Когда мы встретились (ЛП) - Шталь Шей. Страница 18

Проклятье. Из всех мест, где я могла разбить свою машину, почему это должна быть его мастерская?

Вздохнув, пристально рассматриваю большие окна комнаты, которая, скорее всего, является его гостиной. Это хороший дом. Лучший, чем я могла ожидать, судя по тому, как Тара утверждала, что он некий деревенский парень, живущий в глуши. Большущий каменный камин от пола до потолка привлекает мое внимание к центру комнаты, поскольку остальная часть дома, судя по всему, построена вокруг него. Затухающий огонь трещит на заднем плане, оранжевое пламя очаровывает, создавая почти умиротворенное ощущение вместе с падающим вдали снегом.

— Диван не такой уж и удобный. — Его присутствие позади меня пугает, и я подпрыгиваю от звука его голоса. — Но это лучше, чем холодная мастерская.

Я поворачиваюсь к нему лицом, засовывая руки в задние карманы джинсов.

— Всегда идет такой снег? — спрашиваю я, пытаясь завязать разговор и избежать неловкости.

Он качает головой, но не встречается со мной взглядом.

— Обычно не такой сильный, но время от времени накатывает буря.

— Как сегодня, — отмечаю я, улыбаясь. Всматриваюсь в черты его лица, удерживающее мое внимание. Темные волосы, спутавшиеся на голове из-за вязаной шапочки. Высокие скулы, прямой нос, волевой, выраженный подбородок. Как южная, более мускулистая версия Джеймса Дина с щетиной на лице и загадочными темными глазами. У него образ, которого добивается Голливуд, но он делает это без особых усилий.

Мы идем на кухню, где у Бэррона хранятся влажные салфетки и аптечка. Он улыбается, стуча костяшками пальцев по столу.

— Давай взглянем на твою рану.

Мое сердцебиение ускоряется.

— О, я в порядке. Это просто царапина.

Он не сводит глаз с моего лба, прищурившись, словно пытается рассмотреть порез на расстоянии.

— Я все же хотел бы на нее посмотреть.

— Хорошо. — Останавливаюсь возле кухонного островка, в футе от него. — Я бы хотела посмотреть на тебя голым, но сегодня этого не произойдет.

Вот блин. Я сказала это вслух.

Бэррон издает смешок или кашляет, я не уверена, но румянец на его щеках говорит мне, что он не встречал никого, похожего на меня. Но он быстро приходит в себя и подмигивает, глубокий смех сотрясает его грудь. В эту секунду как будто воздух вокруг нас меняется.

— Давай сначала обработаем рану, — мягко говорит он, вторгаясь в мое лично пространство, а затем ведет меня к лучшему освещению возле раковины.

Подойдя к нему еще ближе, сопротивляюсь желанию уткнуться головой в его грудь и позволить мягкому хлопку фланелевой рубашки свести меня с ума.

Бэррон вытирает руки о джинсы, берет салфетку и прикасается ею к моему лбу.

— Извини, если печет.

— Все в порядке. — Стискиваю зубы из-за острой боли, но не показываю виду.

Наши взгляды встречаются, жар поднимается вверх по груди, шее и, наконец, по щекам. Черт, даже кончики моих ушей горят.

— Тебе больно? — Бэррон пригвождает меня своими темными глазами. Я ерзаю.

Привет, деревенский парень. Черт, мне уже не хочется возвращаться домой.

Слежу за каждым его движением.

— Нет. Я думаю, что рана онемела.

Он обхватывает мою голову руками, и я вздыхаю. Вздыхаю и полностью расслабляюсь.

— Не похоже, что тебе нужны швы или что-то в этом роде. Подойдет просто пластырь. — Бэррон убирает руки с моего лица и слегка поворачивается к столу. Вернувшись ко мне, он улыбается, и это чертовски прекрасно. — По ходу, у меня есть пластырь с Эльзой и Губкой Бобом.

— Я фанатка Эльзы, — говорю я, смеясь, а затем улыбаюсь. Куда бы я ни посмотрела, везде фотографии двух девочек, их милые рисунки, а также их фотографии с ним. В доме Тары нет ни единого упоминания об этих девочках, хотя я наверняка знаю, что она их мать. Несмотря на детали, которые мне известны, я говорю:

— У тебя уже дети, хотя ты еще так молод.

Он пожимает плечами, и с его губ слетает грубый смешок.

