Когда наступит рассвет (СИ) - Кострова Анна. Страница 53

— Ага, да. Ты так говоришь каждый раз, — делая последний глоток, Кимер посмеялся, чуть не выплеснув кофе на стол.

— Ну согласись, что пару раз за сегодня я сделал тебя на своем джипе, — напоминая о том случае на одной из трасс, говорил Уилсон.

— Было дело. Я тогда сильно офигел, чувак, но потом моя ласточка оставила тебя позади, — все еще ликуя победу, говорил Эдмонд.

— В следующий раз победа будет точно на моей стороне, — Томас поставил пустую чашку на блюдечко, рядом положил 20 долларов, оставляя большие чаевые миленькой официантке.

— Это мы еще посмотрим, — злобно сказал Кимер и сделал то же самое, что и друг.

Затем они вышли из кафе, все еще обсуждая сегодняшнюю гонку, от которой осталось кучу эмоций и впечатлений. Томас спорил с другом, потому что считал, что они были не в равных условиях, на это Эдмонд лишь усмехался, говоря, что давно советовал приобрести новую машину, тем более что Уилсон может себе это позволить.

Так они дошли до автомобилей, стоящих на обочине. Затем, что-то сказав друг другу, сели за руль. Заведя машину, они направились в сторону Лос-Анджелеса, все также соревнуясь.

Но на этот раз победа оказалась на стороне Уилсона, как ни странно. То ли Кимер специально ему поддался, якобы они не в равных условиях, то ли его супермашина выдохлась, то ли сам водитель подошел к этому не с энтузиазмом. Хотя было все равно. Главное, что Томас выиграл, и, когда они подъехали к его дому, начал ликовать по случаю победы, бросаясь шуточными словами в сторону друга.

Кимер все принимал это, смеясь вместе с ним. Ведь ему сейчас неважно было, что он проиграл. На первом месте у него стояло поднятие настроение. И, по-моему, он безупречно справился с этим. В глазах Томаса не было больше печали, даже поблескивали искорки задора.

На следующее утро Томас тоже проснулся в хорошем настроении. Наверное, эйфория еще не прошла, гормоны радости бушевали внутри, так как мужчина попросту не мог не улыбаться в сегодняшний день.

Это было обычное утро пятницы, день, когда у Уилсона не так много пар и он, прочитав лекции, может спокойно провести вечер в компании друга. Он шел на кухню с этой мыслью и заметно улыбался. Даже кофе сегодня получился вкуснее, чем за два прошедших дня. Он не подгорел и не вылился на плиту, от которой потом приходилось отдирать следы, а легко оказался у него в чашке, из которой он через пару минут стал его пить.

Делая небольшой глоток, Уилсон немного обжег язык, он слегка поморщился от неприятной боли и ощущений, но это все равно не испортило ему настроения. Он продолжил утреннюю трапезу, при этом залипая в айфоне, листая новости на фэйсбуке. В ленте новостей появлялись фотографии с бала-маскарада, где студенты и преподаватели неплохо провели время. Они были в красивых нарядах и масках, так что тут не узнаешь, кто есть кто. Но среди этой толпы он заметил одну девушку, ту самую незнакомку в красном платье, с золотистой маской на лице, со струящимися по плечам и спине темными локонами…

Внутри что-то всколыхнулось, неприятная дрожь прошлась по всему телу. Он отчаянно вздохнул, пытаясь отогнать от себя мысли того вечера, и сделал последний глоток из кружки. Затем резко поднялся, блокируя айфон и помещая на стол с неким грохотом.

Черт! Только вчера с ним все было хорошо, все стало на свои места. Вчера он радовался, когда смог сделать друга на его Camaro, а сейчас вновь поник. Надо же ему было наткнуться на эту дурацкую фотографию! И обязательно ж было листать ленту с утра за чашкой ароматного кофе?

Он начал носиться по дому в попытках быстрее собраться в академию. Он без толку ходил из комнаты в комнату, сам того не понимая. Он придирался ко всяким мелочам: к фотографии, которая стояла на комоде не под тем углом, к кровати, об которую он успел раза два удариться, к солнцу, которое едва пробиралось своими лучами к нему в комнату. За эту минуту он стал таким раздражительным, что просто ужас!

