Одиночка: Одиночка. Горные тропы. Школа пластунов - Трофимов Ерофей. Страница 30

– Понимаю, понимаю, – закивал врач. – Но, как я уже говорил, это все временно. Со временем вы сами все вспомните. Главное, не насилуйте себя. Пусть все идет само собой.

– Спасибо, доктор, – кивнул парень. – А коменданту вы что скажете?

– А что тут можно сказать? – удивился врач. – Здоровы вы, молодой человек. И бояться вас глупо. Господин штабс-капитан сказал, что вы в станице своей год после мора прожили. Так ли?

– Так, доктор.

– Мудрый поступок. Таким образом, вы сами выдержали карантин и перестали быть носителем болезни. В общем, я считаю, что опасности в вас нет. Так и скажу.

– Благодарствую, доктор, – склонил Елисей голову.

– Не стоит, юноша. Скажу вам по секрету, комендант и сам весьма заинтересован в том, чтобы вы остались, – улыбнулся врач, лукаво прищурившись близоруким взглядом.

То, что он близорук, Елисей понял, когда увидел, как он щурится и близко наклоняется, что-то рассматривая. Попрощавшись, врач отправился обратно в крепость, а Елисей, одевшись, принялся запрягать коней в фургон. Спустя еще час к стоянке подошел молодой солдат и, с интересом посмотрев на парня, сказал:

– Их благородие велят тебе в крепость ехать. Там по правую руку служивых дворы будут. Тебе в пятый по улице. Там вдова с двумя детками обитает. Там и станешь жить покуда. А ежели чего получше хочешь, тогда сам ищи.

– Благодарствую, служивый, – кивнул Елисей. – Я не привередливый. Было б где голову приклонить да в баньке попариться.

– Это да. Это там есть, – закивал солдатик. – Баня у Натальи добрая. Муж ее три года как из похода не вернулся, вот комендант и решил ей малость помощи оказать. Будет она за твой постой ажно двадцать копеек в месяц получать. А сено для скотины своей и еду всякую сам покупать станешь.

– О как! Поселили, да еще и за казенный кошт, – удивился Елисей, стараясь ничем не выдать свою радость.

– Садись, служивый. Дорогу покажешь. Нечего понапрасну ноги бить, – усмехнулся он, запрыгивая на козлы фургона.

Солдатик неловко влез на указанное место и, усевшись, принялся с интересом осматриваться. Елисей тряхнул поводья и шагом направил коней в крепость.

Отведенная ему комната была небольшой. На взгляд самого Елисея, метров шесть квадратных. Но ему больше и не нужно было. Главное, чтоб было, где кости бросить и за шиворот не текло, а остальное мелочи. Хозяйка дома, вдовая казачка Наталья, лет два дцати пяти, крепкая, что называется, кровь с молоком. Улыбчивая, голубоглазая, с заразительным смехом. Из тех, что не умеют подолгу грустить и обижаться.

С интересом оглядев парня, она с улыбкой поздоровалась и, указав на вход небольшого, но еще крепкого дома, сказала:

– Проходи, казак. Гость в дом, бог в дом. Живем не богато, уж не обессудь.

– Так и я не княжеских кровей. Благодарствую, хозяюшка, – улыбнулся в ответ Елисей.

– Столоваться сам станешь, или мне на тебя готовить прикажешь?

– Да, пожалуй, что с вами, – чуть подумав, решил парень. – Ты скажи, хозяйка, куда я могу животину свою пристроить пока.

– Так коней вон, под навес, – растерялась Наталья. – А чего еще-то?

– Еще? – иронично переспросил Елисей и, обойдя фургон, открыл дверь. – Еще у меня коза Машка, куры-несушки и вот, Мурка. Бабки моей кошка, – закончил он, поочередно доставая из фургона перечисленную живность.

– А коза-то доится? – заметно оживилась хозяйка.

– Коза добрая, – кивнул Елисей, поглаживая Машку по шее. – А главное, не шкодливая. И молока дает много. Вон, девчонкам твоим в самый раз будет.

– Нешто можно? – удивленно ахнула Наталья.

– А как иначе-то? – не понял парень. – Нешто я стану сам то молоко пить, а детям не дам?

– Спаси тебя Христос, казак, – вздохнула Наталья, пряча повлажневшие глаза.

– Да чего там, – отмахнулся Елисей. – Вон, кур прибери. Яйца с них тоже на стол. А кошку дозволишь в комнате своей держать?

