Когда наступит рассвет (СИ) - Кострова Анна. Страница 37

Завернув налево, они оказались в другом коридоре, который вел в иное крыло. Именно там у них проходили небольшие постановки, где студенты показывали свои навыки. Даже сейчас там была небольшая группка студентов, репетировавшая какую-то сцену из «Гамлета».

По всей видимости, они готовились показать постановку мистеру Уилсону, который очень в этом строг и не допустит каких-нибудь оплошностей. Не должно быть ни одного промаха, иначе криков не избежать. Не то чтобы он криклив или грозен, просто среди молодых первокурсниц, питающих к нему великий интерес, по-другому не выжить.

Говорят, человек легок на помине. Так оно и есть. Вот Томас, о котором упоминалось ранее, стоял возле своего кабинета, опершись на стену, и чего-то ждал, может, кого-то искал, а может, о ком-то думал. Кто знает, что творилось у него в голове до того момента, как он увидел Эбби в компании Нэйтена и незнакомой ему девушки, улыбающейся во все тридцать два.

Едва завидев Миллер на горизонте, преподаватель отошел от стены, на которую опирался пару секунд назад, поправил бабочку, которая слегка покосилась, кашлянул для привлечения внимания и стал ждать, пока Эбби к нему подойдет.

Та, заметив Уилсона, устремившего на нее свой пристальный взгляд, что-то сказала второпях своим друзьям, после чего подбежала к Томасу, который от нетерпения ходил из стороны в сторону.

— Добрый день, — звонким голоском, которого еще никогда не слышал Уилсон, сказала Миллер.

— Добрый день, Эбби, — более строго, как полагается разговаривать со студенткой, произнес преподаватель. — Не соизволите ли вы, мисс Миллер, объяснить мне, по какой причине вы с мистером Фостером отсутствовали на моем семинаре? Прежде вы этого не делали. И надо отметить, что я крайне недоволен этим: вы многое упустили, мисс Миллер.

— Мистер Уилсон, на то были свои причины, которые вы узнаете позже, как только я захочу их вам раскрыть, — поддерживала столь официальную беседу Эбби.

На самом деле, это было очень забавно, ведь в неформальной обстановке они общались совсем по-иному: не было этой официальщины, которая полагалась в отношениях между преподавателем и студенткой, они спокойно беседовали как друзья, подшучивали друг над другом. Именно поэтому весело и непривычно видеть их в такой обстановке. Но ведь в академии полагалось разговаривать так каждому студенту, обращающемуся к преподавателю или вышестоящему представителю.

— Мисс Миллер, пройдемте в мой кабинет. У меня есть для вас кое-какая информация, которую я не в праве от вас скрывать, — смягчив голос, но не теряя положения, сказал Томас.

— Пойдемте, — ответила Эбби, скромно улыбнувшись ему.

Честно говоря, ее переполняли эмоции: она не знала, что он от нее хотел. Может, это будет продолжение вчерашнего? Хотя нет. Он не может делать этого в учебном заведении: он не таких правил и терять честь и достоинство точно не будет. Наверное, это какая-нибудь информация или вычет из-за прогула, ведь он не любит, когда лояльно относятся к его предмету.

Тем временем Эллисон и Нэйтен стояли возле окна и о чем-то мило беседовали. Каллен что-то усердно рассказывала Фостеру, а он ее завороженно слушал, иногда улыбался, если девушка говорила что-то смешное, вовсе неглупое.

От этого ее щеки розовели, ведь почти никто не смеялся с ее шуток, потому что у нее был весьма своеобразный юмор, который практически никто не понимал. Ее каштановые кудри мило завивались на голове, ярко выраженные глаза блестели на солнце, островатые скулы иногда вздымались — одним словом, все это придавало ей некую загадочность, которая всегда нравилась парням.

— Эллисон, ты очень милая, с тобой приятно общаться. Надеюсь, мы подружимся, и ты обнимешь меня так же крепко, как Эбби при встрече, — с улыбкой на лице, произнес Фостер.

— Я и сейчас могу. Тем более я перед тобой в долгу, — улыбнувшись в ответ, Каллен притянула к себе парня, заключая его в крепкие объятья.

