Ванька (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич. Страница 17
Тут я и проснулся.
Через дверной проем в избушку солнышко уже заглядывало.
Права пословица — светит, но не греет…
Так сейчас и было. Заколел я немного.
Сел на лежанке. Зевнул.
Что это такое сегодня ночью было? Вещий сон? Игры разума?
В вещие сны и прочие бабушкины сказки я не верил. Не так воспитан.
Октябрёнком был. Носил красную звёздочку с изображением маленького Володи Ульянова. Ту, что в классе перед строем мне прицепили — на второй день потерял. Родители посмеялись и мне другую купили. Опять красную, но уже не металлическую, а пластмассовую. В серединке её опять же голова будущего вождя мирового пролетариата имелась, но изображенная на бумаге. Ребятам в классе такая звёздочка очень понравилась и они свои, выданные в школе, стали утрачивать в массовом порядке. Просто эпидемия ротозействия в нашем классе началась. Утратившие знак принадлежности к октябрятской организации на своих отцов и матерей наседали с просьбами о приобретении значка как у меня. Те, в этих настоятельных желаниях им не отказывали…
Потом, как положено — пионером стал. Красный галстук носил. Частицу знамени. Ничего плохого про это время сказать не могу. Весело металлолом собирали, газеты пачками из дома в школу носили. Скворечники делали и потом их в парке развешивали. В горн я даже дудел и в барабан бил. В пионерском лагере так и не побывал. Есть у меня такое упущение в биографии.
Далее — комсомол. Тут уже всё серьезнее. Собрания. Стенгазеты. Субботники. Подготовка к поступлению в институт. Хрен поступишь, если в рядах ВЛКСМ не состоишь. Умудрился я даже значок ЦК ВЛКСМ заработать. «Ленинский зачет». Этот самый зачет предполагал изучение партийных документов советскими юношами и девушками. Удостаивались значка "Ленинский зачет" наиболее активные комсомольцы, успешно прошедшие Ленинский зачет и добившиеся высоких показателей в труде, учебе, боевой службе, общественной деятельности, научно-техническом творчестве. С учебой в школе у меня проблем никогда не было, законспектировал несколько работ классиков, предоставил куда следует и в торжественной обстановке мне прикрепили на грудь искомую награду.
Она на простой членский комсомольский значок походила, но снизу имела лавровую ветвь и соответствующую надпись в две строки. К знаку положена была красивая грамота на полукартоне от ЦК.
Данный документ я и приложил к своим бумагам, которые сдавал в приемную комиссию медицинского института. В анкете поступающего это тоже было отмечено. Данный факт являлся большим плюсом для поступления. Что, кстати, и помогло мне пройти по конкурсу.
Так вот, а тут сны какие-то. Комсомолец в такую отсталость и суеверия не должен вдаваться.
Ещё и велено мне во сне не есть и не пить…
Чего, чего, а вот перекусить бы я сейчас не отказался. Да и горячего чая бы выпил. Для согревания совсем продрогшего организма.
Хрен на всю глупую рожу. Ни поесть, ни чая, даже холодного, у меня не было.
Спал я прямо в сапогах. Всё теплее.
Так вот, опять зевнув, я стал правый сапог стаскивать. Затем левый.
Внучонок Ильича.
Пионер — всем пример.
Член коммунистического союза молодёжи.
Вот именно — состоящий в рядах молодёжной организации Коммунистической партии Советского Союза, созданной 29 октября 1918 года, а в 1924 году КСМ было присвоено имя В. И. Ленина…
Это я, ночью разбуди, отвечу. Готовился же серьезно к Ленинскому зачету.
Не важно, что сейчас у меня какое-то время комсомольские взносы не плачены. Никто меня из рядов не изгонял и из списков не вычеркивал.
До создания организации передового отряда советской молодёжи в настоящий момент ещё три пятилетки впереди, так что комсомольцу Ваньке Жукову было простительно, что он теперь как святой угодничек босыми ноженьками на земле стоял. Пальчиками на ногах от холода шевелил…
Я принял указанное мне мужиком во сне положение — спиной к избушке. Шагать начал и про себя считать. Мог бы и вслух, всё равно никого рядом не было.