– Да держи бога ради, – рассмеялась женщина. – Нам с нее тоже толк будет. Особливо ежели она мышеловка.

– Хозяйская кошка, – кивнул парень. – У бабки моей не забалуешь, – грустно улыбнулся он, поглаживая громко мурчащую животинку.

– А что, жива еще бабка-то? – удивленно уточнила Наталья.

– На Рождество схоронил, – мотнул Елисей чубом.

– Сирота значит, – вздохнула женщина. – Вот и я одна осталась. Родители в прошлом годе преставились. А сестры замужем все. Разъехались кто куда.

– А братьев не было? – удивился Елисей.

– Не сложилось, – мотнула Наталья косой. – Да что мы все во дворе-то гуторим. Ты в дом проходи.

– Успеется. Коней обиходить надо, – ответил парень, быстро выпрягая жеребцов.

– А справные у тебя кони. Горские, похоже, – оценила женщина.

– С бою взяты, – кивнул Елисей. – Серая кобылка в тягости уже. А вон тех двух можешь брать, ежели нужда будет, – кивнул он на двух других кобыл.

– Жеребцов решил под седло оставить? – осторожно уточнила хозяйка.

– Да мало ли для какого случая понадобятся, – пожал парень плечами. – А кобылами пользуйся. Не жалко.

– Спаси Христос, Елисей, – снова всхлипнула Наталья.

– Что, тяжко? – понимающе вздохнул парень.

– Две девки в доме, да я одна с ними, – коротко кивнул Наталья. – Ни сена толком накосить, ни поле засеять. Соседи помогают, лгать не стану, но и у них своих забот хватает.

– А с чего живешь-то, хозяйка? – заинтересовался Елисей.

– Огород вон держу, кур десяток, порося ращу. Так и перебиваемся. Комендант иной раз постояльцев засылает, вон как тебя теперь. Да все одно тяжко.

– А кому легко теперь, – развел Елисей руками. – Ладно, не кручинься. Даст бог, справимся.

Заведя коней под навес, он обтер их пучками соломы и, наполнив поилку водой, задумчиво почесал в затылке. По словам хозяйки, сена у нее не было. Этот вопрос нужно был решать в первую очередь. С этим он и обратился к Наталье. Моментально сообразив, что постоялец готов оплатить покупку, она вынеслась со двора. Примчавшись обратно минут через двадцать, она с улыбкой поведала, что сено скоро привезут. Тут же отдав ей три рубля серебром, Елисей отмахнулся от вопроса про возврат остатка.

– Продуктов купи, – велел парень, доставая из фургона сундук с личными вещами. Самый, кстати, маленький.

Пройдя в дом, он с интересом оглядел выделенную ему комнату и, удовлетворенно кивнув, принялся обустраиваться. Развесив одежду, он достал масленку, ветошь и принялся чистить карабин. Оставлять нагар было чревато. Приведя оружие в порядок, парень зарядил его и, повесив на гвоздь, от души потянулся. Выйдя во двор, парень перешагнул тын и, выбравшись на улицу, принялся осматриваться. Саму крепость он так толком рассмотреть и не успел.

– Так ты, выходит, и есть Кречет? – вдруг послышался вопрос, и Елисей, обернувшись, увидел старушку за соседним плетнем, что с интересом рассматривала его.

– Он самый. Елисей Кречет и есть, – кивнул парень, не видя смысла прятаться.

– А бабку твою как звали? – послышался ехидный вопрос.

– Степанида она.

– Ну-ка, подойди ближе, – вдруг потребовала бабка, подслеповато щурясь.

Парень в два шага подошел к самому плетню, с интересом разглядывая старуху.

– Кречетово семя, – кивнула бабка, рассмотрев его как следует. – С первого взгляду видать. Дед твой тоже, бывалоча, как что не по нем, так глазищами зыркнет, словно ножом ткнет. Ажно сердце заходится. Ох, погибель бабья будет, – ворчала она, всматриваясь ему в лицо. – Озера синющие, а не глаза человечьи.

– Вы никак, бабушка, всю семью мою знавали, – удивился Елисей.

– Ну, всю, не всю, а деда с бабкой точно знавала.

– Так, может, вы тоже из Пригорской? – на всякий случай уточнил парень.

– Нет. Я под Пятигорском жила, – усмехнулась старуха.

– А откуда семью мою знали тогда? – не унимался Елисей.

– Жизнь сводила, – загадочно усмехнулась старуха.

«Темнишь ты чего-то, бабка», – подумал парень, задумчиво разглядывая ее.