Родная Кровь (СИ) - Мун Хлоя. Страница 35

Сальватор подошел к девушке. Ее лицо было таким безмятежным. Оно не выражало никаких эмоций. Авейра мирно спала. Он приложил руки к ее груди, из нее потекла магия, вливаясь в раскрытые ладони Сальватора. Он закрыл глаза и представил бушующие волны, которые каждый день видел из окон школы. Они так сильны, что стачивают камень и расширяют границы моря. Хотел бы Сальватор быть таким же сильным, чтобы суметь защитить тех, кто ему дорог.

Выкачивать магию из других — отличительная черта семьи Блэквелл. Сальватор был способен украсть способности каждого из обездвиженных тел и обрести такое могущество, что мог бы подчинить весь мир. Но помимо исключительного дара у Сальватора имелась и одна слабость. Эта слабость называлась «Совесть». Он никогда не позволял себе поступать так, как поступил бы на его месте человек, лишенный всяческих моральных принципов. А Сальватор Блэквелл не такой. Он воспитанный, сдержанный и честный. По крайней мере, так говорили окружающие. И он не собирался разрушать их ожидания низменными поступками.

Кажется, пора прекращать, или я окончательно лишу ее сил, — подумал он и палец за пальцем сжал кулаки. Поток магии прервался. Сальватор встал в центр зала и расставил руки в разные стороны. Из его рта, глаз и ладоней вырвался искрящийся поток, который постепенно заполнил потолок, стены и пол. Этот свет создал энергетический купол, обволакивающий зал Суда.

Сальватор впервые после пробуждения взглянул на часы. «Не так много», — подумал он. Если только не прошло уже несколько дней. Он покрутил одно колесико часов вперед на пол оборота, затем вытащил его, обнажая тонкий стержень, произнес волшебные слова, со всей силы вдавил его обратно и исчез. Но появился в другом месте и вошел в открытые двери, обнаружив бездыханное тело Гэвиуса.

— Опоздал, — сказал Сальватор вслух, поднял ангела на руки, повторил комбинацию на часах и растворился в пространстве.

Драго перенес девочек в свою комнату, где мирно спали Уиллис и Стейн. Стейн храпел и причмокивал, ему снился чулан, в котором на бесконечно длинных полках громоздились нескончаемые подносы с различной едой. Уиллис сразу же проснулся, стоило Драго прорезать ткань реальности и возникнуть прямо рядом с его кроватью.

— Что здесь… — протирая глаза начал едва проснувшийся парень.

— Объясню позже, — сказал Драго и уложил Вивьен на свою кровать. Она была податлива, как манекен, украденный из торгового центра. Ее тело было твердым, мышцы напряженными, а глаза по-прежнему не моргали.

Агата стояла не шелохнувшись. Она до сих пор не могла поверить, что все реально. Она несколько раз зажмурилась, силясь проснуться. Но когда это не сработало, она закрыла лицо руками и истошно закричала, разбудив и Стейна.

Драго в два шага оказался рядом с Агатой и обнял ее за плечи. Он был намного выше, так что Агата с удовольствием укуталась в его груди. Рубашка Драго впитывала слезы безутешной девушки. Он гладил ее по волосам, стараясь успокоить. В его мыслях крутились разные фразы, которые он мог сказать ей, например, «Все будет хорошо» или «Ну же, не плачь», но они казались неуместными, так что Драго не смог выбрать ни одну. Он и сам нуждался в утешении. Но из них двоих сильным пришлось быть ему, ведь Агата все-таки девочка, хоть и не уступающая ему техникой боя и магическими способностями.

— Драго, как это возможно? — Агата отпрянула от его груди и посмотрела ему прямо в глаза. — Как мы расскажем об этом Аккэлии… Или директору. А что будет с Вивьен?

Слезы не переставая текли по ее раскрасневшимся щекам.

— Я не знаю, — честно признался Драго. В его сердце был камень размером с Луну, он давил на ребра, грозясь разорвать их невыносимой болью. Драго сдерживался. Ему так хотелось закричать или расплакаться, найти свою мать, чтобы потребовать объяснений или, что еще лучше, сразу убить ее. Но горячий разум — враг правильных действий. Пока он не успокоится, ничего предпринимать было нельзя. Поэтому он стоял как вкопанный, схватив Агату за плечи, что было его единственной отдушиной во всей этой ситуации.

— Думаю, нам стоит пойти к Сальватору, — он впервые назвал директора по имени. Возможно, бессознательно он понимал, что именно ему придется сообщить директору о смерти Оливии. А точнее дяде о смерти его любимой племянницы. Девушки, которая стала так дорога Драго с самого первого танца. Как она была наивна, чиста и совершенно не вписывалась в это полное страданий место.

Агата кротко кивнула.

— Присмотрите за Вивьен, — сказал Драго ошарашенным соседям по комнате и, не дождавшись их ответа, взял Агату за руку и вывел из комнаты.

Сальватор перенес тело Гэвиуса в зал Совета, разбираться с его трупом не было возможности. Он знал, что время там не властно, а значит, тело не будет разлагаться. Ему нужно было защитить школу, а значит надо было оповестить родителей и отправить детей по домам. Вот только кто из них уже успел присоединиться к Люциферу? Этого он не знал, но собирался выяснить. В любом случае после такого долгого заточения, Люцифер еще слаб и вряд ли станет нападать на кого-то столь сильного, как Сальватор или любой из преподавателей в школе.

Поразмыслив, Сальватор решил, что дожидаться утра не следует, именно поэтому теперь он стоял напротив комнаты Орианны Лаборде и собирался силами, чтобы решиться постучать. «Ну что я в конце концов как подросток», — подумал он, и, приготовившись, вновь одернул руку. Обстоятельства требовали решимости, а все, что касалось Орианны отнимало ее у Сальватора. В конце концов он все-таки постучал.

Орианна открыла дверь не сразу, что не удивительно, ведь была глубокая ночь — время, когда нормальные люди спят. Помимо тех, конечно, которые пытались предотвратить появление Люцифера и потерпели поражение. Она заспанным взглядом посмотрела на ночного гостя.

— Сальватор? — вопросительно произнесла она.

— Даже не знаю с чего начать, — сказал он, опершись на косяк. — Пожалуй, с главного, кажется, Люцифер на свободе. Хотя нет, я уверен, что это так.

Видимо Драго Хеллсон вымотался не меньше, чем Агата, потому что сил на телепортацию ему не хватило, и теперь они шли в комнату директора как обычные люди — пешком по лестнице. Оба молчали. Агата периодически вытирала предательские слезы.

Когда Агата и Драго зашли в главный коридор третьего этажа, они с удивлением заметили, что из кабинета директора сквозь щели в двери прорывался свет. Ученики переглянулись и пошли прямо к кабинету. Драго распахнул дверь, забыв постучать, и на них тут же уставились три пары глаз. На диване за столом сидели Орианна и Дэмиэнус, а Сальватор Блэквелл беспокойно расхаживал перед ними.

— Говорите, — произнес он, глядя на полуночных визитеров.

Агата закрыла лицо руками и заплакала. В душе Сальватора начало расти беспокойство, граничащее со страхом.

— Сэр… Оливия… — начал Драго и запнулся. Его лицо было напряжено настолько, что лоб покрылся мимическими морщинками, а нижняя губа оттопырилась вниз.

— Что с ней? — Сальватор быстрым шагом подошел к ребятам.

— Она мертва, — сказал Драго и засунул трясущиеся руки в карманы пижамных брюк. Он все еще был босиком, чего упорно не замечал.

— Что? Как это произошло? — спросил Сальватор и, схватив Драго за плечи, начал его трясти. — Что ты наделал? — он старался сдержать крик, но у него это не получалось.

— Она… Жертва… Люцифер… — сквозь слезы тараторила Агата.

Сальватор отпустил Драго. Внешние уголки его бровей поползли вниз, глаза сузились, а рот исказила гримаса боли. Он развернулся, сел на диван и, опустив лицо на колени, громко зарыдал, впервые за последние тринадцать лет.

Последний раз Сальватор плакал на похоронах матери Вивьен, и с тех самых пор увидеть на его лице какие-либо эмоции удавалось лишь немногим. Но, к сожалению, подавленные эмоции никуда не исчезают. Их не стереть и не вычеркнуть из своего сознания. Они лишь заперты в одном из чуланов мозга с заклеенными ртами. И, однажды, когда влияние осознанности ослабевает, они разом вырываются наружу и разрушают изнутри. Это сейчас и произошло с Сальватором.