Он что-то бубнил себе под нос, его вещи вылетали из шкафа со словами «зачем я эту ерунду покупал», «это не то, в чем можно пойти на работу», «это вообще мне велико», пока он не нашел свою любимую белую рубашку, черный костюм, недавно купленный в одном из магазинов, бабочку, без которой он вообще редко куда выходил.

Надев на себя все это, он посмотрел на себя в зеркало, и уголки его губ начали подыматься. Сейчас он был похож на приличного человека, даже больше на владельца какой-нибудь крупной компании, нежели на обычного преподавателя Академии Драматического Искусства. Вскоре он стал укладывать свои волосы, которые просто его не слушались. Каждое утро приходилось с ними бороться, чтобы получить подобающий вид, ведь если их вообще не трогать, то они начнут торчать в разные стороны, что вовсе не эстетично.

Вскоре со всем этим было покончено, и Томас отправился в академию, в которую он бы опоздал, если бы ему было не ко второй паре. Заходя в здание, на него опять падали многочисленные взгляды, но он лишь высоко поднимал голову, ни на кого не обращая внимания, и шел дальше по коридору. Иногда он смущался, ведь не понимал, что вообще привлекательного в нем можно было найти, но с румянцем на лице, который появлялся в такие моменты, он был еще милее и привлекательнее.

Наконец-таки дойдя до своего рабочего места, мужчина одним движением открыл дверь и зашел внутрь. Вроде бы все, как обычно, но все равно что-то не то. Наверное, это было из-за того, что на столе, где обычно пусто после его ухода, покоилось что-то белое, похожее на записку. Томас вмиг подскочил к столу и с неким любопытством принялся раскрывать кусочек бумаги.

«Приходи сегодня в восемь часов вечера на пирс, что в одном квартале от академии, и узнаешь, кто я».

Все это было выведено большими печатными буквами, так что не догадаешься, кто из студенток подбросил ее. Было бы проще, если бы на бумаге были прописные буквы: он бы тогда достал недавние контрольные работы и по почерку выяснил бы, кто это написал. Видимо, эта девушка не так глупа, чтобы так рано раскрывать все карты.

У мужчины забилось сердце после прочтения записки. Это было не из-за тревоги, а, по большей части, потому, что его переполняла радость. Да, он просто пританцовывал на месте от того, что сегодня найдет ее. Он хотел сразу же оповестить Эдмонда, скинув смс или же позвонив на мобильный, но, посмотрев на часы, показывавшие 12 дня, передумал, так как не хотел беспокоить друга, который в данный момент вел переговоры с партнерами по бизнесу.

Наверное, сегодня к нему повернулась наконец-то удача.

Он весь остаток дня работал с энтузиазмом, предвкушая тот сладостный момент, когда она покажется ему. Он не думал, что будет после, как он будет себя вести и что будет делать. Он был из тех людей, что не любили забегать наперед, ведь лучше жить настоящим.

Сегодня повезло даже студентам, ведь Томас не сильно гонял их по теории и по практике, поэтому они не сидели как на иголках, что, впрочем, каждый раз и происходило.

Когда у мужчины закончились занятия, часы показывали ровно четыре. Он тяжело вздохнул, потому что так долго тянулось время. Еще целых четыре часа в ожидании, можно сказать, чуда. Он не знал, чем себя занять, чтобы скоротать время, поэтому решил пешком пройтись до собственной квартиры, находившейся в трех кварталах отсюда.

По пути он заглядывался на витрины со всяким барахлом, кафешки с прозрачными стеклами, через которые хорошо виден интерьер и вообще вся обстановка. Нередко останавливался перед этими витринами, что-то высматривал и потом с полным разочарованием подавался дальше. По закону подлости время специально тянулось, что Томас совсем изнервничался, но его друга Эдмонда, который бы успокоил его, рядом не было, поскольку у того были дела, да и мужчина еще не рассказал ему про сегодняшнюю встречу с незнакомкой.

Когда он подходил в дому, то жадно потянулся к карману, вытаскивая оттуда телефон и глядя на время. 18:00. Что ж, как раз осталось время, чтобы собраться и погонять балду.