Чемпион (СИ) - Гуров Валерий Александрович. Страница 6

— Огурчики-помидорчики домашние под водочку — самый смак. Берём?

Работяги обернулись. Разговор свернули. Саню узнали сразу — мол, это Пельмененко пацан. Физрука бывшего.

— Угощаешь? — спросил один из них.

— За рубль от души отрываю, — ответил Пельмень.

Мужики попереглядывались.

— Ты че из дома носишь?

— Отец все пропил?

— Игорек может... — интересовались и высказывались мужики.

Саня промолчал.

Мужик, видать хозяин «горбатого» взял консервы, покрутил банку. Сделку Пельмень предлагал хорошую — в магазине дешевле чем за полтора рубля огурчики консервированные не найдёшь, и то — не в каждом. А тут дешевле и домашние (хотя консервы в СССР делали отличного качества, надо признать — ГОСТ, епта).

Но сначала — мужик достал ключи из кармана, вскрыл литрушку и захавал огурец.

Хрум-хрум.

Саня такой прыти не ожидал, но поперёк не сказал ничего — сначала надо понять, что водила дальше сделает.

Мужик почавкал, дал попробовать огурца другому мужику. Оба постояли, пожевали чутка.

Заценили.

— Берём, — резюмировал владелец запора.

— Рубль, — напомнил Саня.

— Держи, че, — мужик вручил Пельменю монету.

— Только это, чтоб матушка чтоб потом не прибежала, уговор? Я Ирку знаю.

— Слово пацана, — заверил Пельмень.

— Слышь, а ещё есть? — спросил второй мужик, дожевывая и поглядывая на авоськи.

Может там завязалась баночка?

Пельмень переглянулся с Сёмой. Тот быстро смекнул «че по чем», кивнул.

— Заказ от трёх банок по рублю. Товар — свежак, — пояснил Саня.

— Бабки только вперёд, — сообразил Сёма, выгнув колесом грудь. — По предоплате работаем.

По предоплате — значит по предоплате.

Мужики то залили сливу, а когда мужик синий, он с деньгами охочей расстаётся, чем на трезвую. Вот и владелец «горбатого» достал три рубля и вручил Сёме.

— Пять банок, а это вам залог, — прокомментировал. — Мы в следующий раз в пятницу соберёмся в тоже время. Принесёшь товар, остальное выдам.

Пожали руки.

Пельмень сунул бабки в карман. Стрельнуло с консервами даже лучше, чем он рассчитывал. Вот так с потолка четыре рубля прилипло на ход ноги. И канал потенциального сбыта образовался.

Бызнес.

Понять бы ещё где консервы теперь брать. У бабули Сёмы ещё с дюжину банок, конечно, наберется... Но раз спрос есть, будет и предложение. Как-нибудь решим.

— Ты прям н-н-новый русский, — с восхищением сказал Сёма, когда отошли от мужиков.

Пункт приёма стеклотары расположился в конце кооператива. Большой гараж, у входа стоит мотороллер с кузовом «Муравей», видавший своё — вон краска встала, местами рыжики. Двери гаража прикрыты, на них — ни часов приёма, ни вывески. Но мелом нацарапан прейскурант. Из самого гаража доносится Высоцкий.

«Эх раз, да ещё раз, да ещё много-много...»

А ещё воняет керосином. Так по противному. И свет внутри включить не удосужились.

— Сюда? Уверен? — остановился Саня.

— Угу, П-п-пельмень, ты че бутылки не сдавал?

Сашка не ответил, постучал в ворота гаража. Музыку прикрутили, потом послышался грохот, на смену пришёл звон разбитого стёкла. И мат — трёхэтажный.

— Еп, перееп, твою мать за ногу!

— Дядя Виталя, — со знанием сказал малой.

Через несколько секунд дядя Виталя появился на пороге. Тощий мужик, скрюченный, с морщинистым лицом. Майка в полоску, на плече «Слава ВДВ», на голове замызганный берет.

— О, архаровцы! — приметил он Сашку и Сёму.

Икнул.

Дядя Виталя оказался в дребедень убранный. И чтобы стоять на ногах прислонился к створке.

— Санька, за твоим папашей не успеешь! Ты каждый день тару тащишь.

Пельмень хотел вручить мужику свои авоськи. Но дядя Виталя приподнял бровь удивленно:

— Вытаскивай. Че ты мне их суёшь.

Вытащил — 5 бутылок из под водки. 3 литрушки, 1 баллон. Сложил в ящик — этот стоял у гаражных ворот. Авоськи свернул рулетиком, запихал в карманы. Сёма положил свои бутылки туда же.

— Оп... — Дядя Виталя оттолкнулся от гаража и подошёл к ящику. — Ну ка, глянем!

Осмотрел тару — целая? Сколов нет? Следом вытащил из кармана замызганных брюк пригоршню монет и всучил 20 копеек Сёме.

— Ну все, шуруйте. Принято.

Пельмень посмотрел на свои бутылки, на пьяного дядь Виталю и приподнял бровь.

— Че за порожняк?

— Чего не так?

Саня кивнул на «прейскурант»: мелом указанные расценки на дверях гаража.

— У вас написано — 15 копеек за кефирную, а даёте — 10 копеек. Вот и говорю — порожняк.

— Десять? — дядя Виталя дурачка включил, достал десять копеек, сунул Сёме. — Обсчитался, ребятня. Валите уже.

Если в первый раз Пельмень удивился, то во второй раз охренел.

— А мои бабки где?

Прикинув сумму в голове за свою тару, Пельмень ее озвучил.

— Два рубля пятнадцать копеек так-то.

— Епрст... А долг батин отдать не надо? — оскалился дядя Виталя. — Он мне три рубля торчит. Обещал занести и не занёс.

Опа. Вот это Пельмень уже не знал, что батя должен кому-то бабки. А то, что не занёс — не мудрено, батя в драбадан пролежал все утро.

Дядя Виталя видать решил, что разговор закончен, начал насвистывать себе под нос и поплёлся на нетвёрдых ногах обратно в гараж. Вот только Пельмень не батя, долги не брал и с таким раскладом не согласился.

— Мужичок, стопе, — Сашка шагнул и перегородил дяде Витале дорогу. — Бабки гони.

— Ты охренел? — с лица приёмщика разом улетучилась улыбка. — Ты че такое спрашиваешь? Ошалел, бродяга?

Боковым зрением Сашка видел, как Сёма успел на всякий пожарный спрятаться за мотороллером. Дядя Виталя ведь того, говорят, что зэк. Бывший. И дурной на всю голову, опять же — по слухам.

— Бабки гони, — повторил Пельмень.

— Я тебе сказал, за батю твоего долг спросил!

— Так я не батя! С него и спросишь.

— Во как базаришь, пидоренышь мелкий... — дядя Виталя прищурился.

Отошёл к гаражу, также покачиваясь, вытащил монтировку.

Та стала в углу, как по случаю спецом.

— Обана! — он похлопал кончиком монтировки о свою ладонь. — Башку проломлю, ахломон! А ну шуруй отсюда! Паскуда этакая!

У Пельменя при виде монтировки как-то сразу непроизвольно сжался сфинктер. Прежнее тело и его сыкливая натура перли наружу. Захотелось развернуться и драпать, следуя полученной рекомендации.

Однако новый Пельмень видавший в своей жизни разное, не сдвинулся с места. И по дяде Витале тоже прочухал быстро — никакой он не зэк, а если и был таким, то воздушник и закатушник. А вот насколько дурной намголову — это выясним.

— Бабки гони, — невозмутимо повторил Сашка в третий раз.

Правда, только казалось, что невозмутимо — голос раз и изменился, дрожит. Пельмень сглотнул.

Дядя Виталя растерялся от молодецкой прыти. Подвис. Тут ведь как получалось — дабы базар вывезти надо Пельменю башку монтировкой проломить. За два рубля. К такому раскладу дядя Виталя оказался не подготовлен. Видать раньше прокатывало по другому.

Он медленно монтировку опустил. Достал из кармана монетки, наковырял сумму — протянул Пельменю.

— Правильно базаришь, пацан, раз бате твоему занимал, то с него и спрос. Я ж не в курсах, что ты не за батю пришёл, — пояснил дядя Виталя.

Пельмень деньги сунул в карман. Рука, которой брал монетки ходила ходуном. Зато в кармане приятно звякнуло — денег прибавилось. Теперь глядишь на треню снарядиться хватит, если шмотьё с рук брать.

— А батю твоего я на счётчик поставлю, так и передай Игорьку! — смекнув, что слабанул, добавил мужик.

И скрылся в гараже. Позор следовало запить водярой. Чем быстрее — тем лучше.

Пельмень вздрогнул, когда ворота гаража захлопнулись. Пожал плечами. Думать о том, что стало бы, окажись слухи о прошлом дяди Витали правдой — не хотелось. Торчала бы монтировка у Пельменя из задницы, с его нынешней функционалкой — это как пить дать. Даже на пропитого алкаша дури не хватит.