Великая распря (СИ) - "Amazerak". Страница 42

Я сидел к кабинете, где когда-то заседали мой дед, а потом отец. Последние четыре месяца здесь работала мачеха, а теперь кабинет перешёл в моё полное распоряжение, словно часть наследства, передающегося от предводителя к предводителю. Ирина же занималась делами в одной из своих комнат на женской половине.

Закончив разговор с князем Солунским, я набрал номер мачехи. Ирина вскоре явилась и при мне позвонила Аркадию Ерофеевичу. Они решили пересечься в одном из ресторанов акрополя послезавтра вечером.

— Если ты меня подставишь и сорвёшь помолвку, акций не получишь, — предупредил я мачеху.

Ирина грозно зыркнула на меня:

— Не смей меня шантажировать. Будешь говорить со мной таким тоном, я откажусь от попечительства. Я тебе служанка что ли?

Ирина состроила оскорблённый вид, и я понял, что, кажется, перегнул палку. Аристократы, как правило, имели крайне раздутое чувство собственного достоинства, и если невзначай ущемить его, то последствия могли быть непредсказуемыми. Порой у них даже личная выгода отступала на второй план, когда дело касалось вопросов чести.

— Я не шантажирую тебя, — произнёс я примирительным тоном. — Я вижу, как ты заботишься о роде, и ценю это. Просто хочу быть уверенным, что мои интересы будут соблюдены.

— Не волнуйся, я постараюсь выбить у Аркадия согласие, — мачеха поднялась с дивана. — Но мы слишком неожиданно сунулись к Солунским с нашим предложением. Обычно о таких вещах дают понять за год или два. Поэтому будь готов к любому исходу. Я не волшебница.

— Уверен, ты умеешь убеждать людей, — улыбнулся я.

Следующий день — восьмое число месяца гамелеон — стал знаменательной датой. Новый архонт филы Красного быка наконец встретился с басилевсом за столом переговоров. Об этом твердили все новостные каналы. Весь Византий, казалось, замер в ожидании итогов встречи. А вечером сообщили, что архонт официально объявил капитуляцию и, как и полагается, присягнул на верность Византийской Политии. Межклановая война, продлившись один месяц и двадцать шесть дней, закончилась.

Предыдущее восстание Птолемеев продолжалось в разы дольше, и то, что на этот раз удалось их усмирить менее чем за два месяца, можно было считать огромным везением, хотя в реальности победа являлась результатом работы неких невидимых сил, к которой я тоже оказался причастен.

Однако даже двух месяцев активных боевых действий хватило, чтобы нанести городу огромный ущерб. Были разрушены десятки кварталов, погибли сотни мирных жителей. Потери в дружинах Мномахов и Птолемеев тоже насчитывалось по несколько сотен убитыми. Птолемеи понесли значительно большие потери, чем мы, и связано это было не только с окружением части их войск при отступлении, но и с тем, что на их стороне воевало больше народу, в том числе относительно слабые наёмники. У Мономахов в абсолютных величинах людей погибло меньше, но при этом дружина их оказалась почти полностью выбита.

Наш род убитыми потерял почти тридцать человек, ещё около сотни до сих пор находились в госпитале и клиниках на лечении, но для нас даже это было много.

Эта распря стала тяжелейшим испытанием для всех. Её уже объявили самым большим социальным потрясением за последние полтора века. Сравнивали даже с последней Сиамской войной, на которой за несколько лет погибло столько же князей и этайров, как здесь за неполные два месяца.

Весь следующий день я сидел в кабинете, разбирался в бумагах деда и отца и краем глаза посматривал в небольшой телевизор, что стоял на полке шкафа. Когда начиналась какая-нибудь новостная или аналитическая программа и речь заходила о последних событиях, я отвлекался от дел и внимательно слушал, а потом опять окунался в кипу документов, фотографий и прочей макулатуры, которой были забиты стол и ящики шкафа.

Сегодня, после того, как Птолемеи объявили официальную капитуляцию, в СМИ только и делали, что обсуждали причины восстания и его последствия. А пока в прессе занимались болтовнёй, где-то продолжались переговоры между делегациями баслевса и двух архонтов (нашего и птолемеевского). Князья договаривались об условиях сдачи.

Был уже вечер, когда Ирина появилась на пороге кабинета. Сегодня у неё состоялся деловой ужин с родителями Зои, и я с нетерпением ждал результатов.

Мачеха прошла в комнату и уселась на диван у стены.

— Ну вот и встретилась я с Аркадием Ерофеевичем и его супругой, — заговорила она, не дожидаясь моего вопроса. — Разговор оказался… продуктивным.

— То есть они согласились?

— Вначале князь что-то мямлил, дескать, наше предложение очень неожиданное и у него другие планы. Пришлось напомнить, какую честь оказывает ему наш род и что отказаться от такого было бы с его стороны огромной глупостью.

— Так и сказала? — усмехнулся я.

— Конечно же, нет. Но эта семейка прекрасно всё поняла. В общем, на следующей седмице в среду они придут к нам на ужин вместе с дочерью.

— Отлично. Я знал, что у тебя всё получится.

— Это оказалось легче, чем я предполагала. Теперь вопрос в том, получится ли у тебя со своей подругой не наломать дров и не опозорить наши рода.

Я усмехнулся, вспомнив историю отношения Ирины с покойным отцом Константина. Сама она происходила из главной ветви какого-то мелкого рода, и именно благодаря её стараниям наш род рассорился с родом первой жены Дмитрия. Теперь тот род больше не желал заключать с нами союзы, а Ирина, как ни в чём не бывало наставляла меня, чтобы я дров не наломал.

Звонка Зои не потребовалось долго ждать. В четверг вечером моя возлюбленная позвонила. Каким-то чудом ей удалось среди недели выпросить телефон у своего командования, хоть это на выездах и не приветствовалось.

— Привет. Ну что там? Ты встречался с отцом? Как всё прошло? — Зоя тут же обрушила на меня град вопросов.

— Я лично — нет, но встречалась моя мачеха, и они договорились, что в следующую среду вы все вместе придёте к нам на ужин. Будем обговаривать детали.

— Правда?! — воскликнула радостно Зоя. — Мой отец согласился? Ура! Просто не верится. Я сегодня полночи уснуть не могла. А теперь буду ждать, пока этот проклятые выезд закончится. Нет, здесь, конечно, интересно, но… ты не представляешь, как я хочу с тобой увидеться!

— В следующую среду увидимся. Потерпи немного.

— Да, конечно. Жаль, что визит будет официальный.

— Ерунда. Теперь-то, думаю, твой папаша не будет запрещать нам встречаться.

Мы долго говорили о том, как здорово, что теперь не придётся скрываться от родителей и можно будет проводить вместе столько времени, сколько заблагорассудится. Говорили бы и дольше, да Зое требовалось идти на какое-то вечернее мероприятие, и мы попрощались.

Не успел я положить трубку, как телефон запиликал. На экране высвечивался номер Василия — предводителя рода Солунских.

— Рад вас поздравить со вступлением в должность предводителя, — произнёс он, поздоровавшись. — Теперь мы, можно сказать, коллеги. Признаться, я с трудом вспоминаю случаи, когда предводителями становились в столь юном возрасте. Понимаю, как вам сейчас непросто. Могу только пожелать успехов на этом пути и процветания рода под вашим началом.

— Благодарю. Неожиданно, конечно, это случилось, но девать некуда. К тому же к этой роли меня готовили с самого детства, — ответил я.

— Да, такова воля Всевышнего, как говорится. Слышал я, вы уже и помолвку запланировали. И ваша избранница, что интересно, оказалась из моего рода!

— Да, это так, — проговорил я, напрягшись в ожидании подвоха.

— И это меня безусловно радует, — продолжал предводитель. — Не первый раз наши рода заключают союзы. Старая добрая традиция, которая, уверен, сделает наши отношения ещё крепче.

— Я тоже на это надеюсь. Дружба родов клана — вещь важная, особенно когда приходится сражаться плечом к плечу против врагов.

— О да! Это вы верно заметили. Я, кстати, уже наслышан о храбрости вашей дружины и о ваших личных подвигах на поле боя.

— Ваша дружина сражалась не менее храбро. Всегда на переднем крае. Признаться, мы едва поспевали за вами.