Не стать зверем (СИ) - Белошицкая Ольга. Страница 2

Верховный правитель и глава Корта — бренн дома Тамар — был одет в роскошную мантию геральдического животного своего дома, огненного льва. Мантия сияла и переливалась всеми цветами радуги. Ширин неожиданно расхохоталась, дернув старого нага за рукав.

— Смотри! Узнаешь?

Кольер осуждающе поморщился, удержав резкий комментарий. Рядом с бренном вальяжно переваливался с ноги на ногу розовый в горошек дракоша из детской сказки, плюшевый, со свисающим на бок длинным языком, невозможно нелепый, особенно рядом с царственным львом. Пара прогуливалась вдоль озера в ожидании фейерверка, что-то неторопливо обсуждая, причем по выражению лица бренна он явно не был вдохновлен беседой. Лицо его розового собеседника скрывалось под маской-вуалью, на которой было нарисовано идиотски радостное выражение.

— Если бы я был Вечным и хотел спрятаться, я бы нарядился в самого себя, — буркнул старый наг.

— Подойдем поздороваться? — предложила Ширин, но Кольер отрицательно покачал головой. Лучше, наверно, не мешать, вряд ли они с бренном о цветочках беседуют. Тот, кто скрылся сегодня за нелепой плюшевой зверушкой, так и не наведался в Наган-Карх, хотя неоднократно говорил о своем желании навестить орден Аспида. Что-то не торопится он поддержать новорожденного Змея… выжидает. Что именно?

Покорно следуя за Ширин и краем уха слушая ее ехидные комментарии, он разглядывал томных дам, как одетых, так и раздетых. В культуре большинства земель, кроме Ар Иллима, не было принято откровенно демонстрировать женскую красоту, но карнавал все стерпит. Кого здесь только не было… В этом году в моде были не звери, а пища и предметы домашнего обихода — он уже видел пару изящных кастрюль, три вилки, много людей-пирожных и людей-фруктов, несколько проклюнувшихся яиц, из которых вылуплялись цыплята, черепашки и даже змеи. По пути Кольер раскланялся с рваным башмаком, которого не узнал, и который оставил чувство тревоги. Было в нем что-то смутно знакомое и при этом очень агрессивное, несмотря на общий шутливо-карнавальный настрой: старый изношенный башмак подошвой вверх напоминал ему пасть, из которой торчали угрожающие на вид гвозди-зубы, рваные шнурки свисали по сторонам маски, словно волосы. Опять же, тонкая непрозрачная вуаль тщательно скрывала лицо. Кто-то знакомый, но кто?

Ширин обменялась любезностями с тремя шамальскими эмирами — муравьедом, китом и сундуком с горкой золота, убедительно замаскированных, если бы не та же деталь, что и у верховного эмира: аметистовые перстни, знак власти, никто и не думал снимать. Часом раньше с одним из них у Кольера уже состоялся весьма любопытный разговор; в подвластном ему эмирате Эльашре нарастала напряженность с соседней Кельбелой, эмир прощупывал возможность привлечь орден Аспида на свою сторону и заполучить в свои ряды хотя бы небольшой отряд нагов и хотя бы одного инструктора из гвардии ноа, пока это не сделал его противник. Раз определив сторону противостояния, наги поддерживали ее до конца, не позволяя себя перекупить или переманить, поэтому часто выигрывал тот, кто первым успел заключить с ними союз. Давненько ничего подобного не случалось… Кольер предложил эмиру встретиться в Наган-Кархе и обсудить этот вопрос вместе с боевыми командирами, планируя подключить к этому делу и Сашу.

Ширин остановилась на краю террасы, кивнув на небо.

— Ты, как я помню, любишь фейерверки…

Он промолчал. Любил когда-то, когда был молод и восторжен. Сейчас… Трудно удивить его чем-нибудь.

На небе расцветали огненные цветы, рождались и умирали звезды, взлетали вверх сказочно-достоверные изображения Вечных. Кольер с удовлетворением полюбовался на Змея, поднявшегося над озером и рассыпавшегося на множество мелких змеенышей.

— Так когда мы увидим твоего подопечного в небе? — полюбопытствовала Хозяйка Некроса, небрежно дернув его за рукав.

— Боюсь, этот момент не принесет вам радости, — пробормотал Кольер, делая осторожный шаг назад. Общество Ширин его тяготило и ничуть не приближало к поставленной цели — найти Кинэна.