— Я начал рано.

— Похоже на то. Сколько тебе лет?

— Двадцать четыре.

Беспокойство гложет меня, дыхание учащается.

— Их мама где-то рядом? — Часть меня хочет убедиться, что он тот, за кого я его принимаю. Может быть, есть еще один Бэррон Грейди. Такое может быть, правда?

Стиснув зубы, он снимает обертку с пластыря, но выражение его лица не меняется.

— Не-а.

Я сглатываю и киваю, чувствуя на плечах тяжесть своей лжи.

— Прости. Я не хочу лезть в твою жизнь.

Приклеив пластырь на мой лоб, он вздыхает.

— Хочешь чего-нибудь выпить? У меня есть вода, обычное молоко, шоколадное молоко и сок. Или пиво.

Я закатываю рукава своего свитера повыше и отступаю от него.

— Есть что-нибудь покрепче?

Уголки его губ приподнимаются.

— Я уверен, что у меня где-то здесь есть немного вина. Думаю, Карли на днях вечером оставила бутылку.

Карли? Кто, черт возьми, такая Карли? И почему меня это волнует? Господи, как же сильно я ударилась головой?

— Я не люблю вино. Может, есть виски?

Бэррон тяжело вздыхает, его полуулыбка превращается в легкий смешок.

— А ты серьезно настроена раздеть меня.

— Что ж, так и есть, — поддразниваю я. — Но я не хотела бы переходить границы твоего гостеприимства.

— Ты не переходишь, — бормочет Бэррон. Он разворачивается и открывает шкафчик. — Выбирай.

У него впечатляющий запас виски. Должно быть, это его любимый алкоголь, потому что на полке около десяти бутылок разных марок.

— Ты расстанешься с Pendleton (Прим. пер.: Pendleton — марка канадского виски)?

Он берет бутылку.

— Для чего он здесь, как не для того, чтобы пить?

— Верно, но я не знаю, возможно, ты хранишь его для чего-то особенного.

— Это особенный случай. Ты не умерла, и мне не пришлось объяснять моим девочкам значение слова труп.

Поставив бутылку на кухонный островок, он закрывает шкафчик и достает два стакана.

Мое сердце переполняется чувствами от того, как он говорит «мои девочки». Даже просто Наблюдая за его действиями в течение последнего часа, становится понятно, что они значат для него целый мир.

Мы садимся за кухонный островок, который заваленный полуодетыми Барби, а одна кукла, похоже, одета, как ведьма. Бэррон наливает виски, и я не могу не смотреть на его руки. Длинные, сильные пальцы легко держат бутылку, костяшки, покрытые шрамами, и мозолистые руки, которыми я хочу провести по длине своего позвоночника.

Ерзаю на стуле, прочищая горло, полностью осознавая, что скрываю правду от него, но не в силах отстраниться. Он интригует, и я не могу понять, привлекает ли меня его грубая сторона или таинственные глаза, но я почти уверена, что трахну его просто, чтобы это выяснить.

Мы пьем в тишине, наше дыхание заполняет пространство между нами. Я наблюдаю за его реакциями, за его спокойным дыханием, за нахмуренными бровями из-за сосредоточенного взгляда. Полагаю, этот парень держит раздробленные осколки своего разбитого сердца взаперти, прежде чем его изъяны скажут сами за себя. Осколки туго сшиты и заполняют пустоту в глубине души. И хотя мое присутствие здесь сегодня ночью случайно, мое молчание вызвано моим безрассудным эгоизмом.

— Ты построил этот дом? — Обвожу рукой его дом. — Дом действительно хороший.

— Это не особняк в горах, но да, я его построил.

Окидываю взглядом бетонные столешницы и приборы из нержавеющей стали. От деревянных полов до балок с необработанными краями на потолке, ясно видно, что каждая деталь находится на своем месте.

— Это потрясающе. Ты талантлив.

Прочистив горло, Бэррон стучит своим стаканом по моему и наклоняется ко мне. Мои чувства на пределе из-за насыщенного запаха кожи и мужчины.

— Хочешь еще?

Улыбаюсь.

— Я думала, что это я пытаюсь раздеть тебя, а не наоборот.

Бэррон тихо смеется, звук становится приглушенным, когда он поворачивается, чтобы взять бутылку, но не отвечает. Хм. Может быть, деревенские парни не так жадно стремятся воспользоваться девушками с длинными ногами и голубыми глазами.