Самый завидный подонок (ЛП) - Мартин Анника. Страница 16

Я даю ей выходной и отправляюсь домой с папкой, которую она собрала для меня. В ней стопка актов толщиной с мой большой палец и небольшие конверты, в одном из которых лежит кредитная карта и инструкции по ее активации.

В другом конверте я обнаруживаю чек на семьдесят пять тысяч долларов — месячная плата за нахождение в совете директоров.

Я долго на него пялюсь. Эйприл говорила мне, что я получу его. Но я все еще шокирована тем, что он просто так лежит здесь. Я вынимаю его и подношу к свету, словно это что-то покажет мне. Это действительно чек? Может быть, это лист бумаги, предупреждающий о приходе чека, мысленно подготавливающий меня к этому, чтобы я не была слишком шокирована? Кажется, вокруг чека должны быть фанфары, ведь что-то настолько значительное, как этот чек, должно быть подано на атласной подушке и обязательно под звуки фанфар.

Ну, конечно же, он настоящий. Я не трачу времени впустую, потому что мне все еще кажется, что в любой момент Генри может забрать все это у меня. Он, скорее всего, работает над этим прямо сейчас: строит планы и точит мечи.

Я быстро сажусь в автобус и еду в свой банк. Передаю чек кассиру, ожидая, что ее глаза выскочат из орбит от этих нулей. Или она кому-нибудь позвонит. Но она просто принимает его. Я прошу выдать 600 долларов наличными. Она спрашивает, хочу ли я размена мелкими купюрами. Я киваю, ожидая сигнала тревоги или чего-то еще.

Вместо этого я получаю наличные.

У меня есть скудный счет в фонде, куда я откладываю деньги для колледжа Карли. Я кладу на него пятьдесят тысяч и часть моих сбережений от «Etsy». Они только для Карли, и никто, даже Генри, не сможет отобрать их.

Возможно, это звучит параноидально, но вам бы так не казалось, если бы вы прошли через то же, что и я. У богатых людей другие законы, и иногда они способны сломать чью-то жизнь.

Я беру такси домой, ощущая возбуждение и страх. У меня осталось еще столько денег, что это просто ошеломляет. Я думаю о людях, которым могу помочь. В основном я думаю о сообществе мастеров и художников, к которому принадлежу. Об общественной мастерской в дерьмовом, захудалом районе Бруклина. Там есть печи, паяльники, циркулярные пилы, промышленные швейные машины: всякого такого рода вещички. И такие мастера, как я, испытывающие трудности, арендуют там помещения.

Мой разум разрождается идеями о том, каким образом я могла бы выкупить часть той площади, и как сильно этим помогла бы своим друзьям. Эти деньги Генри Локк тоже не сможет забрать.

Я улыбаюсь. Чувствую себя живой.

Это не просто деньги или помощь моим друзьям из мастерской, это что-то наподобие заседания в зале, где я сражаюсь с Генри. Что-то зарождается во мне, но я не понимаю что.

Карли возвращается домой и спрашивает, как все прошло.

— Это было потрясающе, — говорю я.

— Они милашки?

— Полные засранцы. Особенно Генри, вожак стаи. Один из самых больших придурков, которых я когда-либо встречала. Он попытался одурачить меня, заставив проголосовать против моих же собственных интересов, но у него не получилось.

Я вспоминаю его слова. Обнажить животик для крупного хищника. Молить о пощаде. И то, как он улыбнулся, когда говорил это. Это был первый раз, когда я заметила, что у него есть ямочки, и они разные — одна глубже, чем другая. Как будто одна ямочка радуется больше.

— Фу! Такой придурок! — говорю я.

— Но ты же не проголосовала против себя?

— Черт, нет, — я смотрю ей в глаза, мне нужно, чтобы она услышала меня. — Когда люди нападают на тебя, ты должна уметь постоять за себя. Никто другой не будет бороться за тебя так, как это будешь делать ты.

Я снова хочу этого.

Я уже думаю о следующем заседании совета. Оно в будущий вторник, и я планирую подготовиться.

Я должна поработать над своей линией украшений для встречи с этими хренами. У меня осталось пять дней, и мне нужно сделать несколько примерных эскизов, похожих на маленькие кольца, чтобы потом изготовить ожерелья. Я должна думать о пайке образцов, но вместо этого я вытаскиваю информацию о Локк Компаниз.

