Неправильно для меня (ЛП) - Брэнди Меган. Страница 2

Ее щеки розовеют, и она собирается отстраниться, но я быстро хватаю ее за руку, чтобы удержать на месте. Вместе мы подходим к столам для пикника. Как только я сажаю ее на скамейку, я складываю руки чашей и наполняю их водой, а затем медленно выливаю ее на ее рану.

Она отдергивает колено назад, но когда понимает, что это не больно, она снова вытягивает его, опираясь своими розовыми пальцами прямо на меня. Я промываю его еще раз, затем хватаюсь за ее ногу, чтобы получше рассмотреть, замечая, что порез довольно маленький, поднимаю глаза, готовый сказать ей, что с ней все в порядке, но ничего не могу сказать, когда замечаю, что Оукли смотрит на меня, а не на свою ногу.

Она часто так делает, наблюдает за мной, когда думает, что я не смотрю. Но я вижу ее, хотя и притворяюсь, что не вижу. Мне это нравится. Это заставляет меня хотеть бегать быстрее или бросать дальше, когда я играю в футбол со своими друзьями.

— Почему ты так добр ко мне сегодня? Вчера ты назвал меня избалованной и сказал, что терпеть меня не можешь.

Вчера ты гонялась за Роуэном по полю.

— Наверное, захотелось быть милым.

Уголок ее рта немного приподнимается.

— Я хочу, чтобы ты был милым каждый день, мне нравится, когда ты разговариваешь со мной.

Мое сердце начинает сильно биться в груди, и я беспокоюсь, что она увидит это сквозь мою футболку.

— Ты…

— Что ты наделал, Алек?! — Раздается позади меня, и Оукли отдергивает ногу.

Я поднимаю взгляд, обнаруживая, что она кусает губу, больше не глядя на меня. Я медленно встаю, поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Роуэна, когда он подбегает. Он падает рядом с ней, поднимая ногу, чтобы осмотреть ее.

— Я порезала колено на заборе, Алек помогает его промыть…

Роуэн поднимает на меня взгляд, затем закрывает ее от меня. Он помогает ей подняться, и ее рука обвивается вокруг него, так же, как это было со мной всего несколько минут назад, и мои пальцы сжимаются в кулаки.

— Давай, Оукс. Я позабочусь о тебе.

— Позаботишься о ней? Где ты был, когда она упала? — Кричу я, и он свирепо смотрит на меня, закрывая ее.

— Заткнись, Алек! Иди, найди кого-нибудь другого, чтобы вести себя как придурок, и оставь нас в покое.

Они начинают уходить, и гнев переполняет меня, поэтому я кричу:

— Как будто мне не все равно. Помоги глупой девчонке, которая даже не может перелезть через забор. — Ее затуманенные глаза смотрят на меня через плечо, мне не приятно их видеть вместе, но по крайней мере, она смотрит на меня. — Ты должна перестать выпендриваться, чтобы мне больше не приходилось притворяться, что я хочу тебе помочь.

Я поворачиваюсь и ухожу, заставляя свои ноги продолжать двигаться, когда слышу ее плач позади меня.

Восемнадцать лет

Она хорошо выглядит. Действительно хорошо.

В начале лета я поехал в тренировочный лагерь по аджилити [1], чтобы подготовиться к поступлению в пожарную академию отца Оукли, и все время, пока я там был, мне было интересно, что она делает и с кем, черт возьми, она это делает. О чем я не думал, так это о том, что вернусь домой и найду Оукли совершенно другого уровня.

У нее все та же улыбка и большие голубые глаза, но теперь они обрамлены более длинными ресницами и более высокими скулами. Улыбка? Она более насыщенная, с новым оттенком розового, немного темнее, и привлекает больше внимания, чем обычно. А ее тело? Это отвлекает, и не только меня.

Я хмурюсь, переводя взгляд с одного соседского мудака на другого, почти все глаза прикованы к ее бедрам и заднице, когда она бежит к Роуэну, протягивая кусок своего праздничного торта. Каждый чертов год, она приносит ему самый первый кусочек. Кто-то должен рассказать ей правило, когда дело доходит до праздничных тортов, первый разрез для именинницы, а не для тупицы, который, как она думает, ей нравится.