Когда канонада отгрохотала, над озером снова заиграл оркестр и бал продолжился. К счастью, Ширин заметила в толпе кого-то знакомого и, отпустив на прощание пару шпилек, оставила его, раздраженного и усталого, на колоннаде перед дворцом. Желая убраться от шума подальше и посидеть-поразмышлять хотя бы в условном одиночестве, Кольер приглядел себе полутемную беседку в стороне от основных тропинок, но туда до него успела заскочить какая-то парочка. Невысокая женщина с точеной фигурой, одетая речной ундиной, с рыбьим хвостом в виде шлейфа, тащила за собой громоздкого гротескного пингвина, который, несмотря на лапы в виде толстенных ласт и безразмерный клюв над лицом, ловко управлялся с забавно пузатым туловищем и умудрялся весьма откровенно обнимать свою ундину. Тонкая талия ундины, золотистые локоны, мягкое, округлое, удивительно пластичное тело охотно уступало его вольностям, ее чешуйчатый костюм совершенно не мешал его рукам добираться везде, где хотелось.

Кольер усмехнулся, пятясь назад. Лануэль… Она и раньше не особо старалась прятаться за маску и из года в год вела себя экстравагантно, нарочито дразня публику как вызывающими нарядами, так и не менее откровенным поведением. Не желая дальше подглядывать за все более темпераментным действием, он уже развернулся, чтобы уйти, но вдруг узнал пингвина и чуть не свистнул от удивления.

Лануэль была самой молодой из нынешних Вечных. Всего 98 лет, котенок еще. И входит в свой самый опасный период… Уже пообтерлась, попривыкла к ипостаси и к кругу равных, и теперь запускает коготки в разные сферы, пробуя, где можно расширить свое влияние. Ищет союзников. Интересно, кто на самом деле опаснее — честный и непримиримый враг, не скрывающий своих намерений, или эта обаятельная кошечка, осторожно выпускающая коготочки, и главное, понимает ли это тот, кто сегодня так неожиданно спрятался в забавном и неуклюжем пингвиньем теле?

Он вернулся на террасу и, найдя свободное кресло, принялся наблюдать за танцующими парами. Пожилой маркграф Ирнанского Полесья откровенно флиртовал с маской бабочки, в которой Кольер узнал наследницу дома Аска, самого богатого и влиятельного рода в Аскареме. Маркграф давно был вдов, и по слухам, подыскивал себе третью жену, но требования у него были запредельные. Вряд ли выгорит, подумал старый наг, глядя на бабочку. Обаятельная элезианка была не столько красива, сколько умна, собиралась унаследовать большие земли под Элласаром и множество ценного к ним вдобавок, и покидать свою землю, чтобы греть ложе немолодому ирнанцу, не собиралась. Полесье давно беспокоило старшего из трех маркграфов Ар Ирнана — Шеддара, который тоже приходил советоваться. В Ар Ирнане в очередной раз назревал давний конфликт из-за Изумрудных островов. Изумрудными они были в прямом смысле — там располагалось богатейшее месторождение, но глубоко залегающее и затратное по добыче. Изумрудная гряда столетиями переходила из рук в руки двух вечных соседей-антагонистов — Полесной и Долинной марок. Последние 400 лет они принадлежали Долинной марке, умело управляемой Шеддаром, но его беспокоили участившиеся на изумрудных приисках бунты, и сторожевые корабли Полесья стали подходить к их берегам в несколько раз чаще, чем раньше.

Устав от шума, суеты, пестроты и смеха, он вошел внутрь изящного бельведера и устроился там на кушетке в уютном и просторном эркере-башенке с видом на парк и на фонтанный каскад. Бесшумный слуга-нигиец предложил ему бокал вина и крохотные канапе. Велев оставить себе бутылку и бокал, Кольер жестом отослал слугу. Тут было спокойно и уютно, далекие, приглушенные звуки бала больше не вызывали раздражения, а из окна весь роскошный дворцовый ансамбль представал как на ладони.

— Хорошенькое же место ты себе выбрал, — усмехнулся знакомый женский голос и, обернувшись, Кольер увидел комичную рябую курочку с розовым гребешком, напоминавшим бантик. Ноги, правда, у курицы были идеальные — обтянутые темно-дымчатыми чулками, в туфлях на высоченных каблуках с тройным носком, чем-то действительно похожих на лапы курицы.