Нэйтен стал улыбаться еще шире от такого внимания и хорошего отношения к нему: ему этого явно не хватало. Рассоединив руки, они отпрянули и, сами того не замечая, взялись за руки, прогуливаясь дальше по коридору.

За всем этим наблюдал практикант, который стоял за углом, опершись на колонну. По его взгляду было видно, что ему неприятно и что он знатно ревнует Фостера к этой брюнетке, крепко державшей его за руку. Какие-то неведомые чувства пробудились в нем: ему тоже захотелось вот так вот идти по коридору и держать его за руку, его душа жаждала его общества, ему стало стыдно за вчерашний поступок, но, увы, прошлого не воротить.

Нэйтен не сразу заметил Кристофера, поэтому довольно-таки спокойно шутил с Эллисон, но, как только завидел его, внутри что-то перевернулось, сердце забилось в бешеном ритме, а в душе снова появилась та боль, которую практикант вчера ему причинил. Он понимал, что Стюарт видел их обнимание, заметил, что они идут за руку, и очень радовался. Он благодарил судьбу за то, что Каллен сейчас с ним, ведь он хотел, чтобы тот хоть капельку его приревновал, если у него, конечно, есть немного чувств к нему.

Пройдя мимо него, Нэйтен бросил на Кристофера кроткий взгляд, но глаза практиканта были опущены вниз, как будто он специально не хотел смотреть на него или же просто притворялся, чтобы придать еще больше безразличия по отношению к Фостеру.

Нэйтен быстро отвел взгляд, что-то шепнул на ухо Эллисон, и они отправились ждать Эбби в другое место, более интересное, ведь они не знали, сколько еще времени она пробудет в кабинете Уилсона.

Тем временем Эбби и Томас находились в одной из аудиторий академии.

Миллер, опершись на стол, ждала, пока Уилсон объяснит причину ее пребывания здесь. Мужчина стоял возле окна, вглядывался куда-то вдаль и не решался завести разговор, ведь тема была непростая, к ней нужно было подойти, подготовить к этой новости, а не сделать это с бухты-барахты. Поэтому он долго размышлял, подперши локтем подбородок. Когда он, наконец, собрался с мыслями, он подошел к Эбби, которая наматывала один рыжий локон себе на палец от безысходности. Та даже не подняла на него глаза, чувствуя, что он не начнет разговор прямо сейчас.

В некоторых моментах Томас был очень нерешителен, хоть и было ему почти двадцать семь. Казалось, он до старости лет будет вести себя как маленький ребенок, который боится рассказать о шалости, которую он недавно совершил. Вот и сейчас он неуверенно ходил возле Эбби, часто кашлял, как будто был готов начать разговор, постукивал костяшками по столу, занимая свое место.

— Ты хочешь мне что-то сказать? — забыв про официальную обстановку, спросила Миллер, которую уже измучили его действия.

Она уже сгорала от любопытства и хотела скорее узнать свое предназначение здесь. Но Уилсон как будто специально томил ее, выжидая подходящего момента, которого, как начала думать Миллер, никогда не будет с его чрезмерной медлительностью.

— Эбби, я должен тебе кое-что сообщить, так как не в праве от тебя это таить, — собравшись с мыслями, начал Томас, не глядя ей в глаза. — Дело в том, что вчера вечером я был в квартире твоего брата, так как решил, что с этим нельзя медлить. Ты сама это прекрасно понимаешь, — Уилсон подошел к столу, на который опиралась Миллер, и разместился рядом с ней, чтобы поближе видеть собеседницу.

— Что там было? Не томи, пожалуйста, — отпрянув, произнесла Миллер, заинтересовавшаяся этой новостью.

В ее глазах можно было заметить поблескивавший огонек.

Уилсон еще раз прочистил горло и, изредка поглядывая на Эбби, начал рассказывать, каким образом он очутился у дверей Кристиана.

Ветер дул через открытое окно, охлаждая кожу на лице, которая за пару секунд стала розовой. Томас сидел, положив голову на руль, и обдумывал то, что сейчас чуть не произошло между ним и Эбби. Мужчина казнил себя за то, что поддался своим чувствам, полностью завладевшим его разумом. Если бы не этот звонок, то их губы слились в поцелуе, а после этого он мучил бы себя за это необдуманное действие.