Сегодня у нее день рождения, и она пригласила всех соседей в общественный бассейн на вечеринку. Но не меня, я не был включен в список. Может быть, это потому, что она не знала, что я буду дома, может быть, это было сделано специально. В любом случае, у меня не было приглашения. Конечно, я все равно здесь. И хотя она не смотрит в мою сторону, она это знает. Она продолжает заправлять свои длинные светлые волосы за ухо, а когда смеется, откидывает голову назад немного дальше, чем необходимо. Она не борется за мое внимание, не то чтобы ей это было нужно. Она не знает, но она держала это под замком с тех пор, как мы были маленькими, она думает, что я пришел сюда, чтобы потерпеть крах, и она молча говорит мне, что она его тоже не потерпит.

Хорошо для нее.

Мне нравится, когда она стреляет в ответ, жаль, что это так чертовски редко. После того, как торт убран, все начинают сползать обратно в бассейн, поэтому я подхожу ближе к воде, готовый быть замеченным, но затем Оукли выпрыгивает, теперь мокрая, и направляется к зданию клуба, где есть плоты, игры для плавания и тому подобное.

Итак, я проскальзываю внутрь вслед за ней.

Когда она тянется за палками для ныряния, мой взгляд падает на ее плавки. Они крошечные, едва прикрывают половину ее задницы.

Это тоже очень здорово.

Я делаю шаг ближе, и ее рука дергается вниз, ее спина напрягается, а на лице появляется ухмылка.

Да, она знает, что я стою здесь.

Она ждет секунду, затем прочищает горло и оборачивается.

А затем она делает глубокий вдох.

Да, принцесса. Ты не единственная, кто вырос.

Я был мельче, когда уехал в июне. Теперь я целых шесть футов, и во мне на двадцать фунтов мышц тяжелее от силовых тренировок.

Я хорошо выгляжу, и она не может скрыть, что согласна с этим. Наконец, появляется тоска, и ее щеки пылают, но она быстро маскирует то, что я заставляю ее чувствовать, всегда так, и она выставляет свои округлившиеся бёдра.

— Ну, ну, посмотри, кто вернулся.

— Посмотрите, кто вырос.

Она облизывает губы и отводит взгляд, переминаясь с ноги на ногу.

— Ты пришел сюда, чтобы дразнить меня?

— Если бы я так и делал?

— Это нехорошо. — Ее глаза возвращаются к моим. — Сегодня мой день рождения. Думаешь, не сможешь подождать еще один день, чтобы не разрушить мой сегодня?

— Могу ли я сказать тебе, что ты чертовски хорошо выглядишь, чтобы "испортить" твой день, принцесса?

Ее язык проскальзывает между зубами, а глаза сужаются. Я делаю шаг ближе, и ее руки ударяются о полку позади нее:

— Или если бы я сказал, что мне нравится твой выбор купальников… хотя я предпочитаю чтобы ты носила его только для меня. — Я позволяю своим глазам пробежаться по ней. — Это испортило бы твой день?

Ее губы сжимаются, и она переводит взгляд с меня на выход. Я делаю еще один шаг ближе:

— Или может, если бы я пришел прямо сюда, всего через несколько минут после возвращения домой после того, как отсутствовал несколько недель, просто чтобы лично поздравить тебя с днем рождения? — Я поднимаю руку и кладу подарок на полку позади нее. — Это тоже испортило бы тебе день?

Ее глубокие вдохи становятся сильнее, тяжелые вздохи заставляют ее вновь обретенную грудь прижиматься к моей. Требуется всего секунда, чтобы ее соски проступили сквозь тонкую ткань, кончики бусин касались моей кожи с каждым ее вздохом. Мой член начинает твердеть. Если кто-то из нас приблизится, она это почувствует.

Она не готова к этому.

— Скажи мне… это всё испортит твой идеальный маленький день? — Когда моя правая рука осмеливается протянуться и опуститься на ее бедро, она ахает, ее глаза устремляются на меня.

Я вижу ее замешательство, чувствую ее настороженность.

В конце концов, это я, тот, кто разоблачил ее за то, что она набила лифчик на танцы в седьмом классе, когда я заметил, что все парни пялятся на ее грудь. Тот, кто задрал ей платье перед всем своим восьмым классом, когда она взяла за правило игнорировать меня. Тот, который предупредил всю футбольную команду первокурсников держаться от нее подальше, утверждая, что она очень похожа на липучку и немного сумасшедшая. Но за беспокойством и подозрительностью скрывается более глубокая реакция, которую она не может точно определить. То, к чему она отказывается стремиться, любопытство.