Я достаю кредитную карту. «Кредитка нужна для того, чтобы покупать то, что нам может понадобиться на заседаниях, — сказала мне Эйприл. — Например, новый портфель. Кинопроектор, переноска для Смакерса. Если вы используете это на заседании, оно оплачивается картой». Я думаю о своей подруге Латрише, мебельном мастере. Или я могу использовать кредитную карту, чтобы заказать новую переноску для Смакерса.

Но потом у меня появляется идея получше.

Следующим утром я провожаю Карли до школы. Мы машем начинающим мимам, которые упорно трудятся, возводя их печальные невидимые стены. Мы недолго рассматриваем витрины магазина «Флуевог», и я говорю Карли, что мы, с помощью нашей новой кредитки, сможем раскошелиться на две новые покупки для нее.

Я машу ей, когда она поднимается по школьным ступенькам. Сажаю Смакерса в его переноску с цветочками, и усаживаюсь в такси, диктуя адрес мастерской.

Люди, которые арендуют там площадь — это татуированные столяры, гончары, хипстеры-обивщики мебели или, как и я, ювелиры. Она открыта двадцать четыре часа, потому что у многих из нас есть основная работа, приносящая нам деньги на хлеб и масло, пока мы пытаемся смастерить что-то свое.

Я вижу Латришу в ее уголке, зашкуривающую кресло в современном стиле. Я подхожу к ней.

— Выглядишь грустной, — шепчет она. — Я принесла печенье, но их уже съели.

Мы часто приносим закуски. Иногда мы приносим вино. Она замечает Смакерса.

— Малыш!

Я вытаскиваю Смакерса, и вскоре с десяток людей стоят вокруг и гладят его.

Я оставляю его с новыми поклонниками и хожу, покупая разные вещички: набор керамической посуды, металлическая стойка для обуви, стеклянная вазочка. Я прямо на месте выписываю чеки. Говорю людям, что получила наследство: им не нужны подробности. Я использую эти покупки в качестве будущих рождественских подарков. Я просто хочу поделиться с людьми своим богатством.

Человек, покупающий что-то, играет важную роль в жизни мастера.

Наконец, я возвращаюсь в Латрише.

— Что? — спрашивает она, поскольку я во весь рот улыбаюсь.

— У меня для тебя поручение, — говорю я. — Это кое-что необычное. Красивый предмет мебели. Но мне он понадобится уже через неделю.

— Ты нанимаешь меня, — она скрещивает руки и приподнимает бровь. — Ты знаешь, что я беру не мало. Особенно за срочную работу.

— Я не жду, что это будет дешево. На самом деле, стоимость не сильно важна.

Я поднимаю Смакерса с пола.

— Я хочу особенный предмет мебели для Смакерса. Я представляю нечто среднее между кроваткой для собаки и троном. И он не должен быть простым. Я хочу чего-то роскошного. Орнаментов. Металла. Драгоценных камней. Всего такого. Пусть он будет дико вопиющим. Возможно, около метра высотой или типа того. Мне хочется, чтобы он был по-настоящему комфортным, но при этом царственным и возвышающимся над всеми остальными.

— Мне кажется, ты восприняла роль мамочки для песика немного серьезно. Ты можешь поставить миску на пол, и он уже будет счастлив.

— Это не для моего дома, это… Долгая история. Поверь мне, я хочу собачий трон, самую тщательно разработанную тобою вещь, которую ты когда-либо делала.

Она наклоняет голову, вглядываясь в меня, словно в туман.

Я рассказываю Латрише новую информацию. Она знает о Бернадетте и том фальшивом выступлении в качестве дрессировщицы, но не знает о Генри и моем первом заседании совета.

Она долгое время смотрит на меня после того, как я заканчиваю свою историю.

— Не могу поверить, что ты отвечаешь за «Члены во всем мире» [п.п. Lock Worldwide — компания Генри, Cock (член) Worldwide]. Они же придурки.

— Ты даже не представляешь, — я рассказываю ей, как они пытались обмануть меня. И повторяю слова Генри про джунгли.

Латриша хмурится и ставит кулаки на бедра:

— Собачий трон, говоришь.

Она начинает проектировать, показывая мне идеи чертовски сложной работы. Мы сидим над этим проектом все дольше и дольше. И доходим до новой задумки. У нее появляется видение какого-то медальона для спинки сиденья.