Раз, два три…
Тут в голове у меня вопрос возник. Почему мне велено два раза по шестьдесят шагов пройти? Не сто двадцать, а именно два раза по шестьдесят? Странно тот мужик как-то считал. Шестидесятками.
Десять, одиннадцать, двенадцать…
Почему, странно? Кстати, мы сейчас тоже ими считаем. В минуте — шестьдесят секунд. Час из шестидесяти минут состоит…
От такого ответа самому себе я даже остановился. Хмыкнул и дальше двинулся.
Тридцать, тридцать один, тридцать два, тридцать три…
В году — двенадцать месяцев… Тоже частичка от шестидесяти… Пятая часть…
Пятьдесят два, пятьдесят три, пятьдесят четыре…
Окружность — триста шестьдесят градусов… Шесть раз по шестьдесят…
Тут я до шестидесяти досчитал. Снова мне счёт начинать? Или следующий шаг шестьдесят первым будет?
Решил — лучше снова. Так я инструкцию, что во сне получил, точнее исполню. Мало ли…
Семь, восемь, девять, десять…
Так, так, так… А, мои шаги, его-то равны? Больно уж мера длины не определенна — шаг. Мой шаг сравнить и внучка Ваньки — совсем разные вещи.
Я решил не заморачиваться. Пройду два раза по шестьдесят, а там и видно будет.
Сорок, сорок один, сорок два, сорок три…
Шаг делаю и по сторонам внимательно смотрю. Пока ничего интересного не вижу. Ну, так рано ещё.
Пятьдесят пять, пятьдесят шесть, пятьдесят семь…
Три шага всего мне осталось.
Пятьдесят восемь, пятьдесят девять, шестьдесят.
Всё. Дошёл.
Что я должен увидеть?
Пока, вроде, один лес кругом…
Я наклонился. Веточку поднял. В землю её воткнул. Пусть метка будет. Решил, что от неё во все стороны несколько шагов сделаю.
Может я, когда шёл, куда-то немного в сторону свернул? Вполне возможно. Несколько деревьев мне обогнуть пришлось, а после них мог я чуток не туда отклониться. Свернуть с пути истинного.
Глава 28
Глава 28 Босой анабазис
Воткнул веточку.
Создал точку отсчёта.
Сейчас искать буду.
Ну, не прямо сейчас…
Я сел прямо на землю. Ноги надо спасать. Ступни у меня уже закалели до невозможности. Только обморожение мне получить тут не хватало…
Почернеют пальчики и по очереди один за другим отпадут, а то и все разом и одновременно. Можно тогда даже фамилию удвоить. Буду я — Жуков-Беспальчик.
Смех-смехом, а я принялся ноги растирать. Сначала каждый пальчик по-отдельности, а потом всё, что выше их находится. Сапоги бы сейчас на ноги натянуть, но нельзя. Древние богатства мне босиком искать велено…
Сидел я, растирал ноги и поскуливал. Больно же…
С неба понемногу белые мухи летят, а я тут как Порфирий Корнеевич Иванов, он же Паршек, он же Победитель Природы, Учитель народа, Бог Земли разгуливаю. Точь в точь почти. Сапоги уже снял. Осталось только брюки в шорты превратить. Одним движением. Не ел и не пил уже сколько… Вылитый Порфирий…
Осталось только свою систему целительства создать. Ну, и учение придумать.
Про Порфирия Иванова я читал в журнале «Огонёк» этим летом, вот он мне и вспомнился. Номер был старый, ещё февральский. Летом весь СССР от его «Детки» с ума сходил. Ходили слухи, что Иванов даже письмо генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Ильичу Брежневу написал, с предложением передать свой опыт всему советскому народу через признание его системы официальной властью и её повсеместное внедрение в обществе строящем коммунизм.
Не знаю, чем там дело кончилось, на чем сердце успокоилось…
Мне до Порфирия, похоже, пока далеко.
Растёр ноги, покряхтел, встал.
Куда идти? Вправо? Влево? Прямо? Назад?
Назад не пойду — был уже там.
Вперёд, к победе коммунизма…
Сходил. Ногу только сучком наколол. Хрен мне, а не светлое будущее.
К веточке своей вернулся. Вправо пошёл. Там тоже голяк. Полный.