной беседы вместо воплей и отборной брани, я вспоминала с благодарностью Глеба. Хотя зачем врать самой себе? Я вспоминала его гораздо чаще и не только с благодарностью, а еще и с непонятной щемящей тоской.

В начале декабря в моей жизни произошло радостное событие: нежданно и негаданно приехала моя давняя подружка Злата с семьёй. Вот только состав её семейства меня немало ошарашил. Я была уверена, что она уехала заграницу вместе со своим кавалером Кириллом, я помню, как они это сообщали, не могло же мне присниться?

И вот однажды мы с Вадимом шли домой из садика, зайдя по пути в магазин и прикупив пельменей. И тут дорогу нам преградил минивэн вишнёвого цвета, из которого вывалилась гурьба народу. Видимо у меня красноречивая была мимика, когда я переводила взгляд со Златы на её великана-мужа, на их сына, затем на дочку в люльке, а потом на круглый живот Златы, а она, отсмеявшись, бросилась меня обнимать. Было жутко неудобно, когда радость встречи я испортила внезапно накатившими слезами — ревела как белуга и не могла остановиться, даже испугала Вадика и Славу — сына Златы и Геры (как оказалось Германа). Но подруга погладила меня по спине и сказала, что всё понимает. Хотя что она могла понимать, если я сама не могла этого объяснить? Потом, анализируя свои эмоции, я решила, что это потому что я очень соскучилась, и такой приятный, но всё же стресс, выбил маленький кирпичик из-под груды переживаний. Нас с сыном затолкали в машину и повезли за город, где Злата и её семья обосновались на некоторое время.

— Светик, хороший мой человечек, я тебе даю гарантию, что всё наладится. У меня третье око открылось.

— Боюсь спросить где, — проныла я в ответ, на что получила заливистый хохот подруги.

— Ну вот, теперь узнаю тебя!

Вадим наладил контакт со Славкой сразу, они умчались играть в оборотней, бегая по зимнему саду шикарного дома. А Гера пошёл укладывать младшую дочь, оставив нас с подругой вдвоем.

— Красиво жить не запретишь! — покачала головой я, натурально роняя челюсть от увиденного интерьера.

— Просто надо слушать себя, — загадочно изрекла Злата.

— Похоже на проповедь и от этого немного страшно, — опять заулыбалась я.

— Да ну, какая проповедь. Просто у меня с некоторых пор сильно развита интуиция. Не спрашивай ничего, просто так случилось. Так я получила всё, что у меня есть. Было непросто, временами страшно, временами уже не верила ни во что, но всё же вот, сама видишь…

— Тьфу-тьфу-тьфу, — поплевала я, а затем еще постучала по кофейному столику из темного дерева.

— И у тебя всё будет, только слушай это, — подружка ткнула меня пальцем в грудь, — а не как мы привыкли всё взвешивать и анализировать. Иногда кажется, что с ума сходишь, что не может быть такого, а на самом деле только так и правильно.

— Как точно ты описала моё нынешнее состояние… — вздохнула я.

Злата только молча отпила из чашки свой любимый липовый чай, ожидая продолжения.

— Кажется, я влюбилась в того, кого видела мельком раза три, а потом лишь чай попили и поболтали пару часов, — я опустила глаза на кружку в своих руках, когда моей кисти коснулась ладонь подруги.

— Я за Геру вышла через сутки после знакомства, а потом он пропал на три года.

— Да ты что! — я была шокирована услышанным. — А Глеб тоже сейчас далеко, судя по всему на войне…

— Держи его, молись за него. Знаешь, что сильнее всех войн, смертей и прочих ужасов? Любовь. Она дотянется и удержит, где бы он ни был. И можешь считать меня хиппи, но это так.

От её эмоциональной речи у меня встал ком в горле и защипало в глазах. Но вернулся Гера, посмотрел на наши красные носы, закатил глаза и сходил к холодильнику за парой банок пива для себя и меня. На что Злата смешно надулась, что мы её не взяли в свой кружок пивных алкоголиков.

Вернулись домой мы уже поздним вечером после сытного ужина в чудесном доме, и только дома я вспомнила, что же так тянуло мою сумку — сплошной комок теста